Новозеландские исследователи М. Левисон, Р. Уэбб и Дж. Уэбб решили доверить проверку истинности этой гипотезы электронно-вычислительной машине, расписав для ЭВМ ветры и течения на каждый день (по данным с 1855 по 1938 год) и дрейфовые скорости судов при той или иной силе ветра и течения.
И ЭВМ начала выдавать «катастрофические» результаты.
...732 лодки отправились от острова Тикопиа, расположенного в западной Меланезии, в направлении Фиджи — и всего лишь два экипажа достигли архипелага. Столько же раз пытались жители Маркизских островов доплыть до необитаемых атоллов Каролайн — лишь 70 лодкам удалось завершить свое странствие. И это оказалось едва ли не самым благоприятным исходом. Ни один из плотов, отправившихся от перуанского побережья, так и не увидел земли. А из тех 732 экипажей, которые, отдав себя воле ветров и течений, пытались дойти до острова Пасхи, лишь один достиг каменистого берега.
Результаты эксперимента, таким образом, наглядно показали — случайный дрейф просто не мог привести к заселению островов Океании.
«На основании результатов наших исследований мы пришли к выводу, — заключают с академически выверенной осторожностью исследователи, — что дрейфовая гипотеза в ее чистой форме неудовлетворительна в силу крайне малой вероятности заселения окраинных частей полинезийского треугольника путем дрейфовых процессов, а также проникновения в него таким путем групп переселенцев с запада или востока».
Следовательно, остается одно — острова Океании были заселены в результате целенаправленных плаваний?
Исследователи задали и этот вопрос ЭВМ. В исходные данные были внесены поправки на то, что древние суда могли плыть до 90 ° против ветра, то есть избранным курсом при помощи сравнительно несложных навигационпых приемов. И тогда ЭВМ «нарисовала» совершенно иную картину. Один лишь пример: из 732 судов, отплывших от острова Раротонга избранным курсом на юго-запад, около 440 «достигли» Новой Зеландии.
А ведь этот эксперимент был ограничен данными самых минимальных навигационных навыков древних — тех, с существованием которых согласны наиболее активные сторонники дрейфовой гипотезы.
Исследователи не ставили себе задачей выяснить, откуда именно — из Азии или Южной Америки — плыли первооткрыватели тех или иных островов Тихого океана. Но вывод их однозначен: откуда бы ни приплыли в Океанию первопоселенцы, они приплыли не робинзонами, нечаянно обретшими спасительную землю, но колумбами каменного века, достигшими своей цели.
В. Ильин
Навигация по звездам и каури
Странная конструкция, которую вы видите перед собой, — это... карта. Только создали и руководствовались ею микронезийские мореплаватели в далеком прошлом. Легко догадаться, что, если мы сопоставим эту решетку с современной крупномасштабной картой Тихого океана в районе Маршалловых островов, у нас ничего не получится. И тем не менее...
Что мы знаем о предках людей, населяющих острова Тихого океана? Это были искусные судоводители — на легких каноэ они преодолевали гигантские водные пространства. Отличные пловцы — порой они бросались в воду и долгие мили плыли рядом с каноэ, держась рукой за борт, тем самым облегчая суденышко и охлаждая тело. Бесстрашные охотники — они не боялись акул и умели с ними сражаться. Блестящие знатоки моря — они умели предсказывать погоду по характеру зыби и угадывать течения, чувствуя малейшие изменения в воде под каноэ.
И еще они были удивительными навигаторами: не только ориентировались по солнцу и звездам, но и создавали свои карты, не похожие ни на какие другие карты в мире (1 Упоминание о них см. в статье С. Арутюнова и Ю. Фельчукова «Голубые пути цивилизаций». — «Вокруг света», 1978, № 1.). Потому что бумаги и письменности микронезийцы не знали.
Здесь, возможно, последует вопрос: а как же тогда быть с письменами, найденными на острове Понапе? С одной стороны, они напоминают знаки ронго-ронго острова Пасхи, с другой — «азбуку» древних табличек, обнаруженных в Пакистане, в Мохенджодаро. Вопрос уместный, но тем не менее грамоты в Микронезии в общем и целом не существовало. А письменность острова Понапе — загадка, ключ к которой ученые еще не подобрали.
