Вскоре их души сблизило несчастье: после трагической смерти сына, цесаревича Николая, в апреле 1865 года безутешный отец послал за Екатериной Михайловной. Она прибыла к нему, и во время беседы ей стало безудержно жалко убитого горем человека. А выйдя из дворца, княжна поймала себя на мысли, что ей впервые захотелось к нему вернуться.
В этом же году, в июле, произошло одно из самых памятных свиданий княжны с царем. Екатерина по его просьбе приехала в Петергоф, в павильон Бабигон, который построил для своей супруги отец Александра II — Николай I. Это был чудесный июльский вечер, все вокруг утопало в цветах… Расставаясь, он сказал ей, что теперь отныне и навеки считает ее своей женой, что пока он несвободен, но при первой же возможности женится на ней. Неизвестно, что тогда подумала о клятве императора Екатерина Михайловна, но с этих пор чувство в ее сердце нарастало с каждым днем.
Поворотом в развитии их истории стал день 4 апреля 1866 года, когда после прогулки с княжной император вышел из Летнего сада и попал под пули революционера-террориста Дмитрия Каракозова. Княжна вспоминала, что, вернувшись домой после покушения на государя, она очень плакала, так как «была растрогана видеть его счастливым от встречи», и после долгих раздумий решила, что сердце ее принадлежит ему и что она «не способна связать свое существование с кем бы то ни было». На следующий день Екатерина Михайловна объявила домашним, что предпочтет умереть, чем выйти замуж. Последовали бесконечные сцены, но настроение княжны было непреклонным. С того момента она приняла решение «отказаться от всего, от светских удовольствий, столь желанных юным персонам… и посвятить всю свою жизнь счастью Того, кого любила». Что это было: восторженная любовь-самопожертвование романтичной барышни, ослепленной блеском императора, или действительно большое чувство? Ведь если вдуматься в эту историю и вспомнить всех ее участников, то она оказывается не очень красивой, как и клятва о совместном будущем, данная княжне императором. Получалось, что царь отмерял срок жизни своей жене, Марии Александровне, матери его восьмерых детей. Описывая личные перипетии Александра II, биографы часто уточняют, что после рождения такого количества детей здоровье императрицы пошатнулось и что царь охладел к ней. Особый урон ее самочувствию нанесла смерть цесаревича Николая, такая нелепая и ранняя, после которой ее болезни начали стремительно прогрессировать. И если прибавить ко всему этому детали взаимоотношений между царем и княжной, особенно тот факт, что после Балканской кампании 1878 года он поселил ее во дворце над своими покоями, то вырисовывается не очень приятный портрет Александра II — не политика, конечно же, а человека. Его прогрессивные реформы, в том числе отмена крепостного права, — тема другого разговора.
Примечательно, что сама княгиня Юрьевская позже, в воспоминаниях, будет всячески уходить от темы о супруге царя и благоговейно описывать последнего как тончайшего, удивительного, деликатного человека: «Он находил счастье в том, чтоб быть приятным другим людям, и во множестве случаев забывал о самом себе; его снисходительность равнялась доброте его сердца; он умел приобщаться к слабостям человеческой натуры…» Наверное, он действительно все это умел, но почему-то делал так больно своей законной избраннице — Марии Александровне, благословение на союз с которой много лет назад он вымолил у своих родителей. Император с императрицей были против принцессы гессен-дармштадтской, потому как знали тайну ее рождения: отцом Марии был не Людвиг II, ко времени появления девочки на свет он не имел брачных отношений с ее матерью Вильгельминой Баденской, но признал ребенка своим, сохраняя корону. Все это никак не остановило юного цесаревича Александра, как и теперь ничто не могло остановить его в новой любви. А гордой и непреклонной императрице оставалось лишь делать вид, что ничего не происходит, хотя все, включая ее детей, знали, кто живет над покоями царя.
Быть всегда рядом
До того момента, как княгиня въехала в Зимний дворец, она неотлучно повсюду путешествовала со своим возлюбленным. В начале их романа близкие люди, в том числе брат княжны Михаил и его жена, маркиза де Черче Маджо ре, как могли противились такой недвусмысленной ситуации. И даже отправляли Екатерину Михайловну в Италию с надеждой, что время охладит ее сердце. Но получилось наоборот: расстояния лишь укрепляли чувство. Ни время, ни разница в возрасте с императором, составлявшая 28 лет, не останавливали ее.
