Печати отвечали на это раскаленной, скручивающей изнутри болью, но мне уже было плевать. Если бы я боялся боли, то просто не выжил бы на улицах Менрисенны.
Оказавшись перед распахнутой дверью Венвирона, я шагнул внутрь плотного непроницаемо-белесого тумана, заполнившего самое сердце Башни. В тот же миг боль, что причиняли, пытаясь вновь подчинить меня Печати, показалась детскими играми. Проклятый туман лез в ноздри, глаза, забирался под кожу… Он выворачивал меня наизнанку, буквально всю мою сущность. Вскоре я уже не мог сказать, была ли то боль физическая, или нечто иное. Словно все, самое худшее, что когда-либо случилось в моей жизни, стало происходить… одновременно. Каждый миг, когда кто-то избивал меня. Мальчишку, пытавшегося воровать или просить подаяние. Воина, пропустившего удар мечом. Владыку Темных земель, которого в очередной раз явились убить очередные развеликие светлые маги и, на тот раз почти успешно… Каждый удар… Включая те, что достались мне когда-то от пьяной матери… «Дрянной мальчишка! Весь в своего проклятого папашу! Почему ты так сильно похож на него?! Почему?!»
Я шагал сквозь туман, как будто в забытье. Картины прошлого даже не наваливались на меня одна за другой, как иногда бывало, в дурные ночи кошмаров. Нет, они одновременно ожили внутри меня все. Я был мальчиком. Мужчиной. Повелителем Темных земель. Тем, кому причиняли боль, и кто причинял ее сам. Перед моим мысленным взором промелькнуло лицо Дины… Теперь я точно знал, что сделал с ней… Проклятые великолепно умели оживлять память. Все самое худшее, становясь кошмаром. Вывернутые наизнанку, они выворачивали других.
Мельвир стоял посреди всего это, раскинув руки, будто привязанный к чему-то невидимому. Его лицо, руки… их словно окутывал белесый туман. Но приглядевшись, я с ужасом понял, что он исходил от него самого. Прежде светлые, яркие, глаза чародея словно ввалились. Они не выражали ничего. Полное равнодушие. Ноль сожалений. О чем-либо. Похоже, я медлили внизу слишком долго. Проклятые уже сделали его своим. И теперь настал мой черед.
Их голоса забирались по кожу, прямо в голову. Они шептали о власти. О силе. О смерти. О Свете. Об Облегчении. Стань одним из них, и ты перестанешь страдать, потому что будешь страдать вечно. Хотя, в сущности, им наплевать было на мое согласие. Чудовищная магия Проклятого Совета Семи уже разъедала мое тело, заставляя превращаться в жуткий смертоносный туман. Казалось, с меня заживо снимали кожу. Только еще хуже, потому что та часть меня, которую разрывало в клочья от нахлынувших воспоминаний, этого хотела.
Шагнуть за грань. Все закончить. Забыть Менисенну. Маму… Все.
-Мель-вир!!! – заорал я, из последних сил встряхивая чародея. – Немедленно очнись, скотина!!
Ничего. Ноль реакции. Абсолютно пустые глаза, лишенные смысла.
-Мы пришли сюда, чтобы спасти твою мать!! Помнишь?! – завопил я, надрывая глотку, ощущая, как внутрь забивается разъедающий прогорклый туман.
Мою уже не спасти. С той секунды, как я переступил порог Венвирона, каждый миг я видел, как она умирала. Как оседает на пол окровавленное тело… Наверное, надо было схватить его и бежать, но я просто знал, что не получится. Проклятые не выпустят нас. Моих сил не хватит, даже на то, чтобы вырваться самому, не говоря уж о том, чтобы вытащить Мельвира.
-Она не хочет, чтобы ее спасали, - ответил эльвиэ едва слышным шепотом.
Его взгляд все еще оставался пустым, но какая-то капелька жизни в глазах Мельвира промелькнула. Заставившая меня обернуться и увидеть призрачную фигуру, восседавшую на золотом троне. Длинные локоны струились по призрачным плечам, а на полупрозрачной голове красовалась полупрозрачная же диадема главы Светлого Совета. Снизу длинное платье плавно переходило в окутывавший нас туман. Что касалось лица… Никогда прежде я не видел физиономии настолько жуткой. Обтянутый призрачной кожей череп с ястребиным носом, острые скулы и провал вместо рта. В белые, заполненные туманом глаза, я старался не смотреть.
-Хорошо, тогда просто давай уйдем отсюда! – в отчаянии предложил я, но Мельвир никак не среагировал.
Ему было уже все равно. Я убрал руки с обмякших, превращавшихся прямо на глазах в туман плеч светлого эльвиэ. Все. Больше я ничего не мог сделать. Лишь попытаться вырваться самому, продравшись сквозь жуткую, уже тянущую ко мне туманные, костлявые с острыми когтями руки завесу.
-Мельвир, почему ты не убил меня? – я просто не мог уйти, так и не получив ответа на этот вопрос. – Для чего сохранил мне жизнь?
Он мог бы принести Совету Семерых мою голову и стать великим героем. Да он мог бы претендовать на то, чтобы возглавить Совет вместо Верлидира, которого так ненавидит! Но Мельвир так и не сделал этого. Вопреки всему, он укрыл меня в своем замке, объявив мертвым. Возится зачем-то, раз за разом задавая свои нелепые вопросы… А я делаю вид, что не понимаю. Это последний раз. В любом случае. Больше спросить возможности у меня не будет.
Неожиданно глаза Мельвира прояснились. Чародей вздрогнул, словно выдираясь из липкой паутины кошмарного сна.
-У меня есть на это причины! – широко ухмыльнулся светлый. – Надеюсь, ты не потерял свою сумку, Гвир?
-Что? – оторопел я, даже не зная, все еще Мельвир передо мной, или теперь уже Проклятый.
Его тело все еще источало туман. Но теперь он быстро скинул холщовый мешок со своего плеча и принялся раскладывать камни по центру зала.
-М-мельв? Что ты делаешь?! – выдохнул я. – Надо убираться отсюда!
Я буквально кожей ощущал на себе гнев Проклятых. Они не смогли подчинить и присоединить к себе нас обоих. Что ж, у них оставался еще один прекрасный вариант того, что Белая Напасть обычно и делает. Убивает!
-Пентаграмма! – прорычал Мельвир, сунув мне в руку зачарованный кусок мела. – Давай сюда кристаллы и черти! У нас есть план, ты забыл?!
-Это было до того, как твоя мать набросилась на меня, чтобы проткнуть когтями! – прорычал я, насилу увернувшись от хищной фурии.
Вместо ответа Мельвир взмахнул рукой, и я ощутил, как разрываются на мне сдерживающие силу Печати. Это было восхитительное чувство. Словно из тесной и душной клетки я выбрался на свободу. Наконец-то дав волю ярости и своему гневу, я позволил силе плескаться по Венвирону, расшвыривая Проклятых
