Спасибо, Мирослав Александрович, за укольчик.
На беду местных, задирать друг друга некоторым из них наскучило, и я услышал, как один из мезенцев начинает потешаться надо мной. И сидящие вокруг него товарищи его активно поддерживают. Откуда-то прознали, что настроение у меня подавленное из-за потери боевого коня.
И началось: настоящий мужчина и воин так себя вести не будет… чуть не плачет из-за какой-то клячи… рожа покореженная, видать постоянно по ней получает… да и вообще, жалкие аристийцы — это вам не гордые сыны Помории.
Ну нормально, как раз под настроение. Я встал и пошел к веселящейся компании. Меня слегка качнуло, тоже выпил уже немало. За столом, напротив главного говоруна, место как раз было не занято, и я тут же опустился на свободный стул, оборвав веселую беседу.
— Продолжай, — кивнул я сидящему напротив говоруну.
Тот переглянулся со своими товарищами и оскалился в издевательской ухмылке.
— Тебя не учили вежливости? — сделал удивленное лицо сидящий напротив мезенец. — Тебя никто к нашему столу не приглашал. Иди, откуда пришел.
— Я как раз учитель вежливости, — ответил я слегка заплетающимся языком. — Сейчас помогу разучить первый урок.
Быстро выстрелив вперед правой рукой, я ухватил мезенца за волосы и сильно толкнул его от себя. Мезенец ожидаемо ухватился руками за стол и, напрягшись изо всех сил, надавил на мою руку, пытаясь не свалиться со стула.
В ту же секунду я, неожиданно для помора, рванул его волосы на себя и со всей дури впечатал его мордой в стол. Его усилия плюс мои усилия, — результат на лицо, аха-ха-ха! Мезенец, как резиновый мячик, сначала отдернулся от стола, но тут же глаза его остекленели, он обмяк и как желе стек со стула под стол.
— Аа-а-аа! Бей его-о-о!!! — кинулись на меня его дружки.
Перехватил тянущуюся ко мне слева руку и, выполнив рычаг наружу, уложил первого помора на пол. Второго, подскочившего справа, спокойно обрушил подсечкой. Третьего, налетевшего и чуть не сбившего меня с ног, я принял на бедро и смачно припечатал его об многострадальные полы зала.
Однако, проведя бросок через бедро, я сам еле удержался на ногах. Большое количество алкоголя слишком сильно сказалось на координации. Я решил, что ну его на фиг эти приемы. И пошла потеха! Поморы — мужики, конечно, крепкие, но не с тем связались. Они наскакивали на меня как собаки на медведя. С возбужденным гвалтом они молотили меня своими кулаками, но я только покачивался.
Ни про какие блоки и уклонения и речи быть не могло. Во-первых, этих засранцев было много. Во-вторых, я, как и мои соперники, реально набухался. Каждый мой удар выбивал одного из оппонентов из кучи-малы, которая вокруг меня образовалась. Меня же поморы отхреначить не могли, как не старались.
Один раз чуть не завалили, когда на обоих руках повисли целые грозди местных, а самый здоровый из них стал с радостным гиканьем и уханьем вбивать в меня свои кулаки. Однако им и тут не обломилось, я смог высвободить одну руку и так зарядить ему под ухо, что он сразу мирно лег на пол и затих.
Потом раскидал всех, как мастифф пекинесов… потом не помню… потом помню, как со стулом в руке гоняю поморов по залу… потом, вроде, с ними же сидели в обнимку и пели какую-то дурацкую песню… откуда я слова знаю?
Потом опять пили… помню ошарашенное лицо Кисила и очень довольное лицо Беляны за центральным столом… потом помню, я уже никакой, а Беляна отправляет одну из служанок довести меня до моей комнаты.
Служанка, румяная светленькая девушка, поднырнула мне под руку и повела меня из зала. Красивая… Я про служанку. И фигурка какая классная! Рука «случайно» опустилось на бедро блондинки, ух-х! Меня как кипятком окатило.
Вся кровь из организма перетекла вниз. Девушка, увидев встопорщившиеся железнодорожным костылем штаны, стрельнула в меня смешливыми синими глазищами и захихикала.
В каком-то длинном коридоре к нам пристал… не знаю кто. Он хотел, чтобы с ним ушла моя провожатая. Ни сил, ни желания спорить у меня не было. Я зарядил ему в «солнышко» и он опал, как озимые.
Пока мы зигзагами шли по этому бесконечному коридору, он так и стоял на четвереньках. Чтоб к нему, поганцу, Боря Моисеев пристроился! Будет знать, как мешать моему романтическому настрою!
Наконец мы дошли. Девушка завела меня в комнату и, сделав невинное личико, доложила, что указание баронессы выполнено, и спросила, может ли она быть свободна. Ага, щаззз!
Я задвинул на двери засов и со зловещей улыбкой обернулся к пойманной в ловушку девушке. Ага, напугал! Она, неожиданно для меня, шагнула навстречу и крепко обняв, впилась мне в губы страстным поцелуем. Эмм… это кто тут кого поймал?
Глава 7. Изок, 527 круг Н.Э.
Проснувшись утром, я аккуратно выскользнул из объятий девушки, проводившей меня несколько дней назад в выделенную мне комнату. Пора было заняться делами. После той, очень понравившейся мне ночи, я эгоистично захватил ее в «плен» и больше не отпускал от себя.
Надо сказать, что она совсем не была против, а, чтобы это не стало для нее проблемой, я легко решил этот вопрос с хозяевами замка. Думаю, для меня они готовы были сделать и большее, но я не наглел.
После нескольких дней пира я решил, что пора возвращаться. Дома полно дел и мое присутствие в Оряхово более чем желательно. Поэтому, прямо с утра провел насыщенную тренировку, изгоняя из себя лень (а с остатками алкоголя давно справились биофаги), и пошел к Кисилу, чтобы сообщить о своем возвращении домой.
Кисил тер Аристи тоже уже не спал, а, закопавшись в свитки, работал в кабинете со своим кастеляном. Ну да, делу — время, потехе — час. Несмотря на занятость, Кисил тер Мезен тут же меня принял.
— Доброе утро, — поздоровался я, плюхнувшись на свободный стул.
Кисил с улыбкой кивнул головой, а кастелян состряпал постное осуждающее лицо и молча поклонился. Как не помор, право слово! Я поморов за эти дни достаточно хорошо узнал, и эта постная морда на местных буянов и драчунов не очень похожа.
— Весь в заботах? — я сочувственно посмотрел на новоиспеченного барона.
— А куда деваться? — выдавил из себя кислую улыбку Кисил. — Всю казну растратили.
Барон укоряюще посмотрел на кастеляна, на что тот оскорбленно поджал губы. За моей спиной скрипнула дверь, и тут же раздалось холодящее душу, низкое утробное рычание. Мои волосы встали дыбом, а «колокольчики» от страха,
