быть, вы будете так добры, и раздобудете мне тут какую — то одежду. Мне не терпится вернуть вам ваш плащ, чувствую, вы без него простудитесь.
— Ну, ты же меня вылечишь?
— Если вы статью схожи с быком — то запросто.
Вот язва.
— Ладно, я понял. Завтра тебя перевезу.
------
* койф — кольчужный капюшон
Глава 11
Рыцарь жил в доме вдовы, державшей прачечную. Улица, где находилось ее заведение, единственная в Андтаге была выложена брусчаткой, отчего и называлась Мощеной.
Дойдя, я постучал в дверь ручкой-кольцом. Окошко в двери открылось, подросток — сын вдовы — взглянул на меня.
— Привет, Миххель. Мастер Ренн здесь?
— Нет, герр Андерклинг, он с утра ушел куда-то. Но, думаю, вы найдете его у кордегардии.
— Понятно. Спасибо, Миххель, кланяйся от меня своей матушке!
Дверка захлопнулась. Похоже, рыцарь околачивается среди городских стражников, играя в кости, или сидит в каком-нибудь кабаке. Обычное дело.
Расспросив дорогой еще нескольких горожан, я нашел его у уличной таверны. Точнее, таверной это даже не назвать — просто три стола с лавками на улице. Еду и напитки подавали из окна дома, над которым опознавательным знаком висел обруч от бочки, переплетенный ячменной соломой.
За вынесенным на улицу столом рыцарь играл в кости в своей обычной компании.
— О, Энно! Присоединяйся к нам, приятель! — воскликнул он, увидев меня, и радушным жестом пригласил за стол. Сидевший рядом рыцарь Беренгард, старый знакомый Эйхе, тут же подвинулся.
— Ты же знаешь, что я не играю в это!
— Герр Андерклинг, может быть партию в «шашки»? — спросил меня Виллем, сын олдермена, полный добродушный юноша.
Меня тут страшно зауважали, когда я научил их этой игре. Я подумывал научить их и шахматам, но для этого надо было выточить шахматные фигуры. Сам я резьбу по дереву делать не умею, а заказать кому-то — вечно нет денег.
— К Кхорну шашки! — воскликнул Эйхе. Для него это была слишком замороченная забава. Даже находясь на службе, рыцарь не любил думать, а уж вне службы — тем более.
— Давай-ка отойдем, расскажешь мне, как все прошло. Берн, бросок за мною!
Мы отошли в подворотную арку соседнего дома.
— Ну что, денег за поход нам не видать? — хмуро осведомился Эйхе.
— Об этом и речи не было. Но, Ренн, нам, похоже, придется ехать снова!
— Как! Там же ничего нет?
— Тереллин считает иначе.
Я пересказал наш разговор с каноником. Рыцарь был озадачен.
— Боюсь, проездим мы снова зазря! Опять два месяца мотаться Свет знает где… Мне это начинает надоедать!
— Ну, считай, что это твой вассальный долг.
— Ха! Вассальный долг — 40 дней в году. И все, потом делай, что хочешь. Не надоело воевать — нанимаешься за деньги. Надоело — идешь на все четыре стороны, никто не вправе тебя задерживать. А мы мотаемся туда-сюда по четыре раза в год, а то и больше.
— Тогда считай это религиозным долгом!
— Знаешь, как по мне, — религиозный долг из тех, что не стоит спешить возвращать. Поклоны Свету можно отбивать, будучи уже дряхлым стариком!
— Хочешь дожить до старости? Да ты оптимист! Ладно, я тебя предупредил — из города нам сказали не отлучаться, быть готовыми предстать перед каноником по первому зову.
— Вот Кхорн! Слушай, Энно, я как раз хотел поговорить с тобой об этом.
— О чем?
— Да, насчет «отлучиться из города». Ты помнишь фон Хольштайна?
— Твой приятель? Раттбод фон Хольштайн, в поместье которого мы заезжали в прошлом году?
— Точно. Старина Ратт!
— Конечно, помню. Я в его замке чуть не околел от пойла, называемого там «элем»!
— Нормальный там эль. Просто нам тогда случайно налили из бочки для слуг. Так вот… Он собирается на охоту, которую устраивает барон фон Гельфрад. И может взять с собою меня!
— Гм. И как ты поедешь?
— Да, вот именно, как? У меня даже лошади нет!
— Ну, значит, придется вежливо отклонить приглашение, тем более что Тереллин…
— К Тзинчу Тереллина! Если я не поеду, меня в другой раз и не пригласят. А я сто лет не был на охоте, уже почти не помню, что там делать!
— А от меня ты что хочешь?
— Энно, — Эйхе вдруг перешел на несвойственный ему обычно просительный тон. — Добудь мне лошадь в монастырской конюшне! Ты же можешь!
Ничего себе!
— Это вот как ты себе представляешь?
— Да легко, — Эйхе, почуствовав, что я не отказываю ему с ходу и вопрос обсуждаем, перешел к делу, — ты же скоро отправишься на сбор десятин, как обычно?
— Не знаю. Конечно, срок для сбора как раз подошел, но отправят ли меня или кого-то другого…
— А ты вызовись сам. И тебе для этого дадут лошадь!
— Ну да…
— Вот ты эту лошадь отдай мне, а сам езжай на муле!
— А где мне его взять?
— Агнес тебе даст. У нее есть рослый, прекрасный мул.
— А она на чем будет развозить одежду?
— Ну, это я с нею договорюсь, — по лицу Эйхе было видно, что об этом он не подумал и сейчас озадачен — Тут ты не беспокойся.
— Как у тебя вообще дела с Агнес? Купчишка не досаждает?
— Как сказать…Эйхе снова потер свою, так и не сбритую с похода, медно-рыжую бороду. — Купчишка-то нет, отстал. Только у нее новая блажь. Она хочет, чтобы я на ней женился.
— Ну, вообще-то тебе давно пора остепениться!
— Да? — Эйхе посмотрел на меня, как будто я предложил ему сунуть голову в улей.
— И вступить в цех прачек?
— Какой еще цех?
— Прачечный. Если я буду ее мужем, то заодно стану главой и семьи, и дела. То есть мастером прачечной! Придется вступать в цех, сдавать цеховой экзамен на знание сортов мыла и щелока, и как нужно отмывать разные ткани. И все это в упленде в цветах цеха, и в переднике!
Я представил его перед корытом, выбивающим палкой чужие камизы, и не смог сдержать смеха. Ренн недовольно набычился.
— Ты мне зубы не заговаривай. Добудешь мне лошадь?
— Ладно, я попробую.
— Отлично!
Он хлопнул меня по плечу, и мы вернулись к столу.
— Выпьешь с нами? — спросил Беренгард, пропуская меня на лавку.
Я бы не только выпил, но и что-нибудь съел, но свободных денег не было совсем.
Эйхе крикнул на кухню, и мальчик — сын хозяйки, принес мне эль, ломоть хлеба и горшок с рагу из овечьего желудка. У рыцаря тут был кредит.
Виллем непременно хотел сыграть в шашки. Беренгард оказал нам всем любезность, взявшись вырезать клетки шахматной доски
