Альманах Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 1

Когда за дело берется мужчина – горит земля.
Когда за тело берется женщина – тушите свет.
В Канцелярии (не был) продумано все не зря
И даже специально придумана половая цепь.
На Звезду намотает орбиты Венеры и Марса
И сойдет астероид со звездочки в Млечном Пути,
Загорится Планета, отведав мужского торса,
И из тьмы человека Вселенная снова родит.
Предыдущий в бесполого вырос и мнит себя богом
И небесной пещерной механике лишь вредит.
Его место в материи тонкой бульона амеб.
Остальные, с одной шестой суши, гребут на галерах
И тянут-потянут за цепи животворящий флот
Небесный, по океану, с зубцами, в солидоле равнин,
И лица от дыма чумазы, средь чудного лязга
И вспышек из раструбов горнов, кует бога сын.
И планктон эти цепи не намотает на винт.

Оборотни в погоне, в погоне, в горячей крови.
«От противного» – отдел пропаганды КПРФ:
За Касьяновым – 2 %, Немцов – 3 и комсорг
Ходорковский – 51 %, мочат в гриву и хвост
В России по заданию из мавзолея капитализм.
Кто не понял, мы повторяем НЭП
Второго большого периода, до зари:
«Оборотни в погоне, в погоне, нули…»

Каждая следующая минута нам неизвестна,
Предыдущая потому что могла быть иной.
Мотивация тебя направляет, действие, место
И тот, кто всегда управляет твоей головой.
Выключи звук, телевизор, сотри свою память,
И если почувствуешь сразу желанье идти,
Значит, ты русский, тебя забирают исправить:
«Ты должен лежать крепостным на печи».
Но только ты лег, возникает желание двигаться.
Не нужен ни дом, ни спокойствие, ни нофелет.
Идти, и идти, и идти, и тебе горизонт покорится,
И будет достигнута цель – свободный полет.

Мой первый дед был почти казах,
Он 102 года прожил, и осенью,
Как целил в немца из винтовки Мосина
Стоя за деревом, мне в сотый раз
Любил рассказывать про Мировую
Первую. А во Вторую был в лагерях
За свой язык его очень длинный,
Когда второй дед был бригадиром
И отсидел свое в лагерях
За то что зернышки все воровали
В его бригаде с полей, чтоб выжить
После отправки на фронт урожая…
И что сидели, мне рассказала
Моя маманя на третьем курсе.
– А что так шепотом? – А вдруг исключат?
– Из универа? В 80-м?
Второй мой дед был
«Вредитель» – вепсом. Узнал от мамы
И то, что мама жила в Белоруссии,
Голодала три года в яме, там, где деревня
Была, освободили ее солдаты. Еще три года
Жила в землянке, была виновна, что пребывала
На территории оккупированной —
Страшнее только ей речь немецкая
В программе «Время» по телевизору…
И в 30 лет я узнал случайно из несгибайки
На Литейном, 4, в областном архиве, что сын приемный.
И даже была подправлена рожденья дата.
И неизвестно, кто были мои родители.
И Мир мой рухнул. Нет ничего в нем
Фундаментального. Кроме того, что
Сказал я выше.

Сегодня было ощущение весны.
Первое: весенний воздух, Солнце —
В году единственное четкое оконце,
Все остальные смазаны и не видны.
Границы нет между весной и летом,
Меж летом-осенью и осенью-зимой.
Первый снег – не признак, не серьезный,
Не органичен человеку-организму,
И лишь сегодня мы сливаемся с природой
В целое, в день дуновенья нового.
И День сурка второго февраля.
Если б был, я был бы молодой
Вечно. Осталось научиться синтезировать
Этот день в картинке, в воздухе, в прозрачности
Вместо загара, что под лампой портит кожу.
Не было б дороже, чем тот салон.

Счастливые времен не наблюдают,
Ни года, ни эпохи, им все полдень,
Переходящий в неземную полночь.
И что из этих двух событий – знают
Только, кем Любвиокон не пройден,
Остальные им оказывают помощь:
«Не ходите дальше, здесь часов нет!»
И это в новых разжигает аппетит лет,
Попробовать съесть стрелки на обед.
Минутными наш торт-безе оформлен,
А без них все остальные не играют
Временем, и государство взято в плен
На циферблате с лесенкой по краю,
И небольшой совсем у нее крен.

Россию прививают к живым трупам,
Рабство – к ностальгии по дворцам,
Целое – к одним и тем же группам,
Любовь к уютным единичным очагам.
Лишения – к избранным народам,
Победу прививают к коммунистам,
Пользование бытом – к сверхзаботам
С оплатой: «По своим стрелять танкистам».
Монстры не привьют к Планете ад
Никак, пока бог входит к атеистам.

