7 августа «Вольф» участвовал в перестрелке с американцами. А на следующий день, в то роковое воскресенье, вахтенный записал: «Легкий изменчивый бриз, тепло. В пять утра: Форти-Майл-Крик в восьми милях к зюйд-зюйд-весту, ветер южный. Вражеская эскадра — ост-тень-зюйд, в четырех-пяти лигах».
Итак, 8 августа «Вольф» находился недалеко от города Гримсби, примерно в пятнадцати километрах от устья Форти-Майл-Крик — речки, и поныне мирно несущей свои воды в озеро Онтарио. До американской эскадры было приблизительно двадцать пять километров в известном направлении. Выходит, решение в кармане? Не тут-то было. Наблюдение сделано в пять утра, а шквал налетел в час ночи. За четыре часа да при шквале корабли американцев могли переместиться на десяток миль.
Где же теперь искать решение?.. Может быть, в двадцатый раз перечитать повесть Купера?
«Плюхнувшись в воду, я несколько ярдов двигался по инерции под водой, наконец вынырнул и отчаянно заколотил руками и ногами... Я плыл! Впервые в жизни!
Шхуна затонула в тот же миг, когда я спрыгнул с кормы... наверное. Мне некогда было оглядываться. Через несколько ярдов моя рука больно ударилась о что-то твердое. Я подгреб к предмету и оторопел: шлюпка, которую «Скердж» буксировал за собой. О ней я ни разу не вспомнил, а судьба подтолкнула сама к надежному средству спасения...
Я вслушался и всмотрелся: то там, то здесь раздавался крик о помощи, временами я видел головы людей, борющихся с волнами. Завидев человека достаточно близко от шлюпки, я схватил несчастного за воротник. Перетащить его через борт было адски трудно.
...Я снова быстренько осмотрелся, увидел на волнах другого... схватил его за воротник и, ругаясь от напряжения, вволок в шлюпку...
Вскоре лодка была полна...»
Едва шквал стал удаляться, к шлюпке подошел американский парусник «Юлия». Изможденный Майерс проспал несколько часов в трюме, а в седьмом часу вышел на палубу. То, что он увидел, осталось в копилке его мрачнейших воспоминаний:
«Эскадра, должно быть, осталась на месте, где случилась трагедия. Прошло часов пять, а на волнах все еще качались печальные знаки происшедшего. Я видел обломки мачт, доски разбитых в щепы лодок, решетчатые деревянные люки, разный мусор, флотские фуражки... Я стоял и стоял — не в силах оторвать взгляд от такого спокойного, спокойного моря...»
Вот она — ниточка!
Значит, судовому журналу «Вольфа» можно верить. В пять утра американская эскадра находилась примерно на том же месте, где ее захватил шквал.
Нельсон начал прочесывать дно с помощью магнитометра на площади в шестьдесят квадратных километров. Магнитометр даже на большой глубине улавливает скопления металла. На затонувших шхунах металла было предостаточно — взять хотя бы пушки.
Первые результаты разочаровали. Нашлись металлические фермы моста, «оброненные» в шторм грузовым судном. То и дело попадались снаряды, оставшиеся на дне со времен второй мировой войны, когда канадцы проводили на озере учения.
Экспедиция подходила к концу — срок аренды судна истекал. Нельсон крепко задумался: не рано ли он поверил офицеру с «Вольфа»? Будь корабли американцев на самом деле в двадцати пяти километрах от британского флагмана, они бы... они бы... что? Разумеется, стали бы в устье реки Ниагары — под защитой пушек форта Ниагара! А коль скоро американцы заночевали в открытом море, значит, до форта было еще далеко. «Четыре-пять лиг» — это сильное преувеличение. Надо искать западнее.
На следующее утро срочно передислоцировались. Часы текли — результата никакого. И вот в самом конце последнего рабочего дня гидролокатор оповестил о крупном объекте на глубине сто метров. Нельсон записал координаты и заверил друзей, что на это место еще вернется.
Прошел год, другой. Как назло, у Королевского музея Торонто были острые финансовые затруднения, а гарантировать стопроцентный успех Нельсон не мог.
Только в 1975 году дело сдвинулось. Исследовательская группа музея, работавшая на озере Онтарио, выкроила свободный день и проверила «местечко шального Нельсона». Результаты тут же сообщили на берег. Через час Нельсон вбежал в рулевую рубку судна. На столе лежали данные гидролокации: элегантные силуэты шхун прошлого века. На расстоянии пятисот метров друг от друга.
Но те ли парусники? Чтобы узнать, надо лезть под воду. И новая загвоздка — корабли-то по закону принадлежат США.
