Л. Шапошникова, кандидат исторических наук, лауреат премии имени Дж. Неру
Семьдесят два жетона на семь дней.
Много это или мало? Смотря как считать. Много, если тратить их только на необходимое питание. И мало, бесконечно мало, если ты впервые очутился на воле и тебя со всех сторон окружают жгучие соблазны большого города.
После долгих лет сурового режима Базы, запрограммированных и незапрограммированных опасностей, после непрерывных учебных тревог почти неправдоподобное блаженство шумных улиц, бодрящий гам переполненных увеселительных заведений, и в любое из них, имея жетоны, можно войти; взобраться, скажем, на вертушку и поглощать — нет, не виски, к которому Кросби был равнодушен, а дьявольски интересную информацию.
Автомат лязгнул стальной челюстью и поглотил жетон, и Кросби шагнул в гулкий зал.
Сколько непонятного вокруг! Ну как, к примеру, описать математически поведение вон того джентльмена с бородавкой на щеке, развалившегося за соседним столиком? Он хлещет уже третью бутылку, не забыв заказать четвертую.
— Жажда? — бархатным баритоном осведомился Кросби, когда сосед со стуком опустил осушенный стакан на пеструю клеенку.
В ответ незнакомец пробормотал что-то неразборчивое. Он даже сделал было угрожающий жест, но вовремя удержался, глянув на широкие плечи Кросби.
— Излишняя влага вредна человеку, — изрек Кросби, блеснув огромными лиловыми глазами.
— Ступай себе, парень, ступай. Видал я таких остряков, — пробурчал человек. — Пошлялся бы ты эдак с годок без работы...
— Без работы?
— Локаут! — загадочно буркнул незнакомец. Он сказал еще что-то, но неистово громыхавший джаз заглушил его слова.
«...Локаут! Что это может означать?»
Среди десятка тысяч слов, известных Кросби, такого слова не значилось. И подобные загадки встречались на каждом шагу...
Беда пришла, когда ее меньше всего можно было ожидать.
Шел последний, седьмой, день.
Кросби прогуливался по Центральной авеню, не пропуская ни одной витрины
Вот за огромным стеклом вращается синтетическая рождественская елка, а под нею Красная Шапочка, Серый Волк и Бабушка разыгрывают извечную пантомиму.
«Изделие западной Киберкомпании», — отметил про себя Кросби.
Не в меру размалеванная девица, постукивая каблучками, прошла мимо и через несколько шагов обернулась с манящей улыбкой.
Кросби в ответ игриво подмигнул и лихо сдвинул шляпу на затылок...
Внезапно улица качнулась и поплыла. Он едва успел ухватиться за никелированный поручень витрины.
В ушах зазвенело. Кросби приподнял рукав и глянул на часы жизни. Голубая стрелка дрожала. Все ясно! Жидкость Лейдена на исходе. Кросби облегченно вздохнул: дело поправимое. Флаконы с животворной жидкостью красовались чуть ли не в каждом автомате.
Кросби сунул руку в карман — пусто! Последний жетон он израсходовал час назад. Лицо Кросби скривил ужас. Он мигом представил себе, как рухнет грузной массой на тротуар, как подъедет патрульный фургон и рослые бобби втиснут в машину безжизненное тело. Картина получилась настолько яркой, что Кросби от ужаса зажмурился. И тут же лихорадочно принялся придумывать план спасения. Подойти к этому прохожему с папкой из крокодиловой кожи? Наверно, он не откажет. Но — увы! — Кросби ни у кого не мог попросить жетон — уж так он был запрограммирован. Лгать он также не умел...
По широкой улице, расцвеченной по-вечернему, пошатываясь, понуро брела рослая фигура. Кросби старался держаться поближе к стенкам домов. Уловив на себе подозрительный взгляд полисмена, он из последних сил ускорил шаг.
Кросби остановился перед массивной дверью с табличкой «Национальный киберцентр».
«Не выдержал, — подумал он, — конец».
Ему припомнился последний — ровно неделю назад — разговор с шефом.
— Учти, это последний тест, — сказал он тогда и, привстав на цыпочки, хлопнул Кросби по крутому плечу. — Борьба за существование! Ты должен выжить, собрав максимум информации. Итак, с богом!
И вот Кросби является к шефу, не дотянув до положенного срока всего каких-нибудь несколько часов!..
Кто-то тронул Кросби за рукав. Он оглянулся — перед ним стоял оборванец.
— Холодно, дружище, — просипел нищий.
— Минус двадцать семь по Цельсию, — автоматически подтвердил Кросби.
— Слушай, — вкрадчиво сказал оборванец. — Одолжи-ка мне монетку? А?