Это какое же надо сделать открытие,
Это что же надо рассказать такое,
Чтоб так чудовищно оболганным стать?
Если только что лишить раба покоя,
Если только что лишил его престижа
«Царя небесного».
И поднимут оборванным
Первооткрывателя, униженным
На Крест: «Проворовавшийся Варавва».
А лучшего ученика его впишут предателем
И карманником: «За 33 целковых сдал его».
Терпи. Так надо.
Идут века, все та знакомая картина:
«Она страшнее террористов и Эболы»,
И рейтинг мусорный присваивать России,
И унижать в присутствии миллиардов,
И летать с ней в космосе спокойно тут же,
В иллюминатор глядя: «Вот Он, существует!»
Ставить вместе в Охотском море нефтевышку,
Сосать всю сладкую, как кровь из ада, нефть…
Терпеть приучена и на кресте висеть.
И черное – век белое, Дьяволиада:
«Это он у вас украл сто миллионов».
Терпи. Так надо.

Бог един – морали океан,
Дети в нем не лебедь, рак и щука,
А дно, вода и волн ураган.
Материки сплотить как берега – наука
Не обессмерченной элиты,
А у элиты сверхзадача: «скрепы Духа»
Сделать как фундамент Дома
Для Бога как Отца, для всей Планеты,
Единой для раздетых и одетых
Материков: Христа, Аллаха, Машиаха, Будды,
Не наезжающих в политике, без блуда, монолитом.
Пора усилием сознания перед угрозой поражения
Извне, под их давлением, снимать внутри накал
Защиты-Нападения.
Большой Скачок настал.

Читайте Науку Логики – книгу номер один в истории человечества.
После нее останется сделать уже не открытие, наблюдение:
«Притяжение-отталкивание – начало Защиты и Нападения».
Везде и всюду – рефлекс окружающей вас и внутри – Вселенной,
Первый закон развития Гегеля.

Мы уходили в партизанские отряды,
У нас был командир, связной, пароль.
И для сигнала самолетам, дымовухой
Из листвы пожухлой путали конвой
Из уток – с озера взлетали, с «Хеппо-Ярви»
Они, а мы в кустах им делали «пиф-паф».
И теплой осенью за нами шли со школы,
Охраняя наш покой, Разведчик, Граф,
Солдат, им счастливо жилось в дворовых псах,
Всегда накормлены в столовой и свободны.
А рядом лес, там финская граница и пейзаж
Просто есть, и без угроз для них и нас.

Сейчас взлетают с Пулковских высот
Из-за кольца дороги Окружной,
С болот передовой и его тыла,
Ангелы со свастикой на крыльях,
Черные от мыслей и от дыма.
И тихо как в раю – слетают с дома
Каждого, из парка и с Собора,
Из всех линеек улиц, островов,
Каналов и мостов, из снежных сот
Ангелы из света, миллионы.
День такой – из прошлого нам импульс
Содрогания Истории, по телу
От потолка мечты по ее плинтус:
«Помни, Петербург, свою Победу!
Помни, гражданин, уюта, быта,
Масло и икра – слизать, вкусить
С корки государства монолита».

