Едва освоившись, соседи стали совершать набеги за скальпами, которые предъявляли Алтарям в качестве доказательства смерти врага и пропуска в Мир новой жизни. Грянула череда Войн-за-Детей. В конце концов соседи были усмирены, со времени последнего серьезного столкновения минуло больше тридцати лет. Единственное, что продолжало беспокоить первых хозяев земли — короткие вылазки одиночных «охотников за детьми».
Но войны сделали свое дело. За несколько десятилетий почти непрерывного кровопролития погибло большинство «старших». А «младшие»… Внешне они ничем не отличались от своих предков. В чем-то даже превосходили. Никогда не соприкасаясь с современным обществом и являясь, по сути, самообучающейся программой, они легко адаптировались к окружающей действительности. «Младшие» не мучались воспоминаниями и ностальгией, их чувства и надежды были примитивны, мечты не поднимались выше сиюминутных желаний, а поступки диктовались исключительно личными потребностями. Над нацией чероки нависла новая опасность — вырождение.
* * *
В доме Кугалу было людно. Сам Мирный вождь сидел в глубоком кожаном кресле. Тексуме с горечью отметил, что и он не избежал искушения Шатром. Маленький сутулый вождь почти тонул в пышных складках кресла и выглядел жалко. Рядом с креслом, опираясь на кедровую палку, стоял старый Секвойя. Лицо его было бесстрастным, но по едва заметно вздернутым бровям разведчик определил, что старейшина не на шутку встревожен. Военный вождь Чикосу, в полном боевом наряде, с красками войны на лице и Пером Власти за ухом, заметно пошатываясь, расхаживал по комнате. Он был пьян. Остальные «старшие», а среди них и вожди соседних деревень, расположились на скамьях вдоль стен. Вид у гостей был унылый.
Возле крохотного жертвенника на корточках сидел сын Тексуме — шаман Агуакуири. Он то и дело запускал руку в один из многочисленных поясных мешочков и бросал в огонь ароматные травы.
Кроме чероки в комнате находились двое чужаков. Один из пришельцев был почти точной копией «серийного агента», предлагавшего Тексуме аренду тела. Он держал в руках ярлычок файла с документами и в тандеме играл явно вспомогательную роль. На лице агента, казалось, навсегда застыла суетливая лживая улыбка. Его шеф, сидящий на крохотном складном стульчике посередине комнаты, напротив, был хладнокровно серьезен. Во внешности пришельца угадывались индейские черты, и разведчик понял, что ее проектировали специально для этой миссии.
Когда Тексуме вошел в дом, говорил Шеф, но о чем шла речь, разведчик понять не успел. При виде его чужак остановился. Однако замешательство длилось недолго. Открыто и уверенно глядя в глаза, Шеф сказал:
— А вот великий Тексуме! Добро пожаловать.
В том, как он произнес приставку «великий», чувствовалась едва заметная издевка, как еще недавно в тоне темнокожей проститутки. На мгновение Тексуме почувствовал себя гостем в этом доме, где уже не один десяток лет сидел в Совете «старших». Быстро справившись с собой, он придал лицу нарочито надменное выражение и поклонился присутствующим.
Гости с приходом Тексуме приободрились. Вождь Чикосу прекратил бесцельное хождение и приветственно кивнул. Встретившись с ним глазами, Тексуме понял, что ошибался — Чикосу лишь изображал пьяного. Кугалу и Секвойя переглянулись, и разведчик увидел, как напряжение покидает Мирного вождя: сутулая фигурка заворочалась в кресле, плечи расслабились, по изборожденному морщинами лицу скользнула улыбка облегчения. «Они надеются только на меня, на Тексуме Бешеного, Тексуме Несогласного», — с горечью и усталостью подумал Тексуме.
Лишь шаман Агу не повернулся к вошедшему, продолжая свое колдовское действо, но разведчик знал и без того — сын рад его приходу не меньше других.
Первое, что необходимо было сделать после приветствия — сдать алтарчик вождю. Но какому — Мирному или Военному? Тексуме колебался недолго: у кого Перо Власти — тот правит племенем. Чикосу принял одну из главных ценностей нации чероки небрежно и равнодушно, как бесполезную игрушку.
— Тебя звали, почему ты не отвечал, старейшина? — спросил он.
— Я почти не включаю Алтарь, ты знаешь.
— Тогда зачем ты его берешь?
— На всякий случай.
— Вот он, твой всякий случай, — закричал Чикосу, бесцеремонно тыча пальцем в чужаков.
— И вот он я, — невозмутимо ответил Тексуме.
Чикосу успокоился так же внезапно, как и вспылил.
