Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 2009 год

Ему хотелось попрощаться с человеком, ошеломившим глубиной знаний и невероятной смелостью мысли. Когда запылал огонь, один из друзей Караваджо схватил карандаш и стал наносить в альбом быстрые штрихи. Караваджо с негодованием вырвал у него альбом.

Пережитые чувства вылились в «Мученичестве апостола Матфея». Художник перенес акцент со святости на жестокость. Он трижды менял композицию, пока не добился динамики. От центральной фигуры, убийцы атлетического сложения, кругами расходятся волны порождаемого страха. Все внимание сосредоточено не на святом апостоле, а на убийстве и убийце. Люди, видевшие картину, отшатывались в ужасе. Настолько эмоционально сильно она воздействовала на восприятие зрителями сюжета.

Воодушевленный успехом Караваджо приступил к третьей картине. «Апостола Матфея и ангела» духовенство не приняло. Церковный клир не устроила приземленная фигура апостола в облике плешивого крестьянина. Вызвали нарекание и грязные босые ноги, обращенные к зрителю. Это была первая крупная неудача Караваджо. Сюжет пришлось переписывать. Его можно и сейчас увидеть в церкви Сан-Луиджи деи Франчези, вот только отображение мира на полотне совсем не караваджевское — сказалось давление заказчиков.

А тем временем жизнь под покровительством кардинала Маттеи подходила к концу. Все чаще и чаще Караваджо задумывался о свободе, о собственной мастерской. В этот момент на его пути повстречалась Маддалена Антоньетти, по прозвищу Лена. Бойкая девушка жила вместе с матерью и сестрой. Все трое были известными куртизанками в Риме.

Впервые увидев Лену, Караваджо был сражен ее красотой. Но она была опытной женщиной: отвергала знаки внимания, наотрез отказывалась позировать. И все же их встречи участились, и Караваджо снял для нее флигель в переулке Сан-Бьяджо. Но этот роман принесет Караваджо лишь страдания. Она была властна и упряма, ссоры между любовниками вспыхивали постоянно. И тем не менее разлука с ней становилась для него невыносимой. Когда Лена наконец прониклась к любовнику доверием, она раскрыла ему, единственному, свою тайну. Оказалось, что у нее есть ребенок, о существовании которого никто не знал. Девица скрывала его в приюте для сирот под Римом. Караваджо тут же предложил ей поселиться с ним на Сан-Бьяджо. Лена великодушия не оценила.

А Караваджо все чаще и чаще завидовал семейному счастью своих друзей. Ему хотелось иметь собственный угол, жену, детей… Встречи с Леной проходили урывками, он ревновал.

И в то же время этот период чуть ли не самый счастливый в жизни Караваджо. Прошло восемь лет с тех пор, как он появился в Вечном городе, и теперь о нем говорили как о первом художнике Рима. Правда, деньги по-прежнему не держались в его руках. То кому-то из друзей нужна была срочная помощь, то, увлекшись, он просаживал в карты огромные суммы. Но заказов поступало много, ему еще предстояло написать две крупные работы для церкви Санта-Мария дель Пополо.

Расставшись с Маттеи, Караваджо переехал в переулок Сан-Бьяджо. Пока он с увлечением обустраивал жилище, Лена исчезла. Как выяснилось позднее, она ушла от него к скромному молодому литератору. Караваджо кричал под ее окнами, умолял вернуться...

А Рим между тем ожидал воцарения нового папы. На смену Клименту VIII на престол взошел Камило Боргезе, принявший имя Павла V. Первым делом для укрепления своих позиций он возвел в сан кардинала своего племянника Шипионе Боргезе. Новоиспеченный кардинал оказался поклонником Караваджо. Он попросил его написать портрет папы.

Павел V не произвел на Караваджо впечатления. Но открывалась заманчивая перспектива стать официальным художником двора. И он… перестарался.

Как ни странно, но почти все биографы единодушно признают, что портретистом Караваджо не был. По мнению критиков, ему не удавалось создавать «похожие» портреты. В этой связи вспоминается случай с Микеланджело Буонарроти, когда он работал над скульптурным портретом только что усопшего герцога Джулиана для капеллы Медичи. Один из родственников обратил внимание скульптора на то, что герцог «непохож». Маэстро ответил: «А кого это будет интересовать через 500 лет?!»

На портрете кисти Караваджо Павел V увидел себя как в зеркале. Одутловатое лицо, брезгливое выражение, глаза-щелочки…Неприятный портрет неприятного человека.