Мой дядя честных сам не правил,
Когда Невшутку-Сталин слег,
Мой дядя честно им помог,
Он рядовым в окопе правил
Фашистам неразумный мозг.
И из-под Курска до Берлина
Мой дядя шел по трупам, минам
И три медали «За отвагу»
Завоевал, домой принес.
Свирепо дядя, белея, до смерти
Он не любил того «Невшутку»,
Политрука и коммунизм.
Мой дядя с классом в коридоре
Не говорил за что, скрывал —
Так ненавидел, не беднел
Пахал, пахал, пахал, пахал,
Построил дом из шлак-бетона
Там была ванна (!!!) с коридором,
В котором я пытал его.
Не белокур и не кудряв
Мальчонка в новеньких штанах:
«За что не любишь коммуняк?»
Но он молчал как партизан.
Потом, студентом в универе,
Я понял сам, когда прозрел,
В чем фокус подлый «капитала»
Нам папа карло изобрел.
Но это долгая картина,
Здесь, что касается войны:
Читал, смеялся грустно, Сэлинджера,
Американцев откровение:
«В окопах посиди два месяца
И ты сошел с ума от боя»
(читайте письма его с фронта).
А дядя мой провел пять лет
И не сошел с ума в окопе
Ни от фашистов, ни от наших
Коммунистов, евших кашу
Из наших – пушечного мяса,
Бросавших армий в мясорубку.
Солдаты – жертвоприношение,
Были и немцы, наши – дьяволу.
А с виду бой, война, искусством
Там было месиво кровавое.
Все начиналось, друг, забавно,
Как Гитлер изобрел блицкриг,
Но югославский его прыщик
Восстанья так очаровал
Что Гитлер месяц потерял,
Чтоб раздавить, и не хватило
Ему немножко летом времени.
Поверишь, брат, такой пустяк.
Когда фашист пришел к Москве
На бронированной машине,
Вдруг! Остановил его очкарик
С трехлинейкой на троих,
Чтобы тот ждал полков сибирских
И мерз в шинельках летних, масло
В моторах тоже замерзало…
Ашипка маленькая вышла,
Ага, собрать им мясорубку
Надо было и молоть
Пять лет для дьявола всю плоть.
Учи историю внимательно,
Там сотни, сотни доказательств.
Ну, например:
Когда бес Сталин, Гитлер бес
Клепали танки, танки, тысячу,
Чтобы их сжечь по счету «три»
Под Курском и убить бессмысленно
Еще пять армий, принеся
Их в жертву дьяволу;
Когда
На плоский берег пятачка
Невы три года бес высаживал
Только затем, что плоский берег
Удобно выйти под шрапнели, беги,
Солдат! И в них с горы из пулеметиков —
Чтобы достичь рекорда Гиннесса:
Погибших на квадратный метр
Солдат. За всю историю всех войн.
Такой взаправду и была война —
То истребление народов:
Бойня, двух бесов – Сталина и Гитлера —
Игра.
И чтоб «неотделимы»
Были снова от народа – они-де
Спасли нас и победу – вот такие коммунисты
Уроды… В июне там такой был хаос!
Ага. А подойдет враг к городам,
Коммунисты – по самолетам! Шмыг!
С сервизами, и нет их, лишь подполья
Склады оружья заготовлены…
Стоп! Ни разу не готовы же
Были мы к войне. Ага два раза.
Врешь, коммунист, война народная
Вам вопреки народом выиграна.
Грядет Победа всенародная
Без вас, так сгинь, большевики.
Просто тихо встань, уйди,
Или сотни доказательств
Мы приведем вам нас предательств
С одной лишь целью – в мясорубке
В жертву дьяволу нести. Начать? Извольте
Хоть одно:
Бес Гитлер
Хотел господства мирового? —
Займи Швейцарию за месяц,
Проще простого!
И стой на банках гор из злата.
Но бесов план был – приношение
50 мильонов жизней новых
За время Договора с Дьяволом.
И это поняли солдаты,
Поев перловой с кровью каши,
Что был за бой на каждый день
И на войне и на миру:
Надень награды и рабом
На День Победы восхваляй
КПСС и умирай. И ненавидь
Капитализм, который так исправно сделан
В России ими, из-под ковра
Чтоб к коммунистам масса шла.
Не растворились в 90-х
И рулят все из-под ковра,
И их хозяин на Уолл-стрит
Все злато мира из Европы
Перевезя, приумножает
Мясорубку для раба.
Сидеть за занавесом должен,
Гордиться сделанным в ГУЛАГе
Раб божий.
А ну как встанет и ворвется
В мировую конкуренцию?
И не за бусы из стекла
Будет делать им сырья
Под присмотром коммунистов?
А станет сам трудом богат?
Думай, брат, и млад, и будущий солдат.
70 лет прошло с Победы.
Разрушить надо мавзолей,
Но это сделать только сверху,
Болотным хаоса не дай
Создать, такая роль твоя в Истории,
Брат Президент – твоя задача:
Разрушить надо мавзолей
Два раза, поставь часовенку, где был
Злодей, монахи там сто лет должны
теперь отмаливать Россию.
А ты, наш политический Мессия? —
Сделать суд над коммунизмом Московский.
Нюрнберг над фашизмом – нам в пример.
Тогда с Уолл-стрит дьяволиада
Прекратится, их игра:
Руками наших коммунистов
Превращать тебя в раба.
Придется с нами торговать,
Не за бесценок получать
Богатства нефти, злата, леса —
В этом цель их и война.
Хотят войны?
Так разбомбить им базы НАТО,
После Берлинских стен поставленных.
Не приближаться обещали? —
Мы за язык вас не тянули.
И потопить авианосцы.
Тогда напуганные до смерти,
В тылу без наших коммунистов
Опомнятся, и будет тихо:
Торговля, мир и лепота.
Тогда, быть может, мы успеем
Зажать ракеты все в кулак,
Построить щит против комет. Уже летят…