Головной убор с такой силой налез мужчине на уши, что тот плюхнулся на тротуар. Некоторое время повоевав с ожившим головным убором, мужчина швырнул его на дорогу. Теперь шляпу нужно взять, подумал Збышек, сконфуженно глядя вслед быстро удаляющемуся силуэту. Он подкатил ее к бордюру и, усаживаясь в кресло, вспомнил о том, что ждет его послезавтра. Ему снова стало жарко.
— Прошу извинить, — Трачук закрыл за собой дверь. — У моей жены неважное здоровье. После работы мне придется заехать в аптеку.
Он возвратился на место.
— Мы разговаривали о сроке, однако прежде появились сны. Через несколько лет после визита в пещеру. Но беда в том, что Ян не мог до конца их вспомнить. А касались они чего-то безмерно важного. Ян сходил с ума, но не мог их полностью восстановить. Искал помощи в фармакологии, даже в магии. Со всего мира собирал разную гадость: галлюциногенные и стимулирующие субстанции, вытяжки из кактусов, медуз и Бог знает из чего еще. Это ему не очень помогло, хотя, кажется, он наткнулся на средство, увеличивающее способности к телекинезу. Понятное дело, при условии, что они врожденные.
Пакетик, подумал Збышек. Отец меня разбудил и препроводил своим следом.
Трачук продолжал:
— Ему так хотелось понять замысел Творца, хотя бы общий контур его намерений. А кто как не люди, сотворенные по образу и подобию Божьему, могли дать ему лучший ответ? Поэтому его так мучило, являемся мы по своей натуре добрыми или злыми? — он вздохнул. — Ян увлекался психологией преступления, ты об этом слышал?
Очередной трамвай зазвонил за окнами с толстыми стеклами.
— Безусловно, это была тема еще его докторской диссертации.
Трачук подождал, пока на улице не стихнут голоса людей.
— Преступления, правонарушители, кто, как, для чего. А еще случаи проявления героизма, жертвенности, доброты. Тысячи фактов: исследования настолько тщательные, что даже страшно становится. С самого начала было видно, что это не обычная страсть ученого. Скорее, мания, безумие, желание заглянуть людям в душу.
Разглядывая край рюмки, Збышек повернул ее в пальцах. Вспомнились слова мамы, доброй и терпеливой: «Я уже больше не могу этого выносить, ты болен». И лицо отца, мгновенно окаменевшее, словно он неожиданно услышал о себе правду. Збышек никогда не забудет, как они сидели в полумраке, пытаясь в последний раз наладить семейную жизнь, давшую трещину.
Он тогда тихо выскользнул в коридор и пошел в свою комнату просить Бога о помощи. Он никогда так и не узнал, был ли услышан. Родители не развелись, но месяц спустя отец снял комнату в городе. И так было уже до самого конца.
— Мне кажется, я знаю, о чем вы говорите, — сказал он тихо.
Черты лица Трачука показались ему странно расплывшимися.
— Вот что я хочу спросить… — Збышек глубоко вздохнул. — Вы следили за таксистом?
Судя по выражению лица, Трачук чувствовал себя не очень удобно.
— Только раз, после того как обзавелся пленкой… — он замолчал, но немного погодя продолжил: — Мы сняли наблюдение и никогда более не тестировали людей. Пленку сохранили… как предупреждение. Она была среди вещей, которые Ян не хотел держать дома. Я тебе ее послал, однако сейчас, думаю…
— Я ее уничтожил, — признался Збышек.
— Правильно. Так будет лучше, — Трачук прикрыл глаза. — А потом было происшествие. Отказали тормоза в автобусе, которым твой отец возвращался с конференции. Дорога как раз вилась вниз серпантином.
— Помню. Шоферу удалось сделать несколько витков, прежде чем он свалился в кювет, но уже внизу. — Збышек поднял взгляд. — Но это не все. Правда?
Трачук покачал головой.
— Ян был буквально одной ногой в гробу. Однако в тот момент он вспомнил часть забытого видения. Ему стало ясно, что послезавтра наш мир перестанет существовать. Проклятье, не могу…
Он открыл ящик и налил себе. Немного алкоголя попало на стол.
— Не понимаю, — Збышек почувствовал, как губы его деревенеют. — Атомная война? Космическая катастрофа?
— Ничего подобного, — Трачук снова покачал головой. — Попросту наша действительность прекратится. Конец. Ян сказал, что это выглядело так, словно кто-то ножницами отрезал кусок кинопленки. Он не знал, почему, но центром катастрофы будет пещера, и дело не обойдется без вмешательства Рафала.
— Он ее породит?
— Неизвестно. Ян говорил, что во время той безумной езды в автобусе катастрофа только померещилась.
— Вы пытались с ним поговорить?
