Рольф Беккер
И все же идея необычного тура настолько захватила Фридриха, что он даже вышел в отставку, приобрел автомобиль и 10 августа 1907 года стартовал с двумя спутниками из Дар-эс-Салама. Хорошая авантюрная нотка: некоторые запасные части, бензин, шины были заблаговременно развезены на волах по предполагаемому маршруту и замаскированы под… могилу самого Гретца. Автомобиль герра оберлейтенанта, собранный в Гаггенау (теперь там строят Unimog) по его эскизам, был довольно прост: никакой электрики, карбидные фары, бак на 400 литров, деревянные колеса. Притом почти 50 лошадиных сил в цилиндрах. Впереди лежало около 10 000 километров такого бездорожья (а по прямой проехать было вообще невозможно), что скорость редко превышала 30 км/ч. Да к тому же не все запчасти, которые потребовались в дороге, удалось захватить с собой или спрятать на маршруте. Например, уже через тысячу километров при преодолении вброд речки холодная вода, попавшая на перегретый мотор, расколола один из цилиндров пополам. Пришлось сделать долгий трехмесячный привал в ожидании водителя, уехавшего в Германию за новым цилиндром, но попавшего там на больничную койку с африканской лихорадкой.
Потом в Замбии вышла промашка с бензином — лишь через 4 недели местные носильщики принесли топливо в бутылках из-под виски.
А вот простота автомобиля здорово выручила. Местами на колесах проехать вообще было невозможно, и тогда машину разбирали на части и переносили их на руках через трудный участок. Или перевозили, например, на подручных плавсредствах через озеро Танганьика. Эти тренировки по сборке-разборке машины так утомили шофера, что после переправы он отказался от дальнейшего участия в пробеге. А сам Гретц выдержал жару и жажду, перенес малярию и даже сумел заработать на продолжение экспедиции (деньги кончились на полпути) своими фотоснимками. Да, а что же враждебные англичане? Они оказались вовсе не враждебными, а весьма расположенными помочь отважным путешественникам. И территория их колонии была уже довольно обжита. Поезда возили по рельсам медь, железную руду, уголь, через Замбези уже построили мост, который Гретц и испытал в качестве первого автомобилиста.
Героическая эпопея завершилась через 630 дней 1 мая 1909 года в Свакопмунде на берегу Атлантического океана.
Фридрих Пауль Гретц с проводником и шофером. 1907 год
Саксонский рекордсмен
С Рольфом Беккером , седым веселым человеком с хитрыми глазами, я познакомился на автосалоне в Лейпциге. Тогда он эпатировал публику своим национальным костюмом и культовым автомобилем социалистической Германии — «Трабантом». Это был настоящий народный автомобиль, хотя ожидать права на его приобретение приходилось порой по 15 лет. Рольф, впрочем, знал хитрые обходные пути и мог устроить двухтактную двухцилиндровую пластмассовую «тачку» месяца за три. Но прославился он не этим, а игрой на шарманке: его мировой рекорд 48-часового непрерывного вращения ручки до сих пор не побит! И это лишь один из 12 мировых рекордов, большинство из которых связано уже с любимым автомобилем. Его «трабанты» совершали самые длинные прыжки, самые долгие поездки на двух колесах, знаменитый дизайнер Колани создавал для них самые умопомрачительные тюнинг-версии. «Трабанты» Рольфа видели уже на всех континентах: в Америке, которую он пересек от Голливуда до Нью-Йорка и где знаменитый автомобиль в конце концов угнали, на Шри-Ланке, в Бразилии, Иране, Австралии. Рольф — единственный водитель «Трабанта», посетивший все континенты. Если будете искать подробности в Интернете, просто наберите в поисковиках псевдоним D-Rolf, он происходит от немецких слов Deutschland (Германия) и Drehorgel (шарманка). Ну а меня заинтересовало сообщение Рольфа о его дважды юбилейном автопробеге через Африку, предпринятом в январе нынешнего года. Дважды — потому что удивительным образом совпали столетие начала героического путешествия оберлейтенанта Гретца и 50-летие с момента появления «Трабанта». Конечно же, именно «Трабант» и повторял некогда непроходимый маршрут!
