взором то появлялась, то пропадала фигура Тейе движущаяся к дверям, а в голове пульсировала и отдавалась острой болью в затылке часть фразы фенешийца, сказанной тем в подземелье: «Если ты не последуешь моему совету, то будешь предан самыми близкими тебе людьми!.. Если ты не последуешь моему совету, то будешь предан!.. Будешь предан!..»
Император тоже был всего лишь обычным хезуром, впитавшим с молоком матери кажущуюся непреложной истину, что «не бывает дыма без огня»…
Сон старшего ученика был сегодня беспокойным и прерывистым. То ему снилось, что он провалился в какую-то глубокую яму и не может из нее выбраться. То — что он идет по крыше очень высокого здания, краем глаза видя далекие каменные плиты, затем теряет равновесие, пальцы безнадежно скользят по гладкой поверхности, не находя даже малейшей зацепки, и он стремительно летит вниз, понимая и чувствуя, как гранит плит сейчас наотмашь, смертельно ударит в лицо. Кеб во сне все время чрезвычайно торопился, чтобы сказать что-то очень важное, срочное своему учителю Ако, но постоянно не успевал. Это ощущение опоздания было настолько изматывающим, что старший ученик начинал стонать и метаться в холодном поту, а затем в ужасе просыпался от своего же стона. Он садился на краю ложа, не зажигая светильника, дрожащими пальцами хватался за кувшин с водой, делал несколько судорожных глотков, надеясь, что вода даст успокоение. Но покой не приходил. Как только Кеб опять пытался уснуть, сон-кошмар и чувство бесконечного опоздания возвращались вновь и вновь.
Под самое утро желание увидеть своего наставника и поговорить с ним стало совершенно нестерпимым. От него старший ученик окончательно проснулся, уперся в потолок невидящим взглядом и понял, что должен немедленно встретиться с главой тайного магического ордена и сказать тому действительно нечто срочное и важное.
Он не знал, что скажет Ако, но почему-то осознавал, что сразу вспомнит, как только увидит учителя. Обязательно вспомнит!
Кеб решительно поднялся с ложа, быстро привел себя в порядок, оделся и, даже не заперев вход дома, торопливым шагом заспешил в Главный храм Бога Смерти еще по-утреннему тихой и пустой улицей.
Пройдя через известную только магам ордена потаенную дверь в стене, окружающей храмовый комплекс, старший ученик сразу очутился перед входом в личные покои наставника. Там, как всегда, оказался дежурящим на страже жрец-воин. Кеб поднял свою правую руку до уровня глаз и показал охраннику висящие на безымянном пальце четки, собранные из двадцати бусин:
— Срочная встреча с Верховным жрецом. Немедленно доложи обо мне.
Стражник внимательно пересчитал бусины и осмотрел старшего ученика. Количество блестящих, именно черных, а не другого цвета каменных шариков, собранных на простой нити и висящих на безымянном пальце, говорили о том, что стоящий перед ним человек входит в ближайшее окружение Ако и может отдавать подобные приказания. Поэтому он учтиво кивнул и указал на место возле двери:
— Жди здесь. Я сейчас сообщу о твоей просьбе.
Кеб заложил руки за спину и стал прохаживаться по коридору, порой с нетерпением поглядывая на дверной проем. Время для него тянулось вязким, густым желе, а желание немедленно встретиться с Главой магического ордена стало физически давящим. Он едва сдерживал себя, чтобы не ворваться в личные покои Ако, распахнув дверь пинком.
Наконец его терпение было вознаграждено. Одна из створок двери приоткрылась, и появившийся стражник коротко проговорил:
— Входи. Тебя ожидают.
Ако встретил старшего ученика сидя на простой циновке перед распахнутым настежь окном. По всей видимости, он только что закончил медитацию и собирался принять утреннее омовение, но приход Кеба ему в этом помешал. И хотя на лице Верховного жреца мелькнула еле заметная гримаса недовольства, когда он повернул голову в сторону вошедшего, голос его остался ровным и приветливым:
— Что заставило тебя просить о встрече в такую рань, дружище?
Старший ученик сглотнул вдруг появившийся в горле ком, а затем сделал шаг от двери к своему наставнику:
— Учитель, я…
И тут же время для него невообразимо ускорилось. За пять ударов своего сердца Кеб вспомнил множество событий и сумел совершить множество действий!
Вот он начинает делать второй, чрезвычайно медленный шаг, словно двигаясь по дну Великой Зелени в сторону Ако. А в его голове неожиданно всплывает отчетливый образ подземелья, где перед ним в кресле сидит Высокородный с непривычным для уха именем Яр, который, задумчиво нахмурив брови, произносит:
— Ну-ка повтори про библиотеку, о которой тебе говорил Верховный жрец Бога Смерти и твой учитель в конклаве магов.
Старший ученик сразу же вспоминает, что тогда ответил этому существу, так похожему на обычного высокого мужчину с длинными седыми волосами. Он, оказывается, не забыл даже удивление своей памятью, сумевшей слово в слово запомнить фразу наставника:
— … жрецы храма Пернатого Змея поступили мудро и жертвенно. Они разделили библиотеку Дома Пикчу на несколько равных долей и отправились с ними в разные части Терры, для того чтобы под видом жрецов того или иного местного Бога создавать магические школы из людей, способных к магии, и исподволь, незаметно, начать передавать людям знания из библиотеки Дома Пикчу. Здесь, в Тукане, такими жрецами являемся мы, жрецы Бога смерти и разрушения Сешта. Согласись, что это довольно мудрое решение…
Из глубины памяти всплывает Яр, с выставленным в сторону Кеба указательным пальцем:
— А сейчас заткнись…
И он, сидя там, в подвале, тоже в кресле, напротив длинноволосого, подобно дрессированной собаке, получившей команду, послушно замолкает.
Яр долго шепчется с очаровательной женщиной, от одного мимолетного взгляда которой у старшего ученика все переворачивается в душе и к которой почему-то хочется ползти на коленях, виляя несуществующим хвостом, выражая бесконечную преданность.
В голове старшего ученика звучат отрывки их оживленного диалога: «Этого не может быть!.. Но только при одном условии, что это он сам… Но как же так?!.. Я его лично убил вот этими самыми руками!..»
В личных покоях Ако Кеб тем временем заканчивает делать второй шаг, приближающий его к наставнику. Он отчетливо видит, как брови учителя недоуменно начинают двигаться вверх, а в его глазах, ставших вдруг пронзительно зелеными и без белков, зрачки из круглых превращаются в вертикальные.
Память Кеба с окончанием второго шага делает очередной кульбит, отключающий его от реальности, и теперь перед мысленным взором старшего ученика вновь стоит седовласый. На этот раз тот держит в руке меч. Он коротко, очень профессионально замахивается этим мечом и несколькими ударами превращает каменный стол, с лежащим на нем пыточным инструментом, в груду осколков. Потом Яр больно стискивает плечо Кеба