— Алтари больше ничего не дают, — сказал он будничным тоном.
— Я знаю.
— А ты знаешь, почему?
— У нас кончились деньги.
— Да, они кончились! Вот он… — Чикосу перевел тяжелый взгляд на Кугалу, — он говорил, что они никогда не кончатся, а теперь пришла Корпорация и сообщает, что наших денег больше нет.
— Не я ли говорил тебе, вождь, — Тексуме сделал акцент на последнем слове, — что бледнолицым нельзя было верить, когда ты поддерживал Эмиграцию?
Шеф деликатно кашлянул и сказал, обращаясь как бы ко всем, но глядя на Тексуме:
— Содержание стационара с вашими телами обходится очень дорого. Не говоря уже обо всем этом, — он сделал широкий жест.
— Еще не так давно наши счета были полны, — возразил Тексуме. — Что же произошло?
Гости и старейшины напряглись.
— Как раз об этом я и говорил вашим соплеменникам, когда вы пришли.
— Говори же сейчас. Мне.
— Все дело в экономике. Если бы вы не стремились к изоляции, то, возможно, события последних лет не стали бы для вас таким уж открытием. А между тем и ваш Уход способствовал тому, что произошло. Чероки доказали человечеству, что в виртуальности можно не только путешествовать, отдыхать, развлекаться и играть, но и полноценно существовать целому народу. И люди потянулись туда. Вы знаете, что девять десятых населения Земли большую часть времени проводят в виртуальности? Там они живут, воспитываются, мужают, знакомятся, заводят семьи, ходят друг к другу в гости. Но главное — они там работают. Некоторые не вылезают в Большой мир годами, даже заботу о теле оплачивая эльманами. Улицы городов пусты, многие дома брошены, разоряются целые отрасли — например, сельское хозяйство, автомобилестроение, туризм, реклама. Людям это больше не нужно. Мировая экономика в кризисе. Богатеют только компьютерные и хостинговые компании да стационары для содержания тел.
— При чем здесь мы? — спросил Тексуме, уже зная ответ.
— Ваши сбережения сгорели, вы — банкроты, — почти весело ответил Шеф. Не глядя, он протянул руку и взял распахнутый помощником ярлычок. — Вот ваш баланс. Средств нации чероки хватит на шестимесячное обслуживание стационара или пятилетнее существование Мира. Конечно, если тратить их и на то, и на другое — сроки значительно сокращаются. Что уж говорить о дополнительных заказах. С остальными племенами то же самое.
В комнате стало тихо. Было слышно, как летает муха под потолком. Крупная бурая муха, так похожая на живую. Муха, написанная программистами, поселенная в Мир за деньги чероки и каждой секундой своего иллюзорного существования пожирающая жалкие остатки этих денег.
— Почему вы не предупредили раньше?
— До недавнего времени ситуация с вашими вкладами была относительно стабильна. Обвал произошел так стремительно, что мы не успели и оглянуться. Тем не менее наши специалисты разработали комплексную программу по выводу нации чероки из кризиса.
Он щелкнул пальцами, и помощник ловко развернул новый ярлычок.
Первым делом мы взяли на себя смелость установить Шатер. В качестве гуманитарной акции. Он будет функционировать, пока ситуация не стабилизируется. Выход же из кризиса мы видим в предоставлении чероки возможности заработать.
— Как вы это себе представляете? — встрял Чикосу. — Продавать шкуры виртуальных лис и енотов?
— У виртуальных зверей нет тела в реальном мире, — ответил Шеф.
— На что ты намекаешь? — впервые нарушил молчание Секвойя.
Тексуме тоже понял, к чему клонит чужак. Встреча с агентом в деревне подготовила его.
— Ваши тела болтаются в космосе без всякой пользы, — начал Шеф, не обращая внимания на поднявшийся неодобрительный гул голосов, — а между тем на Земле еще осталось достаточно богатых людей, чьи преклонные годы не позволяют вести прежний активный образ жизни. Соблазны виртуального существования их не прельщают, зато они готовы платить за аренду здоровых, молодых тел. Корпорация намерена выступить посредником в этих сделках, а также гарантом их честности.
Прежде чем Шеф смог продолжить, встал Агу.
— Я самый молодой из ныне живущих «старших», моему телу, оставшемуся в Большом мире, всего тринадцать лет. В него вы тоже поселите богатого старичка?
Впервые агент смешался по-настоящему. Ему трудно было поверить, что этот крупный индеец средних лет физически остается мальчишкой. «Старшие» обычно сохраняли ту внешность, с какой они пришли в Мир.
