Ноги, клыки, хобот... так мало-помалу слон, которого вы преследуете, обретает «лицо» и реальные очертания еще до встречи с охотником.
Слоны, как бабочки
Ниамбули — маленькая, прозрачная и глубоководная речушка. Она течет по саванне, но берега ее поросли не высокой травой, а лесом. Кое-где ложе реки становится шире, образуя песчаные островки. Сюда из раскаленной саванны два раза в день приходят на водопой слоны, и здесь, на этих островах, которые охотники называют «купальнями», мы и пытались их подстеречь. Но сделать это было нелегко, потому что ветер в долине непрерывно менял направление и слоны, почуяв запах человека, мгновенно обращались в бегство. Пытаясь заснять их с близкого расстояния, мы крались с подветренной стороны, маскировались, но все было напрасно.
К опье остро и рука тверда - в полном боевом снаряжении выходит охотник в саванну
Ветер был нашим главным врагом. Мы долгими часами, а подчас и днями шли по саванне, чтобы отыскать миролюбивых гигантов, и наконец находили их. И тут в самый последний момент налетал внезапный порыв ветра, и слоны улетучивались, словно бабочки. С верхушек деревьев или с обрыва мы видели, как они резвятся в «купальне», и, надеясь застигнуть их врасплох, быстро и бесшумно спускались к реке. Мы пробирались по густым зеленым, лесным галереям; вокруг царила мертвая тишина, которую изредка нарушал далекий крик обезьяны или неприятный шелест крыльев летящей над самой головой птицы. Но каждый раз, едва мы достигали реки, нас ждал один и тот же набивший оскомину сюрприз. Слоны, учуяв нас, исчезали.
Охотники обвинили во всем одеколон, которым мы обтирались, и запретили нам пользоваться им. Затем «вина» пала на мыло, которым мы мылись по вечерам, и меня с Наини заставили отказаться и от него. Затем они решили, что нас выдавал запах одежды. Поэтому, едва мы обнаруживали животных, Нансен и Васселе заставляли нас раздеваться и продираться голышом через колючий кустарник или ползти в траве. Меня особенно злило то, что если слоны, перейдя в контратаку, растопчут нас или прибьют хоботом, мы отправимся на тот свет в чем мать родила. И тогда экспедиция, отправленная на розыски пропавших, найдя нас в столь непрезентабельном виде, подумает о нас бог весть что. Однажды после очередной неудачной охоты мы не нашли спрятанной под кустом одежды и нам пришлось возвращаться в лагерь, стыдливо прикрывшись руками. Бедняги носильщики были совершенно поражены и окончательно убедились, что мы тронулись в уме.
Хитрость с одеждой тоже не помогла. Дни мелькали один за другим, а наш запах неизменно обращал слонов в бегство. Тогда охотники придумали другую уловку: нам предстояло подкрадываться к слонам не просто голыми, но и обмазавшись фекалиями слонов. Сколько мы ни сопротивлялись, Нансен и Васселе подвергнули нас и этому унижению. Но и оно не дало желанных результатов. В тот раз, когда мы подползли к «купальне» в столь странном, дурно пахнувшем «наряде», слоны, по-моему, удирали быстрее обычного.
Поцелуй
Несмотря на все наши неудачи, мы не потеряли надежду и чувствовали, что рано или поздно сможем застигнуть слонов врасплох. А пока мы передвигались пешком или в пироге, наслаждаясь сценами из повседневной жизни животных на берегу реки. Эти сцены не были ни красочными, ни драматичными, а следовательно, они не годились для фильма об охоте. Но, наверное, эти самые эпизоды позволили Киплингу так поэтично изображать животных в своих книгах. В такие моменты лесные жители совсем не кажутся дикими, они словно «очеловечиваются», и это отнюдь не располагает к охоте на них.
Как-то раз мы увидели на водопое группу старых буйволов. С ними был маленький слоненок, который, очевидно, потерял мать. Когда мы приблизились, буйволы обратились в бегство, не забыв, однако, впихнуть слоненка в середину. Легонько подталкивая слоненка рогами, они заставили его удирать вместе с ними.
Однажды вечером, после заката мы увидели в прибрежной листве целующихся слонов. И хотя они были на расстоянии выстрела и наконец-то не услышали нашего запаха, мы не стали в них стрелять.
— Уж очень они далеко были, — сказали оба охотника, и мы охотно поверили этой очевидной лжи.
У кого подымется рука убить целующихся слонов? Слоны стояли молча, их хоботы сплелись, и они нежно касались друг друга лбами.
Когда прошел месяц с тех пор, как мы начали гоняться за слонами на Ниамбули, я попытался подытожить свои впечатления об этих добродушных толстокожих. Меня поразили не грандиозность, не спокойная сила, исходящая от слонов, а их чувство «коллективности», взаимопомощи.
История со слоном без хобота, рассказанная Нансеном, кажется мне теперь весьма характерной, целиком подтверждающей мои наблюдения.
Было очень интересно выслеживать слонов, но еще интереснее было наблюдать за стадом издали, когда четвероногие гиганты купались и отдыхали от свирепой дневной жары.
Всем им не терпелось броситься в воду, но сначала стадо медленно спускалось к берегу под защиту деревьев. Первыми входили в «купальню» самые старые самцы; они подымали хоботы, словно перископы, и «прощупывали» обстановку. Только затем право спуститься в воду получали самки и слонята. И в самой церемонии купания царил дух взаимопомощи. Слоны набирали хоботом воду и по очереди обливали друг друга, а потом все вместе мыли малышей.
При первом же признаке опасности слоны вытягивали хоботы и пытались уловить, откуда надвигается угроза. Если надо было спасаться бегством, то стадо действовало как единое целое. Малышей ставили в центр, а самцы прикрывали отступление, бесстрашно контратакуя врага.
Меня поражало, как двадцать или тридцать могучих животных умудрялись мгновенно и, главное, бесшумно исчезать в лесу или в густой траве матити. Я сам видел, как они без единого всплеска мчались по воде, стремительно проносились по лугу, но никак не мог поверить в это чудо. Поистине это были не четырехтонные неуклюжие толстокожие, а бабочки, стрекозы.
В итоге игра в жмурки каждый раз заканчивалась для нас самым плачевным образом. Переменчивый ветер с реки сводил на нет все наши ухищрения.
Перевел с итальянского Л. Вершинин
