тот будет против моей ночной смены.
Людкины брови удивленно взлетают вверх.
— С чего это?
— Без понятия.
— Ну-у… если мужик против того, чтобы женщина батрачила, обслуживая ночных гуляк, то это обычно означает лишь одно.
— И что же? — недовольно хмурюсь я, припоминая слова Боярки насчёт того, что «кому-то нехило влетит».
— Что он в нее влюбился.
Я чувствую, как к лицу приливает кровь. Они все как сговорились — Людка, Короленко и Бояров, — и говорят вещи, которые безумно опасны для моего сердца. Нельзя верить в эти слова. Нельзя. Нет ничего хуже, чем неоправдавшиеся большие надежды.
Тяжело вздыхаю.
— Давай не будем гадать. Просто поболтай с Бояровым, хорошо? А я забегу в туалет и сразу домой.
— Замётано, — Людка показывает мне большой палец вверх и устремляется в сторону Боярки. Он пасётся неподалеку с бокалом, поглядывая то на электронные часы над входом, то на меня.
Затея удается.
Не знаю, что Людка наплела Боярке, но из туалета мне удается ускользнуть незамеченной. Я радуюсь исчезновению надзора, как несмышленый ребенок… но ровно до того момента, как выхожу на парковую дорожку в сером предутреннем свете.
На повороте возле высокого дуба как из-под земли вырастает мужская фигура и толкает меня к дереву. От силы удара спина немеет. Дыхание со стоном выбивается из груди, но я нахожу в себе силы поднять глаза.
— Попалась, Катенька! — со зловещей радостью шипит Вадим.
Глава 16. Утренний маньяк
Кажется, у меня уже образовалась фобия на этот чертов парк. В нем одни маньяки бегают — то алкоголичка ребенка похищает среди бела дня, то очкарик-каратист по кустам шарится, прикидываясь больным…
И вот теперь наш бывший постоянный клиент к ним прибился.
— Вадим, что вы здесь делаете? — я стараюсь говорить спокойно, но он так напугал меня, что зубы так и стучат мелкой дрожью.
— Тебя жду, — отвечает он с какой-то нехорошей ухмылкой.
— Я тороплюсь, Вадим. Мне срочно надо идти, дома сестрёнка маленькая ждёт… Она испугается, если проснется одна утром.
— А я тебя надолго не задержу, — оскаливается бывший клиент. — Сейчас мы с тобой повеселимся, Катенька! По-быстрому!
Он хватает меня за шиворот и тащит в кусты, не обращая внимания на сопротивление.
Последние остатки сдержанности и цивилизованности слетают с него, как шелуха. Под ней открывается другой человек… абсолютно незнакомый… и его лицо похоже на звериную морду, перекошенную оскалом отвратительной похоти.
Всё происходит настолько быстро, что меня парализует ужасом и острым пониманием. Вадим невменяем! И он готов опуститься до того, чтобы стать насильником!
Хочу закричать, но горло перехватывает сиплой судорогой паники. Вместо крика вырывается какой-то невнятный писк, а потом Вадим зажимает мой рот потной горячей рукой. От нехватки кислорода я задыхаюсь.
— Доигралась, Катенька… — захлебываясь от спешки слюной, шепчет он, и вонючая волна перегара бьёт мне в нос. — Додразнилась, коза гордая… Видел я, видел в клубе сегодня, как ты хвостом крутила перед мужиками… А я чем хуже?
Адреналин жгучей волной прокатывается по всему телу, и это придает мне сил. Я пинаюсь, как сумасшедшая, и в какой-то момент яростно сжимаю зубы.
— Ай, зар-р-раза! — Вадим отдергивает укушенную ладонь, и я сразу же пронзительно ору:
— Помогите!
На языке противный соленый привкус. Уже не понимаю, что происходит. Растрёпанные волосы облепляют все лицо, ничего не вижу, но бешено сопротивляюсь. Сердце колотится так, что вот-вот разорвется от ужаса…
И вдруг я ощущаю, что свободна.
— Катя! — это голос Царевичева. Самый лучший, самый замечательный голос во всем мире. Голос моего любимого босса.
Меня шатает, и появляется ощущение головокружительного полета. Тепло сильных надёжных рук на спине и коленях. Знакомый аромат мужского парфюма. И частое дыхание на моей макушке. Я с ним. Я в его объятиях. Боже, спасибо…
Фоном бубнят и другие голоса.
— Куда эту сволочь, Артём Александрович? В ментовку?
— Можно хотелку ему отрезать сперва, чтоб неповадно было…
— Да не лезьте вы к нему, инициативные вы мои, — хмыкает голос Боярки, его насмешливые интонации ни с кем не перепутаешь. — Отрезать… Откуда только Король таких кровожадных набрал?
— Так куда его девать-то? Можно, конечно, в подсобке запереть, но…
— Вась! Займись, будь другом. Я за себя не отвечаю, — отрывисто говорит мой босс, и я слышу, как в его широкой грудной клетке гудит каждое слово.
Все голоса отдаляются. Меня покачивает на руках Царевичева, и от пронзительно чудесного ощущения безопасности глаза начинают щипать слёзы.
Хлопает дверца, и мы оказываемся в темном салоне внедорожника, на заднем сиденье. Тут никого нет, только мой босс и я. На его коленях, как маленькая.
— Всё закончилось, Катя, — говорит Царевичев неестественно ровным тоном и как бы между делом спрашивает: — Он тебя… он тебе успел навредить?
Вижу, как на его лице играют желваки.
— Нет, — отвечаю шепотом, чувствуя ком в горле.
— Хорошо, — кивает он, и напряжённые широкие плечи под моими руками расслабляются. — Вот что мы сделаем, Катя. Сейчас ты выпьешь успокоительного, посидишь тут немного, а потом мы вместе поедем к тебе домой за Настей. Отвезем ее в садик. А потом…
Он говорит что-то ещё, но я не слушаю. Я просто жадно смотрю в медовые глаза и наслаждаюсь каждым мгновением его внимания.
Не знаю почему, но сейчас, когда я под защитой Царевичева, меня трясет ещё сильнее, чем недавно от страха. От этой его мужской заботы и сладко, и больно одновременно. Никогда ещё обо мне так не заботился ни один мужчина. Даже отец.
Особенно отец.
— …ну так что скажешь? Согласна? — доносится до моего отупевшего сознания его голос.
— Да… — бездумно отвечаю я, абсолютно не понимая, о чем вопрос.
Затем утыкаюсь носом в его грудь и даю наконец волю слезам.
Царевичев молчит. Он не мешает мне выплакаться и просто некоторое время баюкает меня на своих коленях, поглаживая по вздрагивающей спине. Периодически я чувствую прикосновение его губ к моим волосам на макушке и в смятении гадаю — случайно он это делает или осознанно.
В окно внедорожника кто-то тихо стучит.
— Чего тебе? — неприветливо спрашивает мой босс, приспустив затемненное стекло.
В щели виднеется невозмутимый охранник. Один из боевой троицы, выделенной охранным агентством Короленко.
— Там управляющий подъехал, как вы велели, Артём Александрович. Нервничает очень.
— Жди.
Царевичев снова смотрит на меня. Я уже почти пришла в себя и промокаю зареванное лицо бумажными салфетками, найденными в кармане. Спасибо сестрёнке, что приучила меня таскать их с собой повсюду.
Поймав прямой взгляд босса, я вдруг по-настоящему четко и ясно осознаю, насколько интимно мы сидим. И в особенности меня