— С Рафалом? Да. Он засмеялся, как идиот, и объявил, что, как только получит в аренду форт, ни одного из нас туда не пустят. Когда мы стали описывать ему видение вселенской гибели, он даже не дослушал нас до конца. Сказал, что это склеротические бредни. В общем, он держался так, будто нас ничто никогда не связывало. Ты хорошо себя чувствуешь?
У Збышека уже некоторое время стучало в висках. И он с облегчением увидел, что Трачук открывает окно.
— Папа, — глубоко вздохнув, промолвил он, — решил повторить ситуацию с автобусом, правда? Только так, как временами любил, с театральными эффектами…
Приятель отца застыл на фоне панорамы города. Глядя на улицу, он сказал:
— Да, спектакль. Вот только в этот раз он не оставил себе ни одного шанса. Он тебя любил и поэтому сделал все, чтобы ты не узнал о пещере. Видишь ли…
Трачук повернулся к Збышеку, и тот увидел, что в его глазах стоят слезы.
— Кроме снов, у Яна всю жизнь были проблески воспоминаний о жизни в других, параллельных мирах. Он узнавал лица людей, которых до этого никогда не видел. Знал подробности их жизни, факты, к которым не имел доступа. Более того, временами он знал, к чему приведут некоторые поступки. Не значит ли это, что наш мир окружен множеством ответвлений альтернативной истории? Трудно сказать. В фантастике как будто об этом давно пишут. Кто-то даже создал научную теорию.
— Эверетт, — Збышек проглотил слюну. — Вселенная, неустанно развиваясь, в момент важного выбора раздваивается. Я слышал об этом от отца, когда мы обсуждали рассказы Борхеса.
— Видишь, самый сильный из проблесков до тебя дошел. Твой отец знал, что когда-то — в прошлом, будущем или в иной действительности — он раскрыл эту тайну, а ты исчез, — Трачук вздрогнул, будто от окна пахнуло холодом. — Ян не знал подробностей, однако был уверен: тебя уничтожили. Однако он писал для тебя дневник. Вопреки рассудку. Думаю, что даже не на всякий случай, а как замену общению. Теперь ты его получишь вместе со всем прочим, — он вздохнул. — Досадно, что так поздно.
Трачук подошел к шкафу и открыл нижние дверцы. В глубине стоял кожаный чемодан с окованными углами. Это было уже сверх сил Збышека.
— Мне нужно на секунду выйти, — тихо сказал он.
— Ну конечно, — Трачук приподнялся. — Туалет напротив.
Согнувшись, Збышек вышел в коридор. На счастье, туалет был не занят. Встав возле умывальника, Оршевский открыл кран и прислонил голову к зеркалу, а потом отчаянно, от всего переполненного болью сердца расплакался.
Через несколько минут он почувствовал себя легче. Слегка. Но этого хватило, чтобы вернуться и закончить разговор.
— А те варианты? — спросил он, усевшись в кресле. — О чем папа говорил через Рогочки?
Трачук уже поставил чемодан возле кресла и теперь с участием разглядывал лицо Збышека.
— Ян умел телепортировать предметы и даже людей, — тихо сказал он. — Вот только не самого себя. Поэтому, устраивая катастрофу в лифте, был уверен, что живым из него не выйдет, — толстяк потер лицо. — Мы знали о времени подписания договора. Мы знали, что Рафал ходит вместе с Рогочки. Отец хотел его спасти и использовать для передачи сведений.
— А Рольняк?
— Будь он невинен, Ян его бы тоже телепортировал…
Трачук замолчал. У него был вид человека, смертельно уставшего от возложенной миссии.
— Мы долго ждали, — продолжил он. — Но на одной чаше весов лежал наш мир, а на другой — жизнь человека, пытающегося его уничтожить. Теперь, — он развел руками, — я уже ни в чем не уверен. Ян увидел нечто важное, но иное, чем рассчитывал. На передачу сведений у него была всего секунда, и он импровизировал. Мог не успеть спасти Рогочки из лифта.
— Таким образом, — Збышек начал медленно кружить по комнате, — вы рассчитывали, что либо Рольняк планирует нечто гнусное и его смерть нас спасет, если этот вариант будущего исчезнет, либо он невиновен. В любом случае папа много узнает и передаст сведения через Рогочки. А тут… как это получилось? Рольняк раздвоился, и только мы можем предотвратить несчастье. Только каким образом?
На обложке папки, поданной ему Трачуком, шариковой ручкой были нарисованы разные фигурки. Некоторым подобное творчество помогает думать.
— Внутри лежит протокол осмотра останков Рафала. По моей просьбе были сделаны рентгеновские снимки левой голени. Видишь ли, — он закрыл окно, — я знал Рафала еще с детства. Хорошо помню, как он упал с перекладины и сломал ногу. Кость заросла, но след перелома должен был остаться.
