Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1993 год

К тому времени мы были уже знакомы заочно по переписке. Я пересылал ему письма Дмитрия Петровича Горюнова. В 60-е годы его направили послом в Кению. Проработав в этой стране шесть лет, он, неожиданно для себя, нашел в ее природе и людях то, что близко сердцу и остается в памяти навсегда. К людям, с которыми связала его судьба, относились и Джой и Джордж Адамсон .

Отвечая на письма Д.П. Горюнова, Джордж присылал коротенькие записочки и мне. В них всегда чувствовались присущие ему оптимизм и жизнерадостность, порой озорство. Так, отвечая на мое новогоднее поздравление, посланное на открытке с изображением солнечного морозного утра и румяной молодки с коромыслом, Джордж восклицал: «Ну и красавица! Вот это да!» В одном из писем я получил приглашение посетить его в Коре.

Но как добраться из Найроби до затерянного в саванных лесах заповедника? Можно было обратиться за помощью к доктору Эндрю Мейерхольду — личному врачу Адамсона. Эндрю летал в заповедник на трехместном самолете частного авиаклуба. Иногда он брал с собой знакомых и туристов, завозил Джорджу продовольствие и корреспонденцию. Но перелет на самолете лишал возможности войти в мир Адамсона не торопясь, постепенно. И я решил ехать на машине. Мейерхольд, узнав о моих планах, посоветовал немного задержаться — в Коре японская группа заканчивала съемку телевизионного фильма, и Джордж наверняка был занят. Но отступать было поздно: взят напрокат «лэндкрузер» — машина повышенной проходимости, есть договоренность о поездке с МИД Кении и центральной егерской службой. Да и спутник мой, сотрудник ООН Сергей Васильевич Степанов, который помог мне организовать эту поездку, уже собрался. Наши жены напекли пирогов — в общем, все было готово к встрече с Адамсоном и его подопечными.

По счастью, отправляясь в путешествие, мы еще не знали о трагедии, разыгравшейся в Коре накануне нашего отъезда. А случилось вот что.

Помощник Джорджа — Тони Фитцджон устроил прощальный ужин по случаю окончания японцами съемок. Когда стемнело, леопардиха Комуньо вернулась из буша, перебралась через высокую металлическую сетку и оказалась в лагере. Гости вскочили с мест. Тони успокоил их и применил уже испытанный прием: он дал возможность Комуньо познакомиться с гостями — обойти всех, узнать их запахи. Но когда все гости вновь расселись по местам, Комуньо, которая вроде бы не проявила враждебности к кому-либо, вдруг неожиданно набросилась сзади на японскую актрису Томоко и впилась зубами ей в шею. Тони с трудом раздвинул челюсти леопардихи. Срочно вызвали по рации самолет и отправили Томоко в госпиталь. Шейные позвонки оказались повреждены.

Джордж и Джой на берегу Таны.

Это был уже второй за месяц случай нападения на японскую актрису. Как-то после съемок на нее неожиданно, когда Джордж по рации разговаривал с Тони, напала львица Болди. Джордж услышал крики и, обернувшись, увидел голову японки в пасти львицы. Болди при возгласах Джорджа отпустила ее, но на голове Томоко остались следы зубов, одежда была в крови. Через неделю Томоко вернулась из госпиталя для продолжения съемок.

Обо всем этом мы узнали, лишь добравшись до Джорджа. А пока погожим свежим февральским утром катили по блестящему новенькому шоссе на Гариссу. Незаметно мы спустились с Найробийской высоты — с 1700 метров примерно до тысячи, солнце погорячело, а воздух стал осязаемо приятен.

В местечке Мвинга мы расстались с магистральным шоссе и свернули в направлении поселения Кьюзо. От Мвинги с нами поехал лейтенант полиции, который обещал показать путь в Кору. По дороге навстречу вереницей тянулись ослики с привязанными сосудами для воды (в Восточной провинции была тогда страшная засуха); самостоятельно выбирая путь, они несли домой драгоценную влагу. Встречные узнавали и приветствовали лейтенанта.

В Кьюзо мы распрощались с нашим провожатым. Машина неслась без остановки. Дорога была уже безлюдной — вошла в зону заповедника. Ориентировались по пустым бензиновым бочкам со стрелками, расставленными на малозаметных перекрестках. Машину по бокам хлестали ветки сухих акаций, на пути попадались высохшие русла рек, буш был мертвый, сухой, лишь дикдики — маленькие антилопы — временами перебегали дорогу, а под колесами то шумел плавиковый шпат, то поднимали облака пыли белесые известковые породы.