Потом Караваджо будет долго корить себя за эту неудачу. Ему будет стыдно и перед папой, и перед Боргезе, которого он подвел, тем более что Павел V не преминул отомстить.

С этого момента и начинается трагедия Караваджо. На одной из площадок для игры в мяч на Кампо-Марцио судьба снова свела его с молодым головорезом Рануччо Томассони. Во время игры между участниками возник спор. Слово за слово дело дошло до шпаг. В результате Томассони остался лежать на земле, а Караваджо, раненного в голову, друзья увели домой. Свидетели утверждают, что Караваджо виновен не был. Томассони дразнил его, оскорбляя Лену. Наутро в листке «аввизи» появилось сообщение о смерти Рануччо Томассони. Вдова и родственники призывали к кровавой вендетте. Папа вынес смертный приговор и объявил Караваджо вне закона. Художнику пришлось бежать…

Неаполитанский период

Он укрылся в родовом имении Колонна в Пальяно, в 50 километрах от Рима. Жить там было опасно: за информацию об объявленном вне закона обещали хорошее вознаграждение. Клан Колонна стал готовить его к отъезду в Неаполь.

Живя, как затравленный зверь, Караваджо не переставал корить себя за содеянное. Несмотря на свой буйный нрав и разгульный образ жизни, ему претило убийство. Итогом его страданий стала картина «Давид с головой Голиафа». В течение всей жизни он будет возвращаться к этой теме. Отрубленная голова Голиафа напоминает черты лица Караваджо… Он сам вынес себе смертный приговор и казнил себя. Он не убийца, говорит картина, он жертва собственных страстей и пороков и кается в содеянном. (Правда, есть специалисты, которые сомневаются, что это полотно принадлежит художнику.)

В этот период написана картина «Коронование терновым венцом». Сам выбор сюжета и его исполнение отражают мучительные раздумья художника о собственной жизни.

Данных о пребывании Караваджо в Неаполе немного. Он ведет замкнутый образ жизни. Благодаря поддержке и защите клана Колонна Караваджо получил ряд интересных заказов. Самый крупный из них — «Семь деяний милосердия».

Работа произвела сильное впечатление на заказчиков. Они поклялись, что ни за какие деньги творение не покинет алтарь церкви Пио Монте делла Мизерикордия, также был наложен строжайший запрет на ее копирование. И правда, полотно никогда не покидало своего места, даже тогда, когда в Риме по указу свыше выносили из церквей работы Караваджо.

На полотне молодая неаполитанка из сострадания старается спасти от голодной смерти старого узника. Позднее Рубенс повторит этот сюжет в картине «Отцелюбие римлянки». Многофигурное полотно включает в себя 16 персонажей. Голод и болезни были бичом Неаполя, поэтому типажи находились быстро. Память о Лене навеяла изображение Богоматери с Младенцем. Критики считают, что Младенец — одно из лучших изображений Христа. Может быть, рисуя головку ребенка, Караваджо вспоминал, какое чувство охватило его, когда Лена сообщила ему о своей беременности…

Второй заказ — «Распятие апостола Андрея» — должен был стать гимном католицизму, таким, чтобы каждый верующий, взглянув на картину, проникся истиной. Перед Караваджо снова открылась возможность заручиться высочайшим покровительством — заказчиком выступил вице-король Хуан Альфонсо.

Картина вице-короля разочаровала. Где героическая гибель апостола во имя веры? Но ее все-таки выставили в дни поминовения апостола в соборе Амальфи. И того, что там произошло, не ожидал никто.

В отличие от высокопоставленных ценителей искусства огромные массы верующих увидели в образе апостола-мученика своего защитника от бед и произвола испанцев. Вместо торжеств начались народные волнения, которые пришлось подавлять силой. С наступлением ночи провинившуюся картину перепуганные власти тайно вывезли из города.

Но шумный успех в Неаполе не мог заглушить чувств Караваджо. Его душа осталась в Риме. Кто-то подсказал ему, что неплохо бы поехать на Мальту. Магистр Мальтийского ордена имеет влияние на папу. И если Караваджо произведут в рыцари, папа сменит гнев на милость. Подумав немного, художник стал собираться в дорогу.

Узник Мальтийского ордена

Магистр ордена отнесся к Караваджо благожелательно. А когда художник написал его портрет в новом рыцарском облачении с жезлом в руке, он осыпал его подарками, в числе которых были два раба, и дружескими заверениями. Рабам Караваджо, которому всегда претило рабство, тут же дал вольную. А вот на дружеское отношение Алофа де Виньякура он очень рассчитывал.