class="p1">— Проходите — проходите! Мирослава Юрьевна уже освободилась и готова принять молодого человека.
В кабинет, печатая шаг, вошли двое огромного размера мужчин с чеканными лицами. Между ними покорно, словно барашек на убой, шел мальчик. Рыжий, очень худенький, с прозрачной кожей, и вытянутыми к вискам глазами с ярко-зеленой, обведенной темным, радужкой.
Зайдя, он посмотрел на меня ровно так, как смотрят на пустую стенку, и вежливо произнес:
— Я не буду вам ничего рассказывать…
Вот так я первый раз и увидела Даньку.
Он, и правда, не стал со мной разговаривать — сел на диван и закрыл свои удивительные глаза, сложив руки на коленях.
Подождав немного, я поинтересовалась:
— Ну хоть скажи, как тебя зовут.
Послушав ответное молчание, не стала продолжать, потому что понятия не имела, как поступать в такой ситуации.
Конечно, на тот случай, когда клиент уходит в глухую молчанку, существуют специальные протоколы. И будь передо мной взрослый, я бы действовала по ним.
Но до рыжего молчуна у меня был всего один клиент моложе семнадцати лет, и детских инструкций я просто не знала. Да и в том, единственном случае, я работала с ребенком как подсказывало сердце, а не по схеме.
Поэтому в некоторой растерянности включила чайник, и пока он грелся, сообщила рыжему:
— Если что, меня зовут Мирослава Юрьевна, и я понятия не имею, что сейчас делать. Дети не мой профиль. Поэтому предлагаю попить чаю, да и разойтись по своим делам. Через пять сеансов ты будешь абсолютно свободен. Я ведь правильно поняла, что тебя сюда силком привели?
Рыжий не отвечал, все так же сидя с закрытыми глазами, словно прислушивался и присматривался к чему-то, происходящему внутри него. Только когда я начала заливать заварку с травками кипящей водой, произнес:
— На меня тоже сделай чай, Мирослава. Только без мяты, пожалуйста.
Я цокнула языком:
— Поздняк. Я уже кинула несколько листочков в заварку. Но у меня есть чай в пакетиках. Будешь?
— Никогда не пробовал чай в пакетиках, — прозвучало совсем рядом, и я вздрогнула — когда только он успел перетечь с дивана к столу?
Я выдала мальчишке коробку с целой коллекцией пакетиков, скопившейся у меня за последнее время. Рыжий долго и сосредоточенно в них копался, рассматривая каждый чуть ли не под микроскопом. А выбрав, вежливо попросил:
— Покажи мне, как его заваривать, пожалуйста. Я никогда сам не делал.
После мы сидели, — я на диване, он, почему-то, за моим столом, — и молча пили каждый свой чай.
Уходя, рыжий вежливо попрощался, и я подумала, что вряд ли снова его увижу.
Святая наивность. Тогда я еще не знала, что очень скоро по наводке этого бесенка, его отец включит меня в круг «близких» людей. Включит, и начнет принимать меры, чтобы я не смогла из него удрать.
— Ты когда освободишься? — Димин голос звучал строго и обиженно одновременно. — Суббота, между прочим. Хочется сходить куда-то, отдохнуть.
— Дим, ты же знаешь, что суббота и воскресенье у меня самые рабочие дни. Сегодня до восьми, — я устало потерла лоб — головная боль донимала с самого утра, тонкими буравчиками вкручиваясь в виски и не давая спокойно дышать.
Пара закинутых в организм таблеток совершенно не помогла. Поэтому я тупо пила сосудорасширяющий чай и мечтала, чтобы у меня была запасная голова, которую можно прикрутить к шее взамен болезной.
— Мира, ты совсем не думаешь обо мне, — повысил голос Дима, и буравчики в моих висках завертелись еще активнее. — Что у нас за отношения, если ты все время на работе?
— Почему все время? На прошлой неделе мы с тобой ходили на футбол, — напомнила я. — Послезавтра у меня выходной, можем сходить еще куда-нибудь. На бокс?
— Послезавтра понедельник, и я работаю! — теперь Дима говорил сухо, словно я была одним из его менеджеров, не сделавших в этом месяце плановых объемов продаж.
Дима был начальником отдела мелкого опта в компании, занимающейся перепродажей всего на свете, от детских подгузников до минеральных удобрений. Должностью он гордился и к своей работе относился с большой ответственностью. Как, впрочем, и я к своей.
Наш роман длился уже почти год, и поначалу резво продвигался вперед, приближаясь к стадии, когда можно задуматься о совместном проживании.
Но в последнее время как-то стух, и наше общение больше сводилось к разговорам по телефону, чем к личным встречам. То я работала допоздна, то у Димы командировка или встреча с перспективным клиентом…
Меня это печалило, но что-то исправить я была не в силах.
— Мирослава, — напомнил о себе Дима. — Так дело не пойдет. Твой образ жизни противоречит здравому смыслу. Ты работаешь на износ и тем самым не даешь развиваться нашим отношениям.
— Почему не даю? — тупо спросила я. Головная боль, наложенная на разборки с бойфрендом, совершенно не способствовала обострению мыслительных процессов.
— Потому! Мы с тобой почти не видимся. А если все-таки встречаемся, то ты вечно уставшая и хочешь спать. А я мужчина!
— Ты мужчина, — подтвердила я, не желая спорить о таких тонких материях. — Только причем здесь мой график работы?
Честно говоря, больше всего мне хотелось не разборками заниматься, а прилечь и поспать пол часика, пока у меня было “окно” между клиентами.
— А раз я мужчина, то мне нужна женщина! — словно не слыша моего вопроса, продолжил Дима.
Я усмехнулась — похоже он заранее приготовился к этому разговору, потому что все слова звучали очень торжественно и складно, словно их читали по бумажке. Жаль, некоторые мои вопросы не подпадали под составленный текст.
Дима часто репетировал свои выступления перед потенциальными клиентами. Обдумывал их возможные вопросы и варианты своих ответов. Записывал и по многу раз с выражением перечитывал.
— Ты поняла меня, Мирослава? Нормальная, правильная женщина!
— Нормальная? — переспросила я, начиная раздражаться — опять он поднимает тему моей женской неправильности. Объяснил бы лучше, что это такое, чем все время упрекать в этом грехе.
— Да, нормальная! Которая думает о моем удовольствии, а не о работе! — он замолчал и чем-то зашуршал у себя там. Наверное, перелистывал странички с текстом своих претензий.
— Дима, в прошлый раз ты утверждал, что нормальная женщина — это та, у которой дома полный ящик сексуального нижнего белья, — я попыталась подавить злость и пошутить.
По-прежнему меня не слыша, Дима тяжело вздохнул и продолжил:
— В общем так, Мирослава. Или ты подстраиваешься под мой рабочий график, или…
— Или…? — головная боль начала усиливаться, вызывая желание постучать лбом о стену в надежде выбить ее из головы. А еще захотелось