Рольф Беккер и его Trabant. 2007 год
По колее гретца
На самом деле стартом трансафриканского «траби-пробега» можно считать приземление транспортного самолета Ethiopean Airlines с «Трабантом» на борту в Аддис-Абебе. Именно оттуда Рольф с очаровательным штурманом Маргрит Крюгер отправился на юг к Дар-эс-Саламу. На этот раз закапывать запчасти в землю не пришлось: самое необходимое разместилось в машинке, остальное обещали в случае чего доставить за пару дней. До кенийской границы все шло прекрасно. Но потом начались пятисотмильные мучения — настоящая «дорога смерти». Мосты во время конфликта с Сомали разбомблены, дороги разбиты, порой кто-то стрелял издалека по пластмассовому кузову «Трабанта». Европейского сервиса там, разумеется, нет до сих пор, да и вряд ли бы это помогло в ремонте гэдээровского раритета. Так что приходилось искать нестандартные решения, например, «сварить» сломавшуюся пружину подвески. После экватора неожиданно стали донимать придирками местные «гаишники». Всех превзошла чернокожая дама с портупеей, докопавшаяся до просроченного огнетушителя, — шутка года, по мнению Рольфа. Через два месяца «Трабант» стоял в Дар-эс-Саламе, готовый, собственно, к юбилейному туру. С возникшими бюрократическими препонами помогли справиться облеченные дипломатическими полномочиями соотечественники Рольфа, воодушевленные идеей увековечить подвиг Фридриха Гретца.
Что же изменилось за сто лет? Разбирать «Трабант» на части не пришлось, с тех пор успели построить какую-никакую дорогу, гордо названную Tanzam Highway (Танзания— Замбия). Правда, этого «хайвэя» опасаются и дальнобойщики, и туристы. На участке, проходящем через Национальный парк Микуми, надо в оба следить за дорогой, чтобы не задавить слона, жирафа или носорога. Впрочем, достаточно наехать на засохший слоновий помет — и до свиданья, колесо! Ведь из навоза торчат толстенные не переваренные животным колючки, смертельные для шин и безвредные для слоновьего кишечника. А «загорать», беспечно выставив ноги из-под машины, соблазняя окрестных львов легким обедом, — и вовсе занятие для любителей экстрима. Так что Рольф предпочел доплестись на спущенном колесе до Мбеи, где, по слухам, был шиномонтаж при швейцарской миссии. Был-то был, да только «Трабанта» там никогда не видели. И все же с помощью африканской смекалки и швейцарской точности через 12 часов уникальное колесо восстановили за смешные 10 долларов. А вот без АЗС — просто беда. Каково оказаться с запасом бензина на 500 километров, когда до ближайшей заправки все 800 и нет гарантии, что там вообще будет топливо! Зато можно заночевать в Ливингстоне в «четырехзвездочном» безымянном кемпинге Nonamecamp из соломенных хижин с электричеством от двигателя. Сто лет назад Гретцу такое и не снилось, а теперь тут от гостей отбоя нет. Фигуры попадаются колоритные: охотники на львов и студентки-зоологи, дальнобойщики и таможенники, торговцы бриллиантами и контрабандисты, пилоты, полицейские…
Путешествие уже позади, но Рольф в свои 60 не спешит «на пенсию». 3 июня он стартовал в новый пробег (разумеется, на «Трабанте») из Штольберга в Пекин на Олимпийские игры. Скажете, рановато выехал? Так ведь маршрут проложен через Египет и США. И ехать не спеша — куда интереснее!
Алексей Воробьев-Обухов
С чего начинается Родина? Для кого-то, как известно из песни, с картинки в букваре. А для большинства шведов — с этнографического парка Скансен. Помимо того, что это первый в мире музей под открытым небом, Скансен — это вся Швеция, уместившаяся на 30 гектарах в центре Стокгольма. И если бы вдруг случился еще один Всемирный потоп и от страны осталась бы только верхушка холма со Скансеном — местный Арарат, то не составило бы большого труда в мельчайших деталях восстановить Швецию. Правда, столетней давности.
Расположен Скансен на одном из красивейших островов Стокгольма под названием Юргорден. В старину здесь охотился весь королевский двор — само название острова означает «огороженная территория с оленями». А в начале XIX века на его самом высоком холме было выстроено небольшое укрепление — по-шведски «сканс». В его стенах юные принцы играли в военные игры, овладевая азами боевого искусства. Здесь основатель Скансена Артур Хазелиус и купил в 1891 году небольшой участок «с целью заложить музей, не имеющий аналогов, а именно фольклорный культурно-исторический музей под открытым небом».
Впрочем, подобная идея начала зарождаться у Хазелиуса намного раньше — еще в начале 1870-х годов. В то время волны индустриализации прокатывались по Европе, сметая на своем пути старый уклад жизни. Строились фабрики и заводы, прокладывались железные дороги. А мелкие фермерские хозяйства разорялись, и их бывшие владельцы покидали свои дома в поисках лучшей доли. Спасаясь от голода и нищеты, четверть населения тогда еще преимущественно сельскохозяйственной Швеции эмигрировала в Америку. А вместе с ними постепенно исчезал и определенный тип культуры со всеми ее материальными атрибутами. И тогда как одни были вдохновлены идеей строительства новой, промышленной Швеции, у других — прежде всего среди интеллигенции — индустриализация и урбанизация рождали противоборствующее настроение — «национальный романтизм». Его приверженцы боготворили природу и грезили об идиллическом существовании на ее лоне. Похожие устремления разделял и Хазелиус, однако романтической созерцательности он предпочел активный подход.