— Одолжить?.. Одолжить... — повторил Кросби. — Эврика! — радостно вскрикнул он.
Оттолкнув попрошайку, Кросби одним прыжком перемахнул через четыре заснеженные ступени и скрылся за дверью.
...— Ага, и ты, голубчик, пожаловал, — сказал шеф, недобро осклабившись.
— А что, разве остальные?..
— Все, как один. Стали появляться начиная со вторника. Ты пришел последним. Да, видно, испытание святого Антония вам еще не по зубам.
— И... где они?
— Там. — Шеф небрежно указал на низкую дверь, ведущую в соседнее помещение. — Там твои белковые братья!
Он с силой вдавил окурок в мельхиоровую пепельницу и вышел из-за стола.
— Что ж, сейчас мы и тебя, — проговорил он, подходя к Кросби и протягивая руку к его затылку.
Стоило шефу коснуться едва заметной кнопки, и...
— Не надо! — отпрянул назад Кросби. — У меня все в порядке.
— В порядке? — с недоверием переспросил шеф. Он взял руку Кросби и глянул на часы жизни. Стрелка приближалась к аварийной черте. — А это как ты объяснишь?!
— Ах это... — небрежно протянул Кросби. — Это пустяки. Кончился Лейден. Не будете ли вы любезны...
На широкой ладони Кросби поблескивал новенький жетон.
— Последний, — сказал Кросби. Шеф взял жетон, испытующе посмотрев на своего питомца. Затем, подойдя к сейфу, достал оттуда розовый пузырек.
— Лови!
Кросби, подпрыгнув, как дрессированная пантера, ртом поймал флакон и тут же с хрустом разгрыз его, деликатно выплюнув осколки стекла в медную урну.
Поникшие плечи Кросби расправились, буквально на глазах он выпрямился, и в лиловых фотоэлементах появился блеск.
— Ты, собственно, зачем пожаловал?
— Проведать вас, шеф. Адье! Пойду еще прогуляюсь! — Последние слова Кросби произнес уже на бегу.
— ...Кто это был? — спросил дежурный инженер, просовывая голову в дверь. — Едва не сбил меня в темноте...
— Большой Кросби. Представь себе, с жетоном. Правда, последним, — шеф подбросил жетон на ладони.
Инженер глянул на блестящий кружочек и прикусил язык. Всего две минуты назад Кросби был у него и одолжил жетон, сказав, что сейчас же отдаст его шефу. А ведь белковые роботы класса А, как известно, никогда не лгут.
Почему собираются стаи рыб у лампочки, опущенной в глубину? Почему некоторые виды глубоководных рыб приспособились ловить добычу на свет — при помощи длинной гибкой струны, заканчивающейся светящейся точкой, которая привлекает мелкую рыбешку? Некоторые ученые считают «светолюбивость» рыб проявлением так называемого «кормного рефлекса», так как планктон — нижнее звено пищевой цепи в море — питается и размножается только на свету, все последующие звенья должны следовать за ним.
Но так ли это?
В опытах на молоди щук голландский ученый Ферхайн установил, что реакция рыб на свет слагается из трех этапов: сперва они скашивают глаза в сторону лампочки, затем навстречу лучам поворачиваются телом и, наконец, рыба устремляется к источнику света, пока не столкнется с ним. Никаких действий, которые напоминали бы поиск корма, ученый не наблюдал. Японский биолог Кавамото проводил свои эксперименты в круглом бассейне, над которым двигалась по кругу маленькая электролампа. Рыбы следили за ней, поворачиваясь всем телом, но при этом старались держаться в тени от стен бассейна. Советские исследователи заметили, что черноморские рыбы вблизи опущенного в воду фонаря сначала движутся беспорядочно, а затем начинают плыть по кругу — почему-то с удивительным постоянством против часовой стрелки. Очевидно, здесь уже вступает в действие какой-то стайный рефлекс.
Во время исследований в Тихом океане ученые наблюдали оживленные игры рыб, порой с элементами акробатики: разогнавшись в направлении источника света, они вдруг резко сворачивали вверх и выскакивали из воды на два-три метра. Черноморские рыбы-иглы, собираясь у лампы в хороводы, иногда становятся вдруг вертикально, словно хотят погреть животы.
Весьма индивидуально реагируют рыбы на внезапное выключение подводных люстр. Сайра, например, поднимается к поверхности и мечется как бы в поисках утраченного света. Сардина и хамса теряют ориентацию, а при повторном включении света непременно возвращаются к нему, что не всегда делают другие рыбы. Ставрида поспевает на свет гораздо быстрее, чем рыбы, которыми она питается.
