Как корова языком слизала…
Как в гадании кумушек на «короля», либеральное сообщество все раскладывает пасьянсы, вновь волынку про смягчение инвестиционного климата в РФ заводит, но карты постоянно врут. Сетуют, что это путинский «авторитаризм» и «зажим свободы слова» отвращают зарубежных инвесторов. Глупее этой легенды ничего и придумать нельзя. Инвестору нет никакого дела до свободы слова в России, его смущает другое: если сам российский капитал «в лес смотрит», то — дело нечисто. Шапка на воре горит?
«…Известно ли нам хоть какое-нибудь одно человеческое общество, которое не накапливало бы капитальных благ, которое не использовало бы их в регулярной своей трудовой деятельности и которые в ходе этой деятельности не восстанавливало бы их?..» — риторически вопрошал Фернан Бродель, выступая с лекцией в университете Джона Хопкинса в 1976 году. Единственный положительный ответ на этот вопрос в мире развитых экономик появился в 92–93-м годах в России, поднятой реформаторами на дыбу.
Гайдар, оправдываясь, теперь утверждает, что «к концу 1991 года все валютные резервы России исчерпывались 16 миллионами долларов». Это была, конечно, расплата за экономический хаос в стране, но кто его посеял, как не Горбачев и его последыши? Между тем команда «младореформаторов» пришла вовсе не на пепелище плановой экономики. В 1991 году при нулевом росте в СССР, который воспринимался разгоряченным общественным мнением как подлинная экономическая катастрофа, чистые активы одной лишь только Российской Федерации составляли в мировых ценах 2,5 триллиона долларов. И примерно 1,5 триллиона из них как корова языком слизнула в результате авантюры «броска в рынок», незадавшейся «обвальной» либерализации экономики. Эти исчезнувшие капиталы никуда не улетучились, а уплыли в закрома Федеральной резервной системы США. Рабочий капитал российской экономики оказался «экспортирован» из страны. Его вымели из российской избы долларовой метлой.
Как была спроворена эта «перекачка»? «Младореформаторы» запустили монетарный механизм ограбления России под предлогом единовременного введения рыночных правил игры в уже разлаженной плановой экономике. Правительство Ельцина-Бурбулиса-Гайдара одним махом отменило денежную монополию государства и безрассудно ввело внутреннюю конвертируемость рубля. Узаконили дикий спекулятивный обменный курс. Еще одним «коновальским» средством оказалась обвальная либерализация цен. Народнохозяйственный план 92-го года был аннулирован. Все эти безрассудства вкупе образовали «гремучую смесь», повлекшую неудержимое падение совокупного общественного продукта (СОП) и бесконтрольный экспорт капитала из страны. Все несырьевые отрасли разом лишились оборотных средств из-за разгула гиперинфляции. Сбережения населения и активы государственных банков обесценились. Дальнейшая фабула событий известна… «Распродажа Российской империи» — циничный заголовок изданной в Америке книжонки отставного вице-премьера Коха. Задним числом подельник «Главного ваучера» не утаивал суть «монетаристской» вакханалии 90-х годов. Каков же после «бури и натиска» младореформаторов итог их «институциональных преобразований»? Только бизнес с подворовыванием является в России сегодня прибыльным, а все остальное — бутафория рынка. Эта позиция выражает взгляды «второго поколения» рыночных менеджеров в России, которых на мякине не проведешь. Они сомневаются в самом наличии всамделишного капитализма в России. А то, что есть — расхищенная экономика, силком втиснутая в прокрустово ложе «периферийного» копрадорского капитализма.
Грешат на «голландскую болезнь», но…
Профессор Станислав Меньшиков, представляющий старшее поколение отечественных экономистов, автор монографии «Анатомия российского капитализма», близок по взглядам всем реалистически мыслящим в предпринимательском и академическом сообществе. «Неолиберальная безграмотность» — так он и другие представители академической традиции определили «дискурс» реформаторов. В большинстве своем ни отечественные, ни зарубежные участники международной экономической конференции в МГУ ничего утешительного о российских реформах не сказали. Неспроста представительный форум дружно замолчали все либеральные СМИ.
…В России кризис хозяйства еще не преодолен, но в экономике уже сложилось засилье олигополических монополий. Они контролируют экспорт нефти, газа, леса, металлов, продуктов химии… Норма прибыли в этом бизнесе в несколько раз выше, чем в отраслях, работающих на внутренний рынок.
