2531 год, 26 мая,
время: 11.42.
Кабинет шефа британской контрразведки генерала Кормика.
Прежде всего генерал Кормик ввел поляка в курс событий. Это заняло не более пяти минут. Потом он спросил:
— Профессор Боутшинский, что вам необходимо, чтобы расшифровать этого Рэбонне, в которого собирается перевоплотиться Персье?
— Списки французских офицеров, участников кампании 1815 года, — ответил профессор без долгих раздумий. — Обратитесь к французам, в парижском Национальном архиве они должны быть.
— Райт! — подал голос генерал. — Вы слышали?!
— Так точно, господин генерал, — выпалил капитан и скрылся в дверях кабинета.
— Каким образом, по вашему мнению, господин профессор, — продолжал генерал, — возможно было бы изменить, судьбу битвы при Ватерлоо?
— Устранив одну из главных неудач французов в этой битве, господин генерал.
— Вы намерены шутить, господин профессор!.. Ведь исход битвы решил гений Веллингтона...
— Вздор! Только англичанин может сказать такое. Британцы не выиграли битвы при Ватерлоо. Они отступили с поля боя, а ваш Веллингтон сидел и рыдал в своей палатке. Но в последнюю минуту подошли пруссаки, внезапно напали на измученных французов и склонили чашу весов в другую сторону. Вот как это было!
Спустя несколько минут возвратился в кабинет капитан Райт и доложил:
— Господин генерал, получено сообщение из Парижа! Оказывается, Рэбонне — это адьютант генерала д"Эрлона.
Услышав это, поляк вскочил с кресла и схватился за голову.
— О боже! Какой же я болван!.. Прошу немедленно доставить мне стереокопию книги Шарраса «История кампании 1815 года». Издана в Брюсселе в 1857 году.
— Райт! — крикнул генерал. Капитан в мгновение ока скрылся за дверью. А профессор начал объяснять:
— Я допустил непростительную ошибку, господин генерал. Я согласился с вами, что этот Персье перевоплотится 18 июня в день битвы при Ватерлоо...
— А что, это не так?!
— Нет. Под Ватерлоо наибольшим шансом Наполеона было вовремя подтянуть на поле битвы корпус маршала Груши, который мог бы нейтрализовать пруссаков. Но этого не случилось, так как Груши не получил должного приказа. Тогда я пришел к твердому выводу, что Персье будет стараться доставить этот приказ и в решающий момент Груши бросит свой корпус на поле битвы. Меня поначалу это удивило, ибо корпус Груши находился далеко от поля битвы и шанс был невелик. Но теперь я понял, что Персье выбрал наиболее выгодное время — 16 июня он перевоплотится в Рэбонне. В этот день, за двое суток до битвы при Ватерлоо, Наполеон сражался с пруссаками под Линьи и побил их, но не уничтожил, потому что спешивший к нему на помощь корпус генерала д"Эрлона был задержан на полпути маршалом Неем, войска которого в это время сражались с англичанами под Катрбра. Видите ли, господин генерал, если бы д"Эрлон не был задержан маршалом Неем и соединился с императором, то пруссаки были бы полностью уничтожены, а тогда они не смогли бы решить судьбу битвы при Ватерлоо в вашу пользу. Вне всякого сомнения, Персье, перевоплотившись в адъютанта генерала д"Эрлона, Рэбонне попытается задержать курьера маршала Нея, который вез приказ о приостановлении передвижения корпуса д"Эрлона. Если Персье это удастся, то войска д"Эрлона вовремя соединятся с Наполеоном, и прусская армия перестанет существовать, и тогда уже никто не поможет Веллингтону выиграть битву при Ватерлоо.
— Кто был этим курьером?! — крикнул генерал Кормик, посмотрев на часы.
— На этот вопрос, господин генерал, ответит нам книга Шарраса, скрупулезно изучившего все детали, связанные с этим приказом.
Через несколько минут была спроецирована стереокопия книги Шарраса. На 198-й странице ожидала их неприятная новость: Шаррас не установил, кто же конкретно был курьером маршала, и выдал две версии. По воспоминаниям Наполеона этим курьером был начальник штаба Нея полковник Хеймес, а по данным д’Эрлона генерал Делькамбре.
Генерал Кормик громко выругался и обратился к поляку:
— Прошу вас, господин профессор, назовите еще раз эти имена, я что-то не очень запомнил их... Скажите, кто из них, по вашему мнению, мог быть этим курьером?
— Делькамбре.
— Почему он?
— Думаю, что Наполеон не был точно информирован, а генерал д"Эрлон знал, кто доставил ему злополучный приказ маршала Нея.
— Благодарю вас, господин профессор! Райт! Мы немедленно едем в институт Смита... А если вы ошиблись, профессор?
