Про такое вообще молчат в тряпочку.
Не зная, что делать, я налила себе облепиховый чай. Так давно не пила его и вдруг захотелось. Но моя радость длилась не долго. Не успела и глотка сделать, как мне резко стало плохо, голова пошла кругом, и тошнота подобралась к горлу. Все, что я съела дома просилось на свободу. Ничего не говоря и подскочив с места, я рванула в дамскую комнату. Вот так подруги и узнают самое интересное.
Я бы долго сидела в обнимку с фаянсовым другом, если бы не услышала Иркин голос.
— Подруга, а самое интересное ты, как всегда, оставляешь на потом? Или не собиралась мне сообщать вовсе? Ээй…
Раздался тихий стук в дверь. Поднявшись и приведя себя в более-менее божеский вид, я открыла ее.
— Ты беременна. — это была констатация факта, а не вопрос.
— Да…
— Шустрики вы оба. Когда в академ пойдешь?
— Да что вы все заладили! — Не сдержав эмоций выпалила я. — То Глеб мне об этом талдычил, теперь лучшая подруга!
— Значит с твоим мужем не все так плохо. — Улыбнулась Ира. — Он только тогда просил называть себя другим именем?
— Да. Когда приехали все вроде стало на места…
— И беременность тоже.
— Ир, не говори пока никому с нашего курса. Прошу.
— Сами увидят. Мне то что?
Ну да, увидят. И Макс Павловский тоже. Он пытался приударить за мной, но я его отшила ровно в тот момент, как начала встречаться с Глебом. Он до сих пор злиться. Наверное…
Уже выходя из кафе, я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, я с удивлением встретилась глазами с Глебом. На миг он показался мне другим, не родным что ли… Но как может быть неродным собственный муж?
— Ого. Кого я вижу. За тобой кавалер пришел.
— Но у нас пара…
— Не бойся, подруга. Я возьму все на себя. Скажу, что тебе стало плохо и… ты позвонила мужу. Вы поехали в… больницу. Вот наша легенда.
— Я не могу прикрываться Глебом все время учебы.
— Прикрываться мной? Какая прелесть, я твой щит, моя милая.
Как он так быстро оказался радом?!
— Ну, мне пора. Пойду грызть гранит науки.
Ира оставила нас наедине. Это точно мой муж? Почему-то у меня засосало под ложечкой при пристальном взгляде его зеленых глаз.
— Идем, милая… Я соскучился по тебе…
— Глеб, я тебя не понимаю… Ах…Что ты со мной делаешь?..
Все началось с невинного поцелуя на пустой стоянке давно заброшенного ночного кинотеатра для машин. Как в Американских фильмах. Глеб целовал меня, как в последний раз. Словно зверь, откусывающий плоть у бившегося в предсмертных конвульсиях травоядного. Так сейчас я чувствовала себя.
— Да ладно… Тебе же нравятся наши игры, моя Алиса в стране чудес, солнышко мое…
Послышался треск и пуговицы сорвались с блузки.
— Ах! Нет, Глеб! Правда не надо… Ты же сам говорил…
— Я передумал…
* * *
Последний месяц Глеб провел, наслаждаясь девочками и свободой. Пока его единственный друг не застукал его за этим занятием. Уж от кого-кого, но от Пашки Глеб осуждения не ждал.
— Ты! Блядь, Глеб ты скотина! Идиот! Ты хоть знаешь, что мы пережили?!
— Мы? Это кто? — Спросил Глеб, нахально лыбясь в ответ, за что получил по челюсти.
— Твой брат! Он сейчас за тебя отдувается! По полной программе.
— Стоп. Хочешь сказать отец подложил под родственников Кира? Хотел бы я на это взглянуть… Но я же умер. Какая жалость…
— Долго придурка строить будешь?!
— Да хоть всю оставшуюся жизнь! Теперь я не завишу от желаний отца. Он меня не продаст, как дешевую марионетку!
— Зато продал Кирилла.
— Ну, братцу полезно побыть на месте младшего. Прочувствовать, что это такое. Быть вторым, всегда и везде.
— Я тебя совершенно не узнаю…
— И не надо. Теперь моя жизнь в моих руках. А Кир… Пусть потеет за двоих. Как он вообще справляется?
— Нормально, раз уж все родственники рады и пьют шампанское за здоровье будущих родителей…О, я, наверное, не должен был…
— Говорить? Да ладно. Мне так вообще пофиг, кто из нас обрюхатит девчонку. Мы как две капли из одной лужи. Ее родители вообще не поймут. А их мямля дочурка и подавно.
Хоть Глебу и было все равно, что-то внутри кольнуло. Чувства собственника по отношению к девчонке, которую не так давно лишил девственности не остыли. А тут такой сюрприз! Он то думал, что Кирилл будет бороться до последнего, держась за свою женщину. Ошибся. Брат тоже имел на него зуб за все «игры» с его бывшими. Видимо, таким образом отомстил. Один плюс. Никто… За исключением друга не знает, что он жив.
— Только посмей кому-то проговориться!
— Знаешь, с этого момента я не считаю, что ты мне друг. Ты предал в тот день не только отца и брата. Мне насрать, где ты и с кем, каким воздухом дышишь и с кем трахаешся. Увольте!
* * *
— Передумал?! Ты не нормальный? Глеб, ты буквально насилуешь меня! — Закричала я, пытаясь выкрутиться из цепких объятий мужа. Господи, да что с ним?! Неужели Ира права и Глебу нужна помощь. Не моя, а психотерапевта! Ведь он после всего практически не отдохнул толком. Свадьба, похороны родного брата, тут же медовый месяц и к довершению вишенкой на торте стал наш малыш. Он не выдержал давления?!..
— Ну не надо жаться, дорогая… Все же хорошо. — Глеб мял мою обнаженную грудь точно так же, как это делал насильник тем ужасным вечером. С одним только различаем. Он мой муж! Черт! Но это чувство… Боже… Отвратительно до тошноты. Как будто чужой человек.
— Отпусти! Мне больно! Ты меня зажал!
Что делать? Он не в себе!
— Глеб, ребенок! Ты можешь навредить нашему малышу!
— Нашему…
Хватка ослабла, и я почувствовала его ладонь у себя на животе. Холодная, такой же как его взгляд сейчас.
— Мой…Ну да, да…Наш ребенок. Он еще совсем мелкий и неокрепший организм в твоем стройном тельце… Помнится мне, ты обещала отдаваться мне с той же страстью что и раньше? Что изменилось?
— У тебя что-то с памятью?! Буквально несколько дней назад ты запретил мне даже помышлять о близости на эти девять месяцев!
— Я был не в себе! Вот…
Он перехватил мою руку и положил на пах, я чувствовала жар его желания. Еще говорят, что женщины непостоянны. А «мудрецы» ничего не забыли?!
— И что ты хочешь от меня?!
— Утоли мой пыл, милая… А потом… Я подвезу тебя до
