6 августа. Полевые дежурства на площадках у нас ежедневные — с захода солнца и до утра в любую погоду. За самкой джунгарского хомячка, недавно прооперированной, в эту ночь наблюдать мне и Саше Телицыной. Два года назад она окончила биофак МГУ, сейчас аспирант.
Для всех сборы на ночное дежурство привычное дело, для меня — впервые, и Саша советует захватить телогрейку и термос с чаем. Ночи длинные и холодные. Дан раздает каждой «двойке» комплект снаряжения. В него входят: портативная рация и магнитофон, фонарики-маячки и так называемые налобные фонари, которые крепятся на голове с помощью резинки; флажки с номерами, причем для каждого животного свой цвет; часы, почвенные мешочки, наконец, приемник и антенна. Все компактное, легкое и свободно умещается в рюкзаке...
Пробуксовывая в песке, наш экспедиционный вездеход скрылся за холмом. Порыв ветра донес заунывное урчание его двигателя.
— Вы хорошо ориентируетесь? —спрашивает Саша.
— Компас захватил.
— Я не о том, лагерь мы найдем в любом случае. Зверек наш за ночь может уйти от норы за километр, и не по прямой...
Телицына положила телогрейку и сумку у куста караганы, опустилась на колени и разгладила флажок. Такие же золотистые, зеленые и алые синтетические лоскутки на проволочных флагштоках яркими цветами-обманками вкраплены на обширном участке степи.
— Опять корова флажок жевала. Надо бы писать номера ближе к проволоке. Зря днем поленились закартировать площадку...
Я достал из рюкзака портативную рацию, диктофон, фонарики и таймер, расправил и закрепил усы переносной антенны.
— Давайте антенну,— говорит Саша,— я настрою приемник...
Попутно она мне объясняет, что зашитый в брюшную полость хомячка микропередатчик с батарейкой будет подавать сигналы месяца полтора.
Кстати, такой датчик стоит 50 долларов, а приемники раз в десять дороже.
Включаем датчик, и сразу раздаются настойчивые позывные. У каждого хомячка свой участок обитания. У самок они поменьше и изолированы друг от друга, у самцов значительно больше. Встречи самцов редки, более того, они маркируют территорию специфическим секретом желез, чтобы избегать встреч.
Пушистый серый комочек, чуть крупнее домовой мыши, от его затылка с закругленными ушками по сторонам пролегает черная полоска — по всему хребту до куцего хвоста. Поразительно, но хомячка вовсе не смущает свет наших фонарей, в общем-то необычный для их ночной жизни. Но еще удивительнее, что за ночь зверек пробегает до 6-8 километров. И при этом безошибочно ориентируется. Что ему помогает в этом: пахучие следы, луна, звезды, память — сказать пока трудно.
Хомячок принюхался и сразу выбрал точное направление к своей норке, до которой метров пятьдесят. Мы двинулись за ним следом... Саша ведет запись на магнитофон: «Площадка номер... Самка номер... Время... Погода...» Был момент, когда зверек скрылся от нас. Включаем приемник, водим из стороны в сторону антенной. Писк сигнала то затухает, то слышен довольно четко.
— Какая погода?
— Температура градусов 12. Порывистый южный ветер. Облачно...
— 22 часа 54 минуты. Ест полынь...
Умывается. Ставим флажок, номер?..
Хомячка не узнать. Кажется, ему собственную голову стало тяжело носить, так загрузил он защечные мешки семенами, овечьей шерстью, корешками-травками. Пробежит немного, заводной игрушкой покрутится — и новый спринт.
А мы по пятам, не выпуская зверька из перекрестия лучей.
— В середине лета у самцов весь первый выход исключительно для того, чтобы метить свою территорию. Они при этом кормятся мало.
Такой непоседа, мотал Кэтрин с Сергеем до половины седьмого утра.
А Николай с Димоном вчера проморгали подопечного самца и теперь разыскивают его — по соседству, за увалами. Только бы сова не оказалась проворнее их!
Самочка пробыла в своих закромах не более пяти минут и снова перед нами. Обследовала Сашины ботинки из хитрого американского материала, который не пропускает воду, но не задерживает пот. В такой обуви ногам тепло.
— Пролезла под телогрейкой, очень заинтересовалась карманом. Ах, да, там лежит печенье... Пошла новой петлей... Зашла под карагану. Зверек затерялся под колючими ветками, на которых и золотистые цветки, и стручки с семенами.
— Да здесь она. Я слышу, как грызет...
— Два ноль семь. Когда же она перестанет обжираться? Ведь только съела крупного жука! — искренние эмоции все чаще приукрашивают «голый научный репортаж».
Жесткий ремень от ресивера перекрутился на моей шее, и, пока я его поправлял, Саша успела... уснуть.
— Два двадцать,— нашептываю в микрофон.— Кормится в карагане...
Глаза постепенно привыкают к предрассветным сумеркам. Стая бакланов пролетела над головой. Они покинули место ночевки — тополиную рощицу, что тянется по изгибам скудной реки, затерявшейся в песках. Мы снова пасем вдвоем...
