— Если что,— строго предупредил меня перед этим Невинский,— дай знать...
Лучше бы он этого не говорил. Одно дело смотреть в воду с берега, и совсем другое, когда эта темная толща перед глазами. И неизвестно, что там, в глубине,— близкое необитаемое дно или бездонная обитаемая пучина. Что, кстати, мне и предстояло установить при помощи глубиномера — двадцатиметровой веревки с привязанным к ней тяжелым камнем... Каждый метр на ней обозначался узлом, так что измерить глубину я мог точно.
Буро-зеленая растительность в воде показалась мне почти одушевленной — она шевелилась и вздрагивала. Водоросли находились под водой в постоянном и непонятном движении. Стебли то вытягивались в одну сторону, скручиваясь в толстые жгуты, словно схваченные глубинным вихревым течением — хотя поверхность озера даже не морщинилась мелкой рябью,— то снова возвращались в прежнее стоячее положение и несколько секунд, распушившись, плавно покачивались.
Но вот плот замер — Игорь устал тащить его и решил сделать передышку,— я вспомнил о своем «глубиномере» и осторожно стал опускать камень в воду, понемногу стравливая веревку. Лежа делать это было неудобно — надо заботиться о равновесии, да и волновался — а если веревки не хватит?..
Камень опустился на дно, когда меж пальцев проскочил шестой узел — шесть метров. Для Бездонного, пожалуй, маловато. Правда, от берега я удалился всего лишь на десяток метров. И тут вдруг заметил пузыри. Они поднимались со дна и лопались впереди меня ближе к центру озера. Сначала в одном, потом в другом месте. Очевидно, именно их и видел знакомый дядя Федора. Подплыв поближе, я почувствовал неприятный гнилостный запах, который у берега совсем не ощущался. Но разве возможно, чтобы в холодной проточной воде «работали» гнилостные бактерии?
Проплыв еще несколько метров, я снова опустил камень в воду, но он ткнулся в дно уже на пятом узле.
Плот пересекал озеро, противоположный берег все приближался, и вдруг бурые заросли исчезли. Произошло это так неожиданно, словно растительность мгновенно растворилась в воде. Сразу обнаружилось ровное темное дно. И тут я, вздрогнув, непроизвольно отшатнулся и вцепился руками в края матраца. Плот закачало, но я ничего не замечал. Подо мной на дне неподвижно лежало толстое, похожее на бревно темно-серое тупорылое тело. К округленному концу его одной лапкой прикрепилась почти разорванная надвое лягушка. Я уже не в силах был отвести от нее взгляда. Меня поразило то, что она не всплывала, словно лягушку кто-то держал. Эта мысль заставила меня обратить пристальное внимание на «бревно». И чем дольше я вглядывался в него, тем становилось очевиднее, что это была каменная глыба, обточенная водой и по форме чем-то напоминавшая странную громадную рыбину. Но почему не всплывала лягушка, что ее удерживало на глубине и кто так жестоко расправился с ней — было непонятно.
Я махнул рукой Невинскому, и он потащил меня вдоль берега. Взяв свой «глубиномер», я бросил его в заросли водорослей, зазмеилась меж пальцев убегающая веревка. Но на этот раз про узлы я совсем забыл, думая совершенно о другом. И когда конец ее выскользнул у меня из рук и резко ушел под воду, я ошеломленно замер. Ведь до самого последнего момента я чувствовал, как веревку тянул камень. Значит, до дна он так и не достал?..
— Любопытно, очень любопытно,— продолжая ходить по кабинету, повторял Гурам Иосифович.— Смотрите, что получается. Вода стекает в озеро ледниковая, совершенно чистая, а оно зарастает водорослями. И это при такой низкой температуре. Я хорошо знаю высокогорные озера в Абхазии, расположенные на высоте три и четыре тысячи метров, и ни в одном нет водорослей. А здесь густая растительность, которая через какой-то период времени исчезает. К тому же летом — засушливое оно или дождливое — уровень воды в Удзиро Тба практически не меняется.
— Мы об это думали,— сказал Невинский.— Есть предположение...
— Уж не на легенде ли основанное? — улыбнулся Буачидзе.
Профессор почти угадал. В Хахмати хевсуры нам рассказали о давнишнем — никто не помнит точно, когда это произошло,— случае.
Недалеко от селения Рошка, несколько домиков которого рассыпались по зеленому склону горы Чаухи, есть озеро Абуделаури с чистой прозрачной водой. Однажды кто-то из местных жителей решил помыть в озере раму от ткацкого станка. И упустил ее, а в скором времени она оказалась на берегу Удзиро Тба...