Интересны наблюдения, сделанные известным русским путешественником О. Е. Коцебу на тех же Маршалловых островах. Отто Евстафьевич пытался обучить жителей архипелага науке письма, но... безуспешно. Островитяне с удивлением взирали на буквы, выходившие из-под пера, исследователя, и никак не могли взять в толк, каким же образом эти странные загогулины могут обозначать море и волны, небо и звезды и вообще все на свете. Впрочем, со временем микронезийцы «взяли реванш». Нынешние обитатели островов Тихого океана, разумеется, умеют читать и писать — в двадцатом веке без этого не обойтись никому, — а вот европейцы читать их карты не могут до сих пор.
Что же это за диковина такая — карты?
Из высушенных волокон пандануса и пальмовых листьев сплеталась хитроумная решетка. В определенных местах навигатор усеивал ее ракушками каури. И... все. Карта готова.
Узловые точки решетки — «перекрестки» — давали понятие о постоянных течениях океанских вод и господствующих ветрах, а раковины обозначали рифы и атоллы.
Каждая карта была строго «секретным документом», куда мореплаватель-картограф вкладывал свой личный многолетний опыт. Да и системы записи резко отличались друг от друга, поэтому тайну карты могли знать только немногие посвященные — например, подрастающие сыновья или избранные люди — члены братства навигаторов.
И никогда микронезиец не брал свою заветную «решетку» в море: не дай бог потерять ее во время шторма! Секрет ракушек и волокон надо было тщательно запомнить на берегу, а карту спрятать в укромном месте, чтобы никто из посторонних не нашел «решетку» и не разгадал Великую Океанскую Тайну.
Ныне секреты древних мореплавателей утеряны: есть современные карты, есть более точное знание ветров и течений, основанное не на интуиции и опыте отдельного навигатора, а на длительном изучении морской обстановки с помощью новейших средств, поэтому надобность в «решетках» отпала.
И только, возможно, кто-нибудь из потомков какого-либо знаменитого навигатора прошлого, посмотрев на творение рук своего предка, вспомнит что-то и скажет:
— Как же, как же, вот эта группа каури вроде бы атоллы Утирик, а вот эти — атоллы Ронгелап. Впрочем, может быть, и наоборот. Кто знает...
В. Бабенко
Героя нашего можно встретить в самых разных видах: то он воин с мечами, то бродячий монах, то купец. Он превратился в одного из этих людей для каких-то своих надобностей, потому что для него так же просто обратиться в кого угодно, как нам с вами щелкнуть пальцами. Плохого он никому никогда не делает.
И вообще герой наш не человек, а симпатичный пушистый зверек. Не барсук, не енот и не собака, а сам по себе: поэтому будем звать его собственным японским именем — тануки. В науке он зовется енотовидной собакой, но по строению наиболее близок к лисам. Внешне все-таки зверек больше похож на барсука, однако повадками напоминает опоссума: напуганный внезапным шумом, особенно выстрелом, падает навзничь и притворяется мертвым, потом внезапно вскакивает и удирает.
Наверное, из-за своего притворства, из-за этой способности внезапно воскресать из мертвых за тануки утвердилась в Японии слава великого хитреца и обманщика, и он стал героем множества сказок и легенд. Впрочем, зверек и в самом деле довольно сообразительный, он незлобив и легко приручается.
Тануки распространен по всей Японии. Днем он спит, а ночью выходит на промысел. Ловит лягушек, мышей и прочую мелкую живность, не прочь забраться в огород, погрызть сладкого картофеля, даже по деревьям умеет лазить, объедая фрукты. Вред, впрочем, от него небольшой, тем более что и сам он рискует поплатиться за ночные проказы пушистой теплой шкурой, а то и попасть в суповую миску: похлебка из бобов с мясом тануки — лакомое блюдо крестьян северной Японии. Кое-где его даже разводят ради меха, а заодно и мяса.
У японцев очень много сказаний про оборотней. Весьма часто в них фигурируют лисы, но этот персонаж заимствован из Китая. Лисы обязательно превращаются в красивых женщин, они могут влюбляться в людей, у них даже бывают искренние добрые намерения, но ничем хорошим любая история с лисой кончиться не может: с ними всегда связано что-то трагическое и безысходное.
В отличие от роковой иностранки-лисы тануки — персонаж чисто японский, и ничего трагического в его характере нет. Он тоже оборотень, но оборотень безобидный и добродушный, какой-то свойский.