Будучи в 1866 году в разлуке, они встретились в 1867-м на Всемирной выставке в Париже, где Александр II, желая быть рядом с княжной, едва успевал на встречи с Наполеоном III. Международная обстановка тогда была непростой: Германия готовилась к войне с Францией. Визит государя подходил к концу, и вновь предстояла разлука, во время которой император пребывал в тревожном, скверном настроении, а княжна и вовсе слегла. Курс лечения от кашля лишь усугубил его. Помаявшись, она в конце концов объявила родственникам, что, несмотря на их планы остаться за границей, завтра же возвращается в Россию, поскольку больше не видит смысла в своей жизни. По прибытии к императору Екатерина все еще была больна. Он нашел ее состояние прескверным и решил, что больше никогда не будет расставаться со своим «добрым Ангелом» — так называл княжну Александр II в переписке. И она устремилась к государю всеми помыслами и душой. Боготворила его и окружала бесконечной заботой и нежностью. Вела затворнический образ жизни, не бывала в театре и на приемах. Несмотря на то что император произвел ее в придворные дамы, на балах появлялась крайне редко — лишь по просьбе Александра, который любил смотреть, как она танцует. Ее редкие выходы в свет объяснялись, конечно же, и другими соображениями: придворная знать, как и царская семья, обвиняла ее во всем, что происходило вокруг. Как она выдерживала такой натиск, остается загадкой.
Екатерина с сыном Георгием и дочерью Ольгой
Морганатические дети
В 1871 году страницы романа княжны и царя пополнились большим событием: Екатерина Михайловна родила первенца Георгия. Он появился на свет в апартаментах Николая I, где происходили свидания влюбленных. (В Зимний дворец она переедет через семь лет.) Александр присутствовал при родах, держал измученную княжну за руки и так переживал за ее здоровье, что просил доктора и акушерку, обеспокоенных долгим процессом, сделать все возможное и невозможное, чтобы не потерять Екатерину Михайловну.
Появившегося здорового младенца сразу же перенесли в дом, где жил начальник личной охраны царя генерал Рылеев, и доверили кормилице и няне. Как ни скрывали родители это событие, императорская семья быстро узнала о рождении мальчика. Все были шокированы этим известием — боялись, что император введет незаконнорожденного ребенка в семью. Приближенная ко двору знать осуждала поведение государя, и лишь Мария Александровна казалась невозмутимой. Но лиха беда начало. Чашу всеобщего терпения переполнило рождение в 1873 году следующего ребенка — дочери Ольги.
К этому же времени относится трагикомичная ситуация, произошедшая с начальником тайной царской канцелярии графом Петром Шуваловым, осмелившимся поведать императору о том, что говорят про его увлечение. Государь надменно и спокойно выслушал Шувалова и дал понять, что ему безразличны такие разговоры. Но граф не успокоился и где-то в кругу друзей, разгорячившись, выступил против «девчонки», обольстившей императора, закрывшей ему глаза на важные события и отвлекающей от государственных дел. Год спустя император, беседуя с Шуваловым, между прочим сообщил ему, что тот на днях переведен со своей должности послом в Лондон. Всесильный начальник тайной канцелярии остолбенел…
Екатерина Михайловна родила императору пятерых детей, но двое из них умерли в младенчестве. Насколько дороги государю были княжна и их дети, говорит тот факт, что еще в 1874 году, когда Георгий и Ольга были совсем маленькими, а Екатерина пока не родилась (она появилась на свет в 1878 году), Александр II составил очень важный для их будущего документ — Указ Правительствующему сенату. В нем император повелел называть детей Александровичами, даровать им права, присущие дворянству, и возвести каждого в княжеское достоинство с титулом «светлейший».
Тайное венчание
Апартаменты в Зимнем дворце, отведенные Екатерине Михайловне и детям, располагались на втором этаже и представляли собой три большие комнаты, лестница от которых вела вниз — в покои царя. Несмотря на то что императрица сразу узнала о таком соседстве, она ни разу не упрекнула супруга в этом, хотя водворение Долгорукой во дворце было всеми однозначно воспринято как открытый адюльтер. Зачем царь решился на такой шаг — непонятно, после переезда княжны он очень изменился внешне, похудел и выглядел изможденным. Ну а Марии Александровне оставалось терпеть недолго. 3 июня 1880 года она скончалась, развязав тем самым руки императору. Екатерина Михайловна не присутствовала на ее похоронах. Спустя месяц после погребения жены, 6 июля, Александр II повел свою возлюбленную под венец. Можно сказать, что венчание, происходившее в Большом Царскосельском дворце, свершилось тайно: в неведении оставили даже дворцового коменданта. Император был в голубом мундире гвардейского гусара, а княжна — в выходном платье бежевого цвета. Роль шаферов исполнили генерал-адъютант Баранов и генерал Рылеев — они держали венцы над головами царя и княжны. По окончании процедуры священник так и не смог вымолвить молодоженам: «Облобызайтесь», и они удалились на прогулку, пригласив в коляску подругу княжны госпожу Шебеко и детей.