— Все может быть, господин генерал. Тогда вы проиграете эту операцию, а с нею битву при Ватерлоо.
1815 год, 16 июня,
время: 15.03.
Проселочная дорога между Линьи и Катрбра.
Всадник в генеральском мундире, скачущий галопом, навстречу глухим артиллерийским раскатам, услышав за спиной чей-то окрик и топот копыт, осадил коня. Офицер, который гнался за ним, подъехал и спросил:
— Имею честь говорить с генералом Делькамбре?
Генерал вместо ответа, выхватил пистолет и направил в грудь офицера. Тот от неожиданности крикнул:
— Что все это значит?!. В чем дело?!
— Дело в том, приятель, что я хочу нарушить твой план. А это значит, что не ты меня убьешь, а я тебя. Я перевоплотился в генерала, Делькамбре, так же как ты, Персье, — в адъютанта Рэбонне. Я капитан Райт из лондонской Сикрет Сервис... Итак, господин Персье, мы успели вовремя, ты проиграл. Руки, руки, Персье, и без шуток! Разгадал тебя наш шеф контрразведки генерал Кормик, а директор Смит удалил твое тело из кабины и отправил меня сюда в телесной оболочке генерала Делькамбре. Приказ маршала Нея дойдет до генерала д"Эрлона, и он не соединится с Бокапартом. Тебе, Персье, не удастся изменить прошлое и повлиять на исход битвы при Ватерлоо. Мы не позволим бросить тень на судьбу несчастного Рэбонне. Жаль, что, убивая тебя, я убиваю и его. Рэбонне не виновен. Когда же невинные перестанут расплачиваться за негодяев?..
Раздался приглушенный выстрел. Так закончилась операция «Ватерлоо».
Перевел с польского Вл. Головчанский
Заповедная осень на Врангеле
Мы прилетели на остров Врангеля в августе 1977 года. Нас было двое: Станислав Беликов, научный сотрудник Центральной лаборатории охраны природы Министерства сельского хозяйства СССР, и я — журналист, исполнявший обязанности рабочего. Наша экспедиция замыкала цепь многолетних исследований белого медведя на острове (к слову, на Врангеле я бывал уже много раз, и он по-прежнему притягивал магнитом). В этот сезон мы надеялись поймать «момент» залегания медведиц в берлоги. Другой задачей был сбор материала для проекта, который помог бы развернуть научную работу в этом, первом в стране, арктическом островном заповеднике. Создали его, как известно, в 1976 году.
На острове нас встретили работники заповедника и участники экспедиций, проводившие здесь свои исследования. Встретил и коллега Стаса по лаборатории Валентин Чистяков, прибывший на остров несколько раньше нас. Работа началась.
I
Вертолет взял курс на маленький островок Геральд, одиноко стоящий во льдах Чукотского моря в сорока милях от Врангеля. Для начала работники заповедника решили показать «свои» владения.
Черным драконом всплывает Геральд из воды — есть и голова, и спина, и полузатопленный хвост. Берег почти везде отвесен, много гротов, пещер. Но он обитаем: вот сорвалась со скалы стая птиц, вот песец, воровато озираясь, перескочил через ручей. Не видно медведей, но и они живут на острове. Как-то весной биологи насчитали на береговых террасах больше двадцати вскрытых берлог.
Сделав несколько кругов, садимся на спину «дракона». «Через час уходим», — предупреждают пилоты. Понимаем (погода здесь всегда неустойчива), не спорим, скатываемся по острым камням в долину и устремляемся к морю. Там птицы, и еще ни один орнитолог не дал описания их.
В круглой чаше залива, между двумя мысами, планируют и кричат чайки, носятся чистики и еще какие-то птицы, похожие на попугаев, с толстыми красными клювами.
Завязывается спор.
— Тупики!
— Не тупики, а топорки. Тупики в Восточной Арктике не водятся.
— А топорков вообще нет в природе. Есть топорики, но у них брюшко черное, а не белое.
— У молодых белое!
— Что вы, братцы, это ипатки, — заявляет Стас.
Да, без определителя не разберешься. (Разобрались, когда вернулись. Действительно, оказались ипатки. До сих пор в этом районе они не значились.)
Разгоряченные, вваливаемся в вертолет, и он сразу взмывает вверх. В голове молоточками: «Тупики, топорики, ипатки, тупики, ипатки, топорки...»
Два неба, одно над головой, другое под нами — так пронзительна морская синь, так ослепительно белы льдины. Но впереди черным парусом мыса Уэринг уже надвигается Врангель. Мы огибаем восточную и северную оконечности острова, вдоль которых тянутся, переходя одна в другую, узкие и длинные косы — Бруч, Андрианова, Чичерина, Муштакова. Сверху они похожи на пилы, обращенные зубьями к берегу. Мелькнул охотничий домик.
