Христианизация городского посада началась в первые десятилетия после монгольского нашествия, захватив вторую половину XIII века. Когда говорят об архитектуре того времени, обычно имеют в виду каменные храмы.
Меньшее внимание обращали обычно на шатровые посадские церкви — главным образом потому, что строились они из дерева и древнейшие не сохранились. Об их сооружении сообщали летописцы: первое известие относится к построению Успенской церкви Великого Устюга в 1290 году; их изображения дошли до нас на иконах. Самая древняя из уцелевших — Лазаревская церковь Муромского монастыря на берегу Онежского озера (1391 год); на столетие моложе церкви в селе Бородава на Вологодчине (1486 год) и в селе Юксовичи Ленинградской области (1493 год). К концу XV века подобные храмы строили повсюду. Они формировали архитектурный ансамбль посадских храмов. Среди них были и грандиозные сооружения — вроде храма Вознесения в Вологде (1493 год).
В течение двух с половиной столетий ремесленники русских городов жили в окружении шатровых церквей. Эти люди, став христианами, создали новый христианский храм, не имеющий ничего общего с византийским прообразом; при этом ни им, ни христианству не причинило ущерба то, что форма этого храма на символическом языке выражала славянские мифопоэтические, космологические и эстетические представления.
Русские земледельцы принимали христианство в первой половине XVI века (См.: «Почему князь Петр женился на Февронии?» — «Вокруг света», 1988 г., № 4.) . Именно в это время они перешли на юлианский (церковный) календарь, к этому времени исчез языческий похоронный обряд — погребение под курганом, появились среди русских святых выходцы из крестьян, закончилось формирование свадебного обряда. Это означает, что Россия в течение пяти с лишним столетий после официального «крещения», в сущности, оставалась языческой: в языческом окружении совершали свои подвиги такие светильники благочестия, как Сергий Радонежский и Кирилл Белозерский; через языческие деревни проходило войско Дмитрия Донского; крестьян-язычников привлекали на строительство великолепных соборов.
Здесь еще раз стоит задуматься о роли церковного таинства крещения в народном его восприятии. Строго говоря, народ Руси официально крещен дважды: первое крещение 988 года — которое формально распространялось на все племена и сословия, и второе — касавшееся, видимо, только крестьян средней полосы будущей России — совершено в начале XII века киевским монахом Кукшей: «бесы прогна, и вятичи крести, и дождь с небеси сведе и озеро иссуши». Русские крестьяне, став христианами, не затребовали от церкви нового публичного обряда крещения. Они становились христианами тихо и неприметно, им как будто было достаточно для этого одного собственного решения. И выходит, что обряд крещения не играл существенной роли в деле приобщения их к правой вере.
Но ведь и христианизация других народов, крещение которых совершалось по нескольку раз с интервалом в 100—200 лет, проходила подобным образом! Так, например, чудь крестил Иоанн Устюжский в XII или XIII веках, а затем Кирилл Челмогорский и Авраамий Чухломской во второй половине XIV века; лопарей привел в лоно христианской церкви в конце XIV века Лазарь Муромский, а потом это же сделали в середине XVI века Фодорит Кольский и Трифон Печенгский.
Русская церковь именует себя апостольской, связывая свою предысторию с легендой о посещении Киева и Новгорода апостолом Андреем. Такое представление сложилось к середине XIV века, когда легенда переживала второе рождение и была включена митрополитом Макарием в составленные им Четьи-Минеи. По всей вероятности, легенда зародилась в Киеве в XI веке в неофициальных кругах. Первый русский митрополит Илари-он в середине XI века ее не знал, а в своем знаменитом «Слове о законе и благодати» просветителем русской земли — подобно апостолам — он называет князя Владимира. Возможно, апокриф об апостоле Андрее появился в назидание новгородцам, на что те отвечали по-разному. В одном варианте они полностью отвергали легенду, утверждая, что в день крещения «диявол стеняще глаголя: увы, мне, яко отвсюду прогоним есмь!.. побежен есмь от невегласа, а не от Апостол, ни от мученик»; в другом утверждали, что апостол не просто пребывал в Новгородской земле, но проповедовал и даже оставил свой жезл.