Теперь по звуку и определяем местонахождение беглянки.
«Подбегает к норе. Купается в песке и скрывается в норе. Ставим флажок... Время...»
Все, можно переносить сюда вещи. Обычно в первую ночь после операции самки больше не выходят наружу. Но нам уходить нельзя. К ней могут прибежать самцы, детеныши...
Как бы в подтверждение сказанного в свете моего фонаря вспыхивают вдруг рубиновые глаза. Тушканчик! Я бросаюсь к фотоаппарату, тушканчик — в другую сторону, опрокидывает пустую живоловку, скачками убегает прочь. Вроде бы обычная встреча, но... Вспомнились сразу ночные блуждания по пескам в Каракумах. И первая ночная охота в джунглях Вьетнама, когда вот так же неожиданно сверкнули глазищи бенгальской кошки...
Серебристый шлейф Млечного Пути. Звезды вечные и падающие. Всполохи зарниц за озером.
— Да, здорово, конечно, только всегда спать безумно хочется,— охлаждает Саша мои восторги и настораживается.— Тихо. Кто-то идет...
А-а, это Димон с Колей, ищут своего самца...
7 августа. Провожаем Лолу, помощницу Кати. Она вручает каждому значок своего родного Далласа. Примеряет монгольский кожаный шлем, подарок нашего отряда, купленный в Эрзине. Ее бессонные вахты окончились. В лагерь скоро прибудет новая группа волонтеров из США и английская телегруппа Би-би-си, возглавляемая Дэвидом Эттенборо. Английский зоолог, популяризатор науки, умеющий живо рассказать о разнообразии жизни на Земле, знаком нашим телезрителям по сериалу под названием «Живая планета». Наблюдать за работой таких профессионалов для меня — школа...
14 августа. За ужином, переходящим в «планерку», начальники обсуждают вопрос, кому и с кем на каких площадках дежурить ночью.
— Знаю, ты опять мало спал,— вздыхает Сурков, поглядывая на меня,— находился за день, но людей не хватает. Пойдешь сегодня со мной?..
Теперь самец «прогуливает» нас. Третий час Алеша диктует, я отмечаю петли маршрута флажками.
— Для грызунов характерны колебания численности, а у джунгарских хомячков она стабильна. Вообще это уникальное лабораторное животное, с очень удобным набором хромосом... Они подвержены воздействию канцерогенных веществ, и на них быстро вырастают раковые клетки. Вот медики и испытывают на хомячках различные препараты...
Сегодня полнолуние, холодный ветер.
— Утеплиться не мешает,— говорю я.— Отойду, пока мы недалеко от вещей, хорошо?
В ответ молчание. Оборачиваюсь — Сурков стоит все на том же месте.
Молча протягивает ладонь, на которой трепещущее тело хомячка.
— Соринка в глаз попала,— торопливо объясняет Алексей.— Стал протирать — и нечаянно наступил...
За три года впервые такое...
— Да не казни себя, с любым подобное могло случиться. В армии посты меняют через два часа, а тут каждую ночь... Завтра помощники приедут, легче будет.
— Наоборот. Появится куча забот...
Мы шагаем в лагерь. За озером полыхают зарницы.
15 августа. Сколько же нас сего дня соберется? Катя насчитала 25 человек... Аврал. В лагере наводится образцовый порядок. Сколачивают стол, скамьи. Продлевают навес от дождя и солнца. И даже затевают строительство душа на берегу. Это забота о тех добровольцах-волонтерах, возраст которых за отметкой пенсионного. Катя и Алеша собираются встречать помощников в Кызыле. Я прошу подбросить меня попутно до поселка Шуурмак и захватить вечером на обратном пути в лагерь...
Расстаралось солнце на закате. Скалы будто налиты киноварью. Дальше — пылающая пурпуром степь. И стаи журавлей-красавок у дороги, и прилетные гуси, и утки на берегу озера, над водами которого колышется кисея, сотканная дождем. Темнота обволакивает. В свете фар замелькали тушканчики...
16 августа. Утром лагерь словно растревоженный муравейник. Минувшей ночью устроились наспех. Кто в ложбинку, на сочные травы, кто на пригорок...
Дэвид Эттенборо за обеденным столом пишет сценарный план фильма «Trials of Life» («Невзгоды жизни»). Сюжет о джунгарском хомячке займет на экране, вероятно, не более трех минут. Операторы уехали знакомиться с местностью. И все добровольцы уже при деле. Джо и мисс Ирэн готовят корм для отловленных животных. Они пенсионеры, прилетели из штата Массачусетс. Супруги Турек отправляются на площадку. В руках у Франка прибор, напоминающий детскую игрушку — рукоятку с колесом. Они измеряют расстояние между флажками, которыми отмечены все ночные похождения хомячков. Маршруты надо нанести на карту. Оказалось, что территории самок джунгарского хомячка почти не перекрываются, тогда как самцы забегают на территорию и самок, и соперников.