И, как следствие, все более ощутимыми становятся проявления «голландской болезни». Прежде всего это выражается в росте потребительских настроений, которые удовлетворяются за счет роста импорта. Начинает интенсивно развиваться и производство в сфере услуг, особенно в строительстве. Но страдают, как всегда, в таких случаях несырьевые отрасли, и прежде всего сектор перерабатывающей промышленности.
В 2004 году в при годовом обороте российского нефтяного комплекса в 102 млрд долларов треть этой суммы составила чистая прибыль компаний. Норма прибыли оказалась выше в восемь раз, чем, к примеру, у германо-американского концерна Daimler — Chrysler с оборотом в 142 млрд евро. При такой доходности проекты с нормой прибыли ниже 20 % не привлекают собственников нефтяных качалок. Поэтому их участие в диверсификации российской экономики исключено. Излишек капитала «сырьевиков» не перетекает в отрасли, где есть острый инвестиционный спрос, а выводится из страны. Создавать экономические механизмы перетока капиталов — обязанность государства, но оно, напротив, действуя в четыре руки с олигархами, само без оглядки на инвестиционный спрос «выводит» из экономики денежные «излишки», тупо размещая их в зарубежных активах. Вся забота правительства — сдерживание инфляции. В остальном, дескать, рынки выстроит «невидимая рука» — «скрытое и благосклонное божество», по насмешливому выражению Фернана Броделя. Последний так высказался о непоколебимых символах веры наших либеральных реформаторов: «…Эти представления отчасти искренни, отчасти недобросовестны, отчасти иллюзорны». С инфляцией правительство воюет, словно с ветряными мельницами. Минэкономразвития и Минфин сводят дело не к сбалансированности денежной и товарной массы на рынках, а примитивному монетарному ограничителю инфляции «по факту». Но на «голландскую болезнь» ее не спишешь. Настоящая природа «ползучей инфляции» в ее монополистическом происхождении. Цены и тарифы в экономике диктуют монополии и картельные сговоры, а не рынки.
Стоит только прочесть в «Коммерсанте» Открытое письмо корпоративного сообщества производителей железорудного сырья, публично обличающих своекорыстие и ценовой произвол магнатов — крупнейших экспортеров металлов, как становится ясно, что механизмы конкуренции блокированы.
Советскую экономику одни порицали, другие превозносили за высокую норму накопления. Дескать, потребительский спрос домохозяйств она не жаловала, а все ресурсы Госплан СССР мобилизовывал на цели расширенного воспроизводства. Огромные капиталовложения в развитие Сибири, освоение космоса, фундаментальную науку и ракетно-ядерный щит страны, конечно, сдерживали рост душевых доходов. Реформаторы же обещали народу «общество потребления». Но воздвигли лишь сияющую его витрину. После всей кутерьмы девальвации, деноминаций рубля, резкого изменения структуры цен и потребления «человеку улицы» трудно взять в толк, насколько он обнищал в сравнении с постылой уравниловкой советских времен. Между тем академик Дмитрий Львов приводит довольно точный расчет: реальная заработная плата в ценах 91-го года упала с 460 рублей (до августа 91-го года) до 186,7 (в 2000-м). А общественные фонды потребления и вовсе вскоре станут далеким преданием. Между тем примечательно, что после передряги дефолта, по данным авторов журнала «Эксперт», валовое национальное сбережение в 1999 году возросло до 28–30 % ВВП. Это, если с некоторым упрощением сопоставить, даже выше уровня накоплений в плановой советской экономике. Однако «почувствуйте разницу» — лишь половина полученных бизнесом накоплений вложена в основной и оборотный капитал экономики. Остальное «новые русские» щедро издержали на потребление, прокутили или нелегально вывезли за рубеж. У большинства же населения накопления грошовые. С начала реформ в России произошел пятикратный спад инвестиций! А вывоз капитала как раз соразмерен износу основного капитала. И все это происходит, что называется, средь бела дня.
Правоверная «либеральная» идея исхода государства из экономики является неприкасаемым символом веры Минэкономразвития. Под это подводится и «антикоррупционная» подкладка. Как пример — административная реформа прикрыла хлебную инспекцию. Некому теперь углядеть за спорыньей в хлебных зерновых закромах частных трейдеров и прогорклой мукой в пекарнях и лабазах. Зато, мол, взятки теперь некому совать! Нашим реформаторам мнится, что, отделив «санитарным кордоном» бизнес и государство, они наконец-то выстроят либеральный капитализм в России. На самом деле «капитализм торжествует лишь тогда, когда идентифицирует себя с государством» (Ф. Бродель).