Затем история эта была забыта. К концу XV — началу XVI века сформировалось прочное мнение, что ни один апостол не был в русских землях. Тем не менее в последующие полстолетия идея апостольского благословения была поднята вновь и введена в «исторический фонд» русского православия. Ее хорошо знал Иван Грозный и пользовался ею как аргументом в сношениях с католическим миром.
Легенда «О проявлении земли русской от апостола Андрея» не выдерживает ни малейшей критики. В ее истинности сомневался Н. М. Карамзин, ее не признавали видные церковные историки Платон, Филарет, Е. Голубинский.
По смыслу описанного в ней события она могла бы быть еще одной главой канонических «Деяний апостолов», но в легенде не содержится ни одного элемента, сближающего ее с этой книгой. Примерно половина текста легенды посвящена описанию маршрута апостола, уделяя особое внимание будущим Киеву и Новгороду. Другая же половина представляет забавную картину мытья в русской бане. По своему уровню и по стилю она не отличается от заповедей народных проповедников («лживых пророков» — по аттестации Стоглава): не браниться матерно или не работать по средам и пятницам. Счастливая, в конечном счете, судьба легенды определилась, видимо, тем, что присущий ей народный дух, внесенный киевским летописцем, оказался сродни умонастроению обратившихся к христианству земледельцев.
Русская церковь, заявив о себе как об апостольской, избрала для своих богослужений церковное здание с шатровым покрытием. Это — единое событие, обе стороны которого имеют народные корни: апостольство — от внецерковного предания, шатровый верх — от языческих культовых сооружений.
В это же время в церковную практику входит ряд искажений в совершении обрядовых действ, которые сто с небольшим лет спустя окажутся в числе важнейших причин раскола церкви,— двуперстное сложение руки в крестном знамении, сугубая (дважды произносимая) аллилуйя и посоленное (по солнцу) направление движения в обряде венчания и в крестном ходе вокруг церкви. Сложилось это к середине XVI века — о чем говорит старообрядческая формула, «как дедами и прадедами заповедано», впервые произнесенная в 1656 году. Некоторые из названных искажений утверждены Стоглавым собором 1551 года.
Христианству присуще обрядовое движение против солнца. Очевидно, так оно и производилось на Руси, причем никто не сомневался в его «правильности» с момента «крещения» до конца XV века. Но вот в 1479 году во время освещения Успенского собора в Москве кому-то из ближайшего окружения великого князя Ивана III показалось, что митрополит ведет крестный ход вокруг собора «неправильно». Возник спор, продолжавшийся три года и закончившийся признанием правоты митрополита — христианская норма удержалась. Но к середине XVI века крестные ходы в русской церкви совершались уже «по солнцу». Когда, кем и на каком основании это было установлено?
Обрядовое движение посолонь свойственно языческому танцу в культе солнца — хороводу. Хоровод движется в том же направлении, что и солнце, и тем самым магически воздействует на него. Эта обрядовая традиция, уходящая в глубь времен, сочеталась с сельскохозяйственной практикой. Народная мудрость советует земледельцу: «Борони по солнцу, лошадь не вскружится». Посоленное движение пронизывало весь обиход крестьянской жизни. Например, в этом направлении производился обсчет скота, отдаваемого в деревенское стадо, в этом же порядке нанятый пастух отживал в домах свои сроки. Интересно, что обратное движение (против солнца) также применялось в народных магических обрядах, но в прямо противоположных ситуациях — когда надо действовать не в лад с природой, а ради изменения сложившегося порядка вещей. Например, при нарушении некоторых ритуальных запретов во время рыбной ловли, что могло повлечь неудачу лова, совершали следующий обряд. Переворачивали вверх дном горячий пищевой котел, виновного раздевали и, посадив на дно, смазанное жиром, вращали его против солнца. Наказанного таким образом называли потом «верченый» и относились к нему с пренебрежением.
Вполне вероятно, что русский народ, вступив в полосу освоения христианских обрядов стал выполнять в привычном ключе те из них, что так живо напоминали ему привычные хороводы. Старообрядцы, удерживая посоленное хождение, в данном случае действительно отстаивали «древ-лее благочестие», но не христианское, а народное, языческое. Реформа патриарха Никона 1656 года восстановила правильность христианского обряда.