Мы были в пути уже десять часов, машина раскалилась от солнца и дышала жарок. Появилась усталость. И вдруг за поворотом показались зелено-синие палатки японцев, обнесенные сеткой, а в ста метрах от них — лагерь Джорджа. «Лэндкрузер» въехал в распахнутые ворота и остановился. Темными входами смотрели на нас три хижины, без окон и дверей, за ними виднелись еще несколько. В одной из хижин я заметил худое, изможденное лицо спящего человека. Неужели так изменился Джордж? Нас встретил немного угловатый, обросший рыжеватой щетиной шотландец Эндрю — помощник Джорджа. «Джордж ждет вас»,— сказал он, показывая дорогу к большой террасе под навесом.

Ее стены были увешаны фотографиями Джорджа и Тони в обществе львов и леопардов. В середине — массивный обеденный стол человек на двенадцать, в углу — два холодильника, радиоприемник и радиопередатчик, барометр, термометр, вдоль стен — старомодные сундучки, видимо, с альбомами и сувенирами.

Не успели мы оглядеться, как увидели приближающегося Джорджа. Он был таким, каким мы привыкли видеть его на фотографиях и в кинофильмах: в коротких шортах с широким поясом и маленьким патронташем сзади, в сандалиях на босу ногу. Загорелый, с серебристыми спадающими на плечи волосами. Спокойные серые с голубизной глаза смотрели на нас дружелюбно и приветливо.

Джордж охотно согласился показать нам завтра утром «Кемпи я Симба» — его достояние. Другого дома-очага, кроме этого лагеря, у него не было. Джордж содержал заповедник за свой счет, на свою пенсию; примерно такая же сумма, согласно завещанию его жены Джой шла ему из фонда Эльсы.

За чаем он то был оживлен, улыбался шуткам, то вдруг погружался в себя. Его мысли, наверное, уходили к книге, которую он заканчивал и готовил в то время для передачи издательству «Коллинз». Это была автобиографическая повесть «Моя гордость и Джой» (). Название книги вызвало у меня недоумение, и я спросил Джорджа: «Действительно ли Ваша гордость повлияла в свое время на решение заняться львами, их реабилитацией, а не присоединиться к Джой, к ее работе с гепардами?».

Джордж задумался, волна противоречивых мыслей и чувств пронеслась по его несколько смущенному лицу. «Это не простой для меня вопрос. Я как раз и пытаюсь на него ответить на страницах книги»,— прозвучал его голос.

...Джордж и Джой относятся к ярким, самобытным, сильным личностям, и им повезло, что они встретились. По отдельности их способности остались бы, по всей видимости, нераскрытыми.

Они познакомились в новогоднюю ночь 1943 года. Ему было 36, ей — 32 года.

Джордж родился в Индии. В 18 лет вслед за отцом и матерью приехал в поисках удачи в Кению. На ферме у отца — ирландца по происхождению — ему быстро надоело. Он перепробовал массу профессий, за озером Туркана искал копи царицы Савской. А в 1938 году попал на егерскую службу, получил огромный полупустынный саванный округ, населенный преимущественно кушитскими племенами. То был край, не тронутый цивилизацией. Но вторая мировая война коснулась и этих забытых Богом земель. Джордж участвовал в подготовке операций английской армии против итальянских частей в Сомали. Сопротивление итальянцев было быстро сломлено, и Джордж возвратился к полной опасностей и лишений егерской службе — борьбе с браконьерами, львами, нападающими на людей и домашний скот, агрессивными слонами и т.п. Он был холост.

Джой родилась в Австрийской Силезии в состоятельной семье фабриканта Гесснера, ей было обеспечено безоблачное, радостное детство. Ёе тянуло к музыке, живописи, познанию природы После неудачной первой любви и разочарований появилась тяга к путешествиям.

В 1938 году, уже будучи супругой профессора-ботаника Питера Балли, она приезжает в Кению. Путешествует с ним по стране, делает зарисовки цветов, птиц.

Ночь под новый, 1943 год застает супругов Балли в глухом далеком районе страны — в Гариссе на реке Тана в гостях у районного комиссара. Знойный воздух, как пеленой, окутывает собравшихся на плоской крыше гостей. Заходит разговор об охотнике-егере Джордже Адамсоне, который недавно в схватке убил льва, а ночью у своей палатки — агрессивного слона, терроризировавшего всю округу. И вдруг неожиданно, как в сказке, на фоне вечернего заката появляется сам Джордж верхом на верблюде в сопровождении опаленных солнцем сомалийцев...

Они поженились, как говорил Джордж, не имея за душой ни гроша, и провели первый месяц в странствиях с рюкзаком за плечами, дойдя до Индийского океана.