медленно и успокаивающе шепчет Зак, и от его низкого хриплого голоса у меня мурашки по коже. – Я просто посмотрю… посмотрю, нет ли там ожога…ну солнце мое, ну хорошая моя, ну я ничего не сделаю, правда…
В глазах у меня еще стоят слезы, в душе полный кавардак, но я почему-то позволяю этому опасному шепоту себя заворожить и перестаю сопротивляться.
Зак снимает с меня футболку. Длинно, с шумом выдыхает, а потом почти беззвучно шепчет:
– Немного… обожгла…
Я опускаю глаза вниз и вижу у себя чуть ниже ключиц неровное красное пятно. Машинально трогаю его и кривлюсь. Да, чуть-чуть больно. В каком же шоке я была, что даже ожога не ощутила?
Зак почему-то отводит от меня взгляд и что-то сбивчиво бормочет про аптечку, в которой должен быть пантенол. И я вдруг чувствую укол обиды от того, что ему неприятно на меня смотреть. Ну да, наверное, это ужасно выглядит: огромная тяжелая грудь, еле сдерживаемая лифчиком, но котором теперь тоже некрасивые коричневые пятна от кофе.
Понимаю, что сама себе противоречу, ведь еще минуту назад я не хотела, чтобы Зак на меня смотрел, но ничего не могу с собой поделать.
– Вот крем, я нашел, – его голос звучит как-то сорванно. – Давай намажу.
– Не надо, я могу…
– Нет, – он вдруг поворачивает голову, смотрит мне в глаза и низким, властным, пробирающим до мурашек голосом говорит: – Я хочу сам.
Это не вопрос. Не просьба. Зак ставит меня перед фактом, что он меня сейчас потрогает.
И я, дрожа, киваю.
Пальцы осторожно касаются чувствительной обожженной кожи, и от прохладного крема так приятно, что я не удерживаюсь от короткого полустона-полувздоха.
– Лия, – почти рычит Зак. – Блядство, я ведь не железный!
Зелень его глаз почти полностью исчезла, поглощенная чернотой зрачка. И в этой темноте я вижу пламя, вижу опасность, вижу… желание?
– Тебе нравится? – растерянно шепчу я. – Я…нравлюсь тебе?
– Ты еще спрашиваешь? – хрипло шепчет он.
Его пальцы, закончив с лечением ожога, нагло спускаются ниже и проводят по краю лифчика, слегка забираясь под кромку ткани. Меня как будто током бьет от этих касаний, я прикусываю губы, но все равно издаю какой-то тонкий неясный звук.
И Зак низко рычит мне в ответ.
– Хочу разложить тебя прямо здесь и облизать, – жарко выдыхает он. – Облизать твою охуенную грудь, которую ты от меня так долго прятала.
С этими словами он накрывает губами мой сосок, прямо через ткань, и от этого влажного неприличного невозможного прикосновения у меня в мозгу происходит короткое замыкание. Все искрит, вспыхивает, сладко тянет, и я просто перестаю думать. Совсем.
Глава 13. Когда находишь сокровище
Зак
Никогда не ловил кайфа от неопытных зажатых девчонок, предпочитая тех, кто не будет стесняться и умеет и в рот брать, и ноги раздвигать, но, кажется, моя система дала сбой. С этой… куклой? Нет, язык уже не поворачивается назвать ее «кукла», несмотря на ее миленький ротик бантиком и огромные распахнутые глаза.
Слишком она живая и настоящая для этого слова.
Лия.
Имя у нее странное, неясное, непривычное, и сама она такая же. Непривычная. Непредсказуемая. То строгая, как училка, то яркая и живая, как пламя. То смотрит на меня голодными глазами, то чопорно поджимает губы.
Блядь, эти губы… Это что-то невероятное. Как и ее свежий сладкий рот, в который так офигительно погружать язык, вылизывать нежное небо, прикусывать податливые мягкие губы и кайфовать от того, как она дрожит в моих руках, неумело отвечая на поцелуй.
Лия – мой приятный бонус к тому, что теперь у меня есть отличная защита от Жанны с ее мудаком-папашей и вообще от всех баб, которые меня уже прилично подзаебали своей навязчивостью. Какая же отличная была идея – завести эти фальшивые отношения, от которых я, как ни странно, получаю огромное удовольствие.
И если сначала я вообще об этом не думал, то теперь… теперь меня не оставляет мысль о том, что это удовольствие может быть больше, ярче, глубже… может быть взаимным.
А почему нет? Кто сказал, что мы не можем классно провести время в одной постели, пока не настанет время разбежаться?
Я ведь нравлюсь Лие. Такое не скроешь. Я же вижу, как она беззащитно прикрывает глаза, когда я трогаю и глажу ее волосы (офигенные! Гладкие, как дорогой шелк!), я же чувствую, как она доверчиво раскрывается, когда я ее целую, я же замечаю все ее взгляды, которыми она меня облизывает.
Сладкая нежная девочка. Заманчивая. Хоть на первый взгляд в ней нет ничего особенного, но это только потому, что она умеет себя прятать. Прятала же она все это время и свои ножки стройные, которые так и хочется положить к себе на плечи, и свои шикарные светлые волосы, к которым у меня постоянно тянутся руки – потрогать их и пропустить сквозь пальцы.
Но, оказывается, что это были не все сюрпризы.
Потому что когда я стянул с Лии ее гигантский бесформенный свитер, то просто – охуел. Другого слова не подобрать. Она с таким упорством натягивала на себя эти огромные пиджаки, которые прятали ее тело, что я был уверен: там какие-то проблемки. Ну живот там пухлый или что еще обычно скрывают девчонки? И честно, мне на это было похер. Ну живот и живот? И что? Мне округлости никогда не мешали, к тому же, у меня стояло не на Лиину фигурку, а на… да черт его знает на что. На запах ее, на нежность кожи, на чертенят в прозрачных серых глазищах. Качественно так стояло, кстати. Спасибо плотным джинсам, которые могут все это удержать.
Но когда я увидел, что на самом деле скрывается под ее одеждой… Блин, я реально на какое-то время потерял способность говорить. Тонкая, узкая талия! Гладкий плоский животик над поясом джинсов. И… грудь. Охерительная идеальная четверочка!
Кто ей сказал, что такое надо прятать?
Какое она вообще, блядь, моральное право имела скрывать такую красоту под