Пока улаживались формальности, в распоряжении ученых появилась подводная телекамера с дистанционным управлением. Счастье улыбнулось лишь однажды — после многих неудач. Телекамера вдруг пошла чисто, не мутя воду. И чудо! Исследователи увидели судно. Сохранность его поразительная. Парусник почти не поврежден временем. Сгнили только канаты. Вот руль, лебедки. Из портов смотрят каронады, грозные в ближнем бою. На поворотных платформах стоят тяжелые пушки. А вот открытый ларь с тридцатидвухфунтовыми ядрами. Сомнений не было — это одна из разыскиваемых шхун. В 1817 году Англия и Северо-Американские Штаты подписали договор об обоюдном разоружении на озере Онтарио. На обнаруженном корабле — пушки, значит, он затонул раньше. А до 1817 года в этом районе озера пошли ко дну только две шхуны.
Но в таком случае которая из них «Скердж»?
Окончательно вопрос идентификации судна решился в 1980 году благодаря капитану Кусто. Тем летом группа Нельсона толкла воду в ступе, прощупывая шхуны гидролокатором — прибором, который в данном поиске уже исчерпал свои возможности. А поблизости Жак Ив Кусто снимал фильм о Великих озерах. Разумеется, исследования канадца заинтересовали его. Он просмотрел гидролокационные «портреты» кораблей и заявил: такое упускать нельзя!
И сентябрьским днем Альбер Фалько, сподвижник Кусто, потеснился в «ныряющем блюдце», чтобы приютить гостя — Дэниела Нельсона.
Начали со шхуны, обнаруженной в свое время первой. Луч прожектора скользил по корпусу. Впервые Нельсон видел судно целиком, а не частями.
— О-ля-ля! — воскликнул Фалько.— Фантастика! Хожу под воду тридцать лет, а такого целехонького корабля еще не видел. Спасибо, приятель, за подарок!
Затем последовала целая серия восторженных восклицаний: Фалько, глядящий в иллюминатор, почти нос к носу столкнулся с очаровательной женщиной. Нипочем ей сто шестьдесят восемь лет под водой. Это была носовая фигура «Гамильтона» — греческая богиня Диана...
Муниципалитет канадского города Гамильтона уладил вопрос с властями США и выделил место на побережье, где в павильонах будут стоять шхуны, когда их поднимут со дна. А до той поры патрульные катера и электронные устройства день и ночь охраняют места находок от любителей сувениров или легкой наживы.
Только в 1984 году Дэниел Нельсон смог отвесить вежливый поклон деревянной фигуре адмирала Нельсона на носу «Скерджа». А все началось с того, что канадский мальчик прочел книгу Купера немножко внимательнее, чем все остальные — и дети, и взрослые.
В. Задорожный По материалам иностранной печати
Это было несколько лет назад, когда я жил и работал на севере Перу, в небольшом поселке. Как-то раз обедали мы с перуанскими друзьями в местном ресторанчике. В меню его — жаренные на вертеле цыплята, «чураско» — мясо, приготовленное на раскаленных железных прутьях, дары моря, среди которых креветки и лангусты. Я уже собирался было сделать заказ, как вдруг мой спутник Рауль Бака сказал:
— Андрее, давай возьмем себиче. Его здесь прекрасно готовят.
Это блюдо, любимое перуанцами, мне уже приходилось пробовать. Оно действительно вкусное, хотя к нему надо привыкнуть. Делают себиче так: берут свежую рыбу (самой лучшей считается «лингвада» — камбала), срезают филе, режут на квадратики, кладут на большую тарелку или поднос и обильно поливают соком лайма. Это цитрус, похожий по виду на лимон,— маленький, круглый, зеленого цвета и горько-кислый. Сок лайма настолько жгучий, что рыба в нем словно варится в кипятке — набухает, становится белого цвета. Несколько минут такой обработки, и блюдо готово. Затем рыбу посыпают специями, на тарелку кладут картофель, приправу.
Вскоре появился хозяин, неся большой поднос с тарелками. Поставив его на стол, он нагнулся и что-то зашептал Раулю на ухо. Тот довольно закивал головой. Себиче оказалось неплохим, только кусочки были полукруглые и немного упругие, напоминали жвачку. Расправившись с едой, я с видом знатока заявил:
— А лингвада действительно ничего.
— Лингвада? — хитро посмотрел на меня Рауль.— Так знай же. Ты ел деликатес — себиче из мурен.
Признаюсь, я человек не брезгливый. Но тут представил это змееподобное существо, и мне захотелось выйти на воздух. Наверное, эмоции отразились на моем лице, и Рауль поспешил добавить:
