В защиту четвероногих помощников лесорубов выступил видный американским зоолог Джеффри Макнили, многие годы проработавший в Таиланде. В резкой и ироничной отповеди бизнесмену ученый высказал сожаление по поводу его явной «мехапомании». помешавшей глубоко разобраться в действительном положении вещей. Слон не просто перетаскивает тяжелые бревна на лесосеках. Он легко передвигается по густому бамбуковому подлеску. преодолевает склоны крутизной до 711 градусов и весьма умело разбирает заломы, что очень важно, поскольку большая часть поваленного тика сплавляется по маленьким речушкам. «Не следует забывать и другое,— писал Макнили.— Мы живем в условиях все более обостряющегося энергетического кризиса. Слоны же, в отличие от «Скиддеров», работают на местном растительном «горючем», сами себя ремонтируют и «выпускают» с минимальными затратами. И это вовсе не вспомогательный механизм, а незаменимый помощник, которого связывают с человеком столетия дружбы и помощи. Достаточно побывать в «слоновьем университете» департамента лесного хозяйства, чтобы убедиться в исключительных способностях и полезности этого «анахронизма», который наверняка будет трудиться для человека и после того, как истощатся все запасы нефти на земле. Но для этого мы должны позаботиться о его будущем».
...Ровно в пять вечера под тягучие удары старинного медного колокола от перрона Вапгкокского вокзала отошел «Северный экспресс» на Чиантмай. Но даже свежий ветерок, врывавшийся в никогда не закрывающиеся окна вагона, не улучшил настроения фоторепортера Нила Улевича, тщетно гадавшего, зачем понадобилось его шефу, заведующему бангкокским бюро Ассошиэйтед Пресс Дзнису Грею, тащиться куда-то в предгорья хребта Кунтан. На все расспросы тот лишь туманно говорил о сенсации, которая Улевичу и не снилась. Первое представление о ней он получил, когда после бесконечных подъемов, спусков и поворотов поезд на рассвете прибыл на станцию Лампанг. Выйдя из вагона, Грей огляделся и показал на стоявшие неподалеку от железнодорожного полотна небольшие глиняные домики, которые тайцы называют «пра пхум чао тхн» — «жилища духов» и ставят в память об усопших. Но здесь вместо глиняных человеческих фигурок стояли крошечные слоники.
— Сегодня мы побываем в единственном в мире «храме науки» для... слонов, — с шутливой торжественностью объявил Грей.
У границы университетского кампуса «джип» с журналистами встречали директор. доктор Чаум Кинвуди. в очках и крахмальной белоснежной рубашке с галстуком, и главный махаут Пуои Комруе. коренастый таец средних лет с редкими усиками и бородкой, одетый и простую синюю куртку. После обмена приветствиями они пригласили гостей, пока не слишком жарко, осмотреть учебный щ"нтр.
Тут Улевича постигло жестокое разочарование. Конечно, он не рассчитывал, что увидит залы или аудитории — для них «студенты» были слишком громоздки. Но хоть какое-то подобие циркового манежа пли учебной лесосеки должно быть! А тут пыльные вытоптанные пустыри, в беспорядке разбросанные груды бревен да десятка два легких бунгало у подошвы покрытого джунглями холма, в которых, как совершенно серьезно пояснил директор Чаум Кинвуди, жил «преподавательский состав».
— Наш центр,— сказал он,— существует восемь лет. И хотя мы принимаем учеников без вступительных экзаменов, не было случая, чтобы в процессе семилетнего обучения кто-нибудь из них отсеялся или не усвоил «курса наук». А он, поверьте, далеко не прост. По окончании «университета» слоны должны выполнять двадцать шесть команд своего погонщика-махаута, а главное — усвоить все необходимые рабочие навыки: перетаскивать в джунглях бревна по тонне весом; обходить деревья так, чтобы не застрять со своим грузом; складывать тик в штабеля; при сплаве помогать разбирать заломы и делать многое другое...
— Мастерство наших четвероногих помощников по-настоящему можно оценить только на валке леса. — вступил в разговор главный махаут.— Сырой тик вода не держит. Тяжел очень. Поэтому за год-два до валки в коре прорубают глубокое кольцо, и дерево начинает сохнуть. На лесосеке их стоят сотни, а то и тысячи, и каждое затем нужно положить так, чтобы не зацепить другие. К тому же валить можно только в дождливый сезон, когда земля мягкая и ствол не расколется от удара. Сначала лесоруб подпиливает дерево, потом слон упирается в него лбом и валит туда, куда нужно, ни на шаг в сторону. Тут одними командами не обойдешься, он сам должен соображать не хуже человека.