— И вы предположили, что Абуделаури и Бездонное озеро связаны между собой? — с сомнением покачал головой Буачидзе.— Возможно, на дне Удзиро Тба существуют глубокие воронки и «ходы». Но куда они выводят?
Как только профессор заговорил о воронках, я сразу вспомнил об утонувшей веревке недалеко от странной каменной глыбы. Но рядом с ней я заприметил на дне нарост в виде гриба, очень напоминавший кораллы. Тогда я как-то не придал этому большого значения, но сейчас все выложил Гураму Иосифовичу.
— Кораллы? — Буачидзе посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.— Вы не ошиблись? Ведь это говорит о том, что в озере длительное время была совершенно чистая вода, а вокруг стоял тропический климат...— он задумчиво опустил голову.— Но оно требует тщательной и компетентной проверки. Побывать бы на Удзиро Тба специалистам — биологу, карстоведу, географу...
— Посмотрим, что даст анализ воды,— сказал Невинский.— Может, он внесет кое-какую ясность. Но на это уйдет дней десять...
Спустя две недели после того, как я прилетел из Тбилиси, в редакцию пришло письмо.
«Интересующее Вас озеро расположено в центральной части Кавказского хребта в области развития гранитных пород на высоте 2800 метров над уровнем моря. Оно имеет ледниковое происхождение, на что указывает химический состав воды и ее минерализация около 0,15 г/л, а также нейтральная среда (РН =7). Лишь в центре озера взятая проба оказалась чисто содовой (конечно, разбавленной), минерализация выше здесь в 6—7 раз, а среда очень щелочная (РН =12). В озере развита бурная растительность, что нехарактерно для таких типов озер, если учесть температуру воды, которая в середине лета составляла + 3 градуса.
Дальнейшее исследование Удзиро Тба представляет научный интерес как с точки зрения выявления благоприятных условий для развития растений, так и для выяснения источников питания Бездонного озера и возможной связи его с озером Абуделаури путем использования изотопных методов.
Доктор геолого-минералогических наук, профессор Г. И. Буачидзе».
Мне вспомнились прощальные слова Игоря Невинского:
— Ну что, первый шаг к Удзиро Тба сделан? — сказал он и, хитро прищурившись, добавил: — Считай, что следы озерного «возмутителя спокойствия» мы нащупали. А я уверен, что Бездонное озеро хранит в себе еще не одну тайну...
Тбилиси — озеро Удзиро Тба — Москва
А. Глазунов, наш спец. корр.
В одном из живописных уголков Прованса, под высокой отвесной скалой, прячется на дне грота темное неподвижное озерцо. Холодом веет от водной глади. Но неподвижность ее обманчива. В семи метрах ниже уровня озера из-под навала глыб вырывается на поверхность речка Сорг.
Подобных источников, питаемых подземными карстовыми водами, в Провансе немало. Но это озеро уникально. Ведь речь идет о Воклюзе. Такое название носит не только сам источник, но и горное плато, где он расположен, и весь департамент. Слово давно стало нарицательным и перешагнуло границы Франции. Во всем мире воклюзами называют напорные выходы карстовых вод. Не случайно источник приобрел столь широкую популярность. Вот уже второй век он привлекает внимание ученых, разгадывающих секреты таинственной подземной реки. В отличие от большинства карстовых источников, резко увеличивающих расход воды после продолжительных или бурных дождей и в период активного снеготаяния, Воклюз проявляет поразительную стабильность. Лишь раз в году, в марте, река Сорг грозным потоком вырывается из каменного плена. В течение пяти недель уровень озера столь высок, что вода переливается через край и низвергается эффектными водопадами с огромных глыб. В это время расход воды в реке увеличивается более чем в 50 раз! Со времен средневековья Воклюз служит источником вдохновения поэтов. В четырнадцатом веке великий Петрарка писал здесь сонеты Лауре. А вот какое поэтичное объяснение секрету Воклюза дал провансальский поэт Фредерик Мистраль: «Однажды фея фонтана приняла образ прекрасной девы. Она взяла за руку бродячего старика менестреля и провела его сквозь воды Воклюза к подземному лугу, на котором было семь отверстий, закрытых семью огромными алмазами. «Видишь ли ты эти алмазы? — спросила фея.— Когда я поднимаю седьмой алмаз, источник поднимается до корней фигового дерева, пьющего воду один раз в году». И в самом деле, корни приютившегося на отвесной скале столетнего инжира лишь в марте смачиваются холодной водой.
