хлопьев.
— Но они же кончились, — аргументирует сын свои действия.
— Но зачем нам четыре? Выбери одну, пожалуйста.
Пока сын сосредоточенно сопит, поглощённый муками выбора хлопьев для завтрака, я снова медленно осматриваю других покупателей. Ощущение, что я вот-вот увижу «случайно» оказавшегося здесь Глеба, медленно, но верно, превращалось в навязчивую идею…
— Ма-а-ам, — тянет Матвейка, привлекая моё внимание. — Я все хочу.
— Нет, — повторяю я. — Ты знаешь правила. Выбирай.
Смотря на других детей, я часто мысленно повторяла, как мне повезло с сыном. Он никогда не закатывал мне истерик, никогда ничего не требовал. Знал, что я ему разрешаю что-то выбрать и радовался этому. В такие минуты мне казалось, что я — ну если и не воспитатель от бога, то точно мать месяца! И пусть другие мамочки, с которыми я поверхностно общалась в садике, куда ходит сын, говорили мне, что это проявления заложенного с рождения характера, я в этом сомневалась. Хотя, не спорю, у Матвея иногда проявлялись привычки отца, которые он никак не мог перенять от него, просто повторяя. Нет отца — не за кем и повторять! Но, то, как он хмурится, когда рисует, или то, как поправляет пятернёй волосы, когда чем-то озадачен — эти действия часто напоминали мне о Глебе.
Чёрт.
Опять я о нём думаю!
— Тогда вот эти две, — предложил Матвей мне компромисс, ожидая реакции.
— Ладно, — сдалась я, чувствуя огромную усталость. — Давай за молоком и хлебом, и домой.
Всё остальное я уже взяла… если ничего не забыла.
В глазах снова потемнело, вынуждая меня остановиться. Да что ж такое…
— Мам?
— Я вспоминаю, всё ли мы купили, — улыбнулась сыну, стараясь его не напугать.
Да и причин для паники нет. Просто его папочка расшатал мне нервы, да и недосып сказывается. Только и всего.
Пройдя через кассу и захватив по пути Матвею пару шоколадок, мы сложили вещи в пакет и уверенно вышли из гипермаркета.
— Да чтоб тебя! — прошептала я и даже на пару секунд замешкалась в дверях, мешая другим покупателям выйти, увидев идущего нам навстречу Глеба.
— Мы забыли молоко! — по-своему растолковал мой гнев сын, наблюдая за моим ступором. — Пойдём обратно?
— Нет, — я медленно направилась вперёд, понимая, что страхи мои всё же оказались не беспочвенными.
Робкая надежда, что Глеб пойдёт мимо, так же себя не оправдала.
— Привет, — поздоровался бывший с Матвеем, получив от него кивок и тихое «здравствуйте», после чего перевёл взгляд на меня. — Я тебя не преследую.
— Я этого и не говорила.
— У тебя на лице всё написано, — усмехнулся Глеб.
— Знаешь, что… — у меня опять в глазах потемнело, правда добавился ещё и шум в ушах.
Я выронила пакет, чувствуя, что стоять на ногах становится с каждой секундой сложнее.
— Мам? — испуганный голос сына доносился до меня словно сквозь толщу воды, а я…
Да, я кажется всё же упала… в руки подскочившего ко мне Глеба. На этом моменте всё погрузилось в темноту.
* * *
— Как вы себя чувствуете? — взгляд с трудом сфокусировался на приятной женщине, склонившейся надо мной.
Белые стены, запах медикаментов…
— Что произошло? — я попыталась встать, осматривая кровать и… катетер, через который мне в руку что-то вводили из капельницы. — Я в больнице… но…
— Не переживайте…
— Где мой сын? — я снова попыталась вскочить, но на этот раз женщина прижала меня к кровати за плечи, мешая подняться.
— Анастасия Сергеевна, не волнуйтесь, — попросила меня… врач, судя по одежде и бейджику на груди. — Ваш муж и…
— Мам! — в этот момент дверь в палату открылась, впуская радостного бегущего в мою сторону Матвея и… идущего следом Глеба. Действительно. Ну куда без него…
— Испугался? — улыбнулась я залезающему ко мне на кровать сыну, трепля его по волосам.
— Не-а, — мотнул он головой. — Глеб сказал, что ничего страшного.
— Ну раз Глеб сказал, — с трудом сохранила я на лице улыбку.
Сам же бывший выразительно посмотрел в сторону женщины врача.
— Матвей, — тут же обратилась она к моему сыну. — Мне нужно принести твоей маме лекарство, не поможешь мне?
Судя по тому, как смотрел на меня сейчас Глеб, Матвейку женщина уводила специально.
— Родной, сходи с доктором, пожалуйста, — мягко попросила я сына, снова потрепав его по голове.
— Ладно, — нехотя протянул он, явно не горя желанием оставлять меня.
Маленький мой… чтобы он не говорил, а испугался. И сильно… А раз Глеб заранее попросил увести ребёнка из палаты…
— Я умираю, да? — ляпнула я первое, что пришло на ум, как только мы остались с Глебом наедине.
— Угу, — как-то зло отозвался бывший. — У тебя случился голодный обморок, Настя.
— Бред, — фыркнула я. — Не знаю, что ты там себе напридумывал вчера, но мы с сыном не бедствуем и питаемся вполне…
— Когда ты в последний раз ела? — перебил меня Глеб, присаживаясь на край кровати и недобро смотря на меня.
— Сегодня утром, — ответила ему. — Завтракала вместе с Матвеем…
— А вот Матвей сказал, что ты не ела, — не дал мне договорить бывший. — Сделала себе только чай.
— Я ела бутерброды, — вспомнила я, как делала их, пока звала Матвея на завтрак.
— Ты к ним не притронулась, — ответил Глеб. — И вчера Матвей тоже не видел, чтоб ты ела.
— Ты устроил допрос моему сыну? — возмутилась я, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз.
Кусок в горло действительно не лез с тех пор, как я вернулась от Оксаны домой. Я слишком нервничала, но… не могла же я и правда забыть банально поесть несколько дней?!