— Бывают просто поразительные случаи,— прервал рассказ Кинвуди.— Недавно одни наш выпускник спас своего махаута от верной гибели. Тот подпиливал дерево и не заметил, что оно стало клониться в его сторону. Секунда-другая — и человека расплющило бы в лепешку. Но слон понял, что произойдет, и успел толкнуть ствол вбок.
— Сунг! — оглушительный крик, словно выстрел, прозвучал вдруг в утренней тишине.
Следуя профессиональной привычке. Улсипч успел вскинуть камеру в сторону ближайшего пустыря. Он щелкнул затвором как раз в тот момент, когда по команде махаутов двадцать молодых слонов одновременно, словно солдаты на параде, подняли согнутые в колене правые ноги. Кдва коснувшись этой «ступеньки», погонщики тут же очутились на массивных шеях великанов. Легкое прикосновение небольшой палочкой — и стоны, перестроившись в цепочку, не спеша зашагали к склону холма, где лежали огромные тиковые бревна. Все происходило так быстро, что фоторепортер едва успевал переводить кадры.
— Сейчас у них начнется урок групповой работы по перетаскиванию стволов. Это один из самых трудных разделов программы: главное здесь — добиться абсолютной согласованности действий,— пояснял между тем Кинвуди. — Обучению этому в основном и посвящаются последние два года в «университете». К сожалению, чувство ритма у слонов не слишком развито, и им трудно шагать к ногу. Поэтому многое зависит от махаутов, которые задают темп.
— Ну а если попадается хитрый лентяй, который не захочет тянуть в полную силу? Ведь погонщик все равно ничего ему не сделает своей дирижерской палочкой?.. — спросил Грей.
Чаум Кинвуди и Нуон Комруе переглянулись.
— Такого не бывает. Слоны слишком дисциплинированны и умны, чтобы отлынивать от работы и подводить товарищей,— убежденно заявил главный махаут.
— Зато у погонщика работа на зависть: знай себе посиживай да помахивай палочкой, — усмехнулся Улевич.
— Ошибаетесь, — возразил директор «университета». — От них требуется постоянное внимание и быстрая реакция. А эго не так-то легко, когда целый день приходится работать во влажной духоте джунглей и все время смотреть, чтобы не раскроить лоб о сучья и не набрать за шиворот тропических пиявок. К тому же сама езда на слоне — целое испытание. Шкура у него никуда не годится: слишком широка для слоновьего тела и поэтому при ходьбе скользит с боку на бок. Того и гляди свалишься на землю. Да и поступь слона — настоящая пытка для наездника, все внутренности выворачивает. Недаром в цирке красавицы, которые гарцуют на слонах и посылают публике воздушные поцелуи, требуют добавочной оплаты...
— Ну а ваши слоны могли бы овладеть цирковыми трюками? — заинтересовался Грей.
— Нет ничего легче, — презрительно сморщился Комруе. — Недели три-четыре, и любой из них будет выступать не хуже заправского артиста. Когда мне исполнилось семнадцать, я стал «кхон тином» — служителем при слонах на лесной концессии у одного европейца, а через два года — махаутом. С тех пор уже двадцать лет при них. Так что и цирковые трюки знаю. Ведь публике самым трудным кажется то, что и для дрессировщика и для слона проще простого. Нужно, например, научить его стоять на голове. Зрелище — прямо дух захватывает. А на самом деле не так-то это сложно. Сперва слона подводят к стене и заставляют прислониться к ней так, чтобы он чувствовал, что есть надежная опора. Передние ноги ему спутывают, голову прижимают к полу, а задние начинают подтягивать вверх на прочном канате, с каждым днем все выше и выше. Когда животное привыкает, передние ноги освобождают, и оно подгибает их, чтобы удобнее было опираться на голову. Наконец приходит день, когда, почувствовав, что задние ноги тянут вверх, слон сам поднимает их. Дело сделано: он понял, что от него требуется, и скоро выучится стоять на голове. Угощайте его каждый раз любимым лакомством, и все будет в порядке. Ну а научить садиться и того легче: лишь бы «стул и спинка» были прочными как скала. У нас слоны всего лишь через год ложатся по команде, хотя это для них куда неприятнее: ведь в джунглях в хобот и уши лежащего животного заползают муравьи и другие ползучие твари...
— Напоследок познакомьтесь с нашим «детским садом»,— предложил доктор Кинвуди, подведя гостей к просторной зеленой лужайке, окруженной высокими зарослями бамбука. Па дальнем ее краю резвилось десятка полтора малышей, а в тени дерева стоял огромный старый самец с тяжелыми бивнями, флегматично обмахивавшийся большой веткой. Правда, малышами слонят можно было назвать только по сравнению с этим гигантом. Когда двое подростков, килограммов по триста весом, «боднули» друг друга широкими лбами, раздался звук, похожий на раскат грома. Казалось, слонята должны тут же рухнуть на землю с проломленными черепами, но они как ни в чем не бывало продолжали шалости.
