его глаза расширились от ужаса и он испугано уставился на друга. Эн с таким же выражением на лице посмотрел на напарника.
— Цель! — одновременно сказали друзья. Они лишь сейчас вспомнили, ради чего здесь находились.
— Где он?! — вскрикнул Ти.
— Это ты мне говоришь?! — взревел Эн. Он подбежал к другу и, подпрыгнув, дал ему увесистый подзатыльник почти восстановившийся рукою и тут же пожалев об этом. — Живо готовь поисковые автономы!
— А тебе не кажется, что в первую очередь нужно передислоцироваться? А то сейчас сюда нагрянет местная полиция, а про зевак я вообще молчу!
— Точно, твою ж налево?! — согласился Эн, поглаживая опухшую руку. — Портальный нож у тебя не нашли? Вот же леший! Поскорей бы этот идиотский запрет с меня сняли?!
— Найдут они, ага, — усмехнулся Ти. — Сейчас, погоди.
Он широко открыл рот и засунул туда руку, почти по локоть и, с неприятными хлюпающими звуками, извлёк из себя портальный нож.
— Будь так любезен, мать твою налево, так… больше… не… делай, — с трудом выговорил Эн, сдерживая рвотные потуги. — Сколько раз тебе говорить: это мерзко!
— Ик! Зато удобно прятать, — ответил Ти, злорадно улыбаясь и открывая портал.
— Есть кто живой?! — где-то снизу раздался неизвестный голос.
— Вот же леший! — встрепенулся Эн и, толкнув друга в бок, начал причитать. — Живей! Не тормози. Нас не должны засечь простые люди! Ох, ну и нашумели мы! Хмурый с нас три шкуры спустит!
— Хмурый? — с мрачным видом, пробурчал Ти. — Я боюсь представить, что с нами сделает Грация, когда узнает, что мы не там, где нам следует быть.
Толстяк тяжело вздохнул и исчез в портале.
— Это точно! — согласился Эн с кислым выражением на лице. Перед тем, как уйти, он огляделся и увидел то, что уже отчаялся увидеть: оружие, похожее на фен, и разбитые мотоциклетные очки. Он подбежал, схватил их, но потом резко остановился, повернулся и в последний раз посмотрел на безжизненное тело Блонди. На сердце ему вновь стало тяжко. Он отдал честь павшему воину и нырнул в портал. Когда на этаже появились люди, прореха в пространстве уже затянулась.
Дэвиду всё это надоело! Целый месяц просидеть взаперти внутри этой чертовой гостиницы! Целый месяц питаться полуфабрикатами, доставляемые этими «кальмарами», что и слова лишний раз не промолвят! Целый месяц ожидания, что его последняя ошибка даст нежелательный эффект! Но за этот месяц так ничего и не произошло.
Да, он помнил об обещании Чуви, что его рано или поздно заберут отсюда. Да, ему передали, что в ближайшие несколько дней всё решиться. Да, ему сообщили, что он охраняется, как минимум двумя высококлассными бойцами. Правда, кто они, ему так и не объяснили. Но что если всё пойдёт не по плану, и его обманут? Что если его найдут до того, как его отсюда заберут? Кроме этого, ему не нравилось бездействие и сидение на месте. Он должен что-то предпринять! Пусть это будет чистой воды безумием. Пусть так, но он заставит всех двигаться.
Он, не глядя по сторонам, шёл лишь бы куда. Так Дэвид бродил с минут двадцать, переходя с одной улицы на другую. Сворачивая то в один проулок, то в другой, а город, меж тем, понемногу оживал, наполняясь людьми.
На дорогах медленно разрасталась мешанина различных поддержанных автомобилей внутри которых томились такие же кислые, лишь слегка более раздражённые, лица, что и среди пешеходов.
В этот раз Дэвид, влившись в унылую толпу, старался быть, как можно более заметным. Он время от времени сталкивался с людьми то корпусом, то слегка плечами, тем самым вызывая в них или нервное любопытство, или инстинктивное раздражение. Он ожидал или облавы или хотя бы, чтобы его остановила та самая охрана, но так ничего не произошло.
«Да что, чёрт возьми, происходит?! — раздражённо подумал Дэвид, осматриваясь по сторонам. — Я думал, что меня найдут в ближайшие два-три дня, но этого не произошло! Я не настолько глуп, чтобы поверить в то, что на меня больше не охотятся спустя столько лет. Особенно после того, что произошло с месяц назад. Отравление газом?! Да, этот воришка прыснул в меня из баллончика, но не более. Всё это дело явно кто-то скрыл. Или… — Дэвид резко остановился и задумался. Люди начали обходить его стороной, смотря на него косо и недоброжелательно. — Быть такого не может! Неужели меня действительно уже никто не ищет? Нет, этого не может быть! Границы! Это не могло быть простым совпадением. Как минимум, он этого не допустит… А жив ли он?»
В этот момент, у самого уха, Дэвид услышал голос, который он давно не слышал и рад бы больше никогда не слышать. Это был ядовито- нежный голос с нотками ехидства и апломба:
— Я тебя не узнаю, Шеппи. Чтобы вот так, и выдать себя?! Не оборачивайся и ни слова! Если не хочешь, чтобы мы устроили тут массовую бойню, а ты прекрасно знаешь, что нам это легко устроить и нечего нам за это не будет. Иди следом за мной и даже ну думай дать дёру.
Человек похлопал Дэвида по плечу. Он обошёл его дошёл до ближайшего проулка, важно вышагивая и нагло толкая прохожих, и скрылся в нём. Дэвид чуть склонил голову на бок и почти не заметно усмехнулся.
«Чего хотел, то и получил».
Он вздохнул и медленно пошёл туда, где исчезла узкая спина старого и столь ему неприятного знакомого.
Когда Дэвид вошёл в проулок, человек его ждал, стоя к нему спиной. Но затем он усмехнулся и возобновил движение. Они вышли на соседнюю улицу, свернули в другой проулок, повернули направо и прошли через низкую кирпичную арку, Дэвид оказался в грязном, малоприятном, мощёном дворе, обрамленный ветхими трёхэтажками.
Шепард остановился и внимательно осмотрелся. Он хорошо знал это место. Здесь располагался блошиный рынок, где Дэвид продавал, а порой и закупался. Обычно в это ранее утро здесь открывались первые лавочки и разлаживались мелкие торговцы редкого и не очень хлама и прочих сомнительных ценностей. Но сейчас здесь стояли два дорогих автомобиля и микроавтобус. Вокруг них столпились люди самого угрожающего и подозрительного вида. Возле автобуса стояло с пару десятков вооружённых людей в военной экипировке чёрного цвета. Их лица, кроме глаз, скрывали балаклавы. Их взгляды выдавали в них неприкрытое любопытство, направленное на Дэвида. Возле автомобилей стояли люди другого толка. Они были одеты в дорогие костюмы: чистые, с иголочки, различных серых оттенков. Их грубые лица ничего не выражали, кроме раздражения и усталости.
Идущий перед
