ничто не может измениться: без моей печати не может быть принят ни один новый закон, ни один новый налог, без моей подписи не может быть назначена ни одна должность, не может быть приведена в исполнение ни одна казнь. И, самое главное, не может быть объявлена ни одна новая война. Всё должно оставаться таким, каким я его оставил, статичным и неизменным.
— Ваше величество. Йорек приказал мне убить вас.
Я рассмеялся. Мой младший брат. Наследник престола. Всё, что ему требовалось, — это подтверждение моей смерти, и он сможет вести дела так, как сочтёт нужным.
— Ты попробуешь? — поинтересовался я.
Он вздохнул. Вида того, как вздыхает этот муж, этот титан на поле битвы, хватило, чтобы я смягчился, но не передумал.
— Конечно, нет, Ваше величество. Я просто посчитал, что вам следует знать о его предательстве.
— В таком случае, в будущих странствиях я буду высматривать не только преследователей, исполненных лучших побуждений, но и убийц.
— Ваше величество, вы в облаках. Здесь вам некуда идти.
— Родич, ты же знаешь о тех усовершенствованиях, что я внёс в «Ворона»? О множестве моих изобретений?
— Да, Ваше величество, все эти хитроумные конструкции.
— Я изобрёл кое-что ещё, — сообщил я и спрыгнул с облака.
* * *
Я назвал своё устройство «прерыватель падения», и до этого я испытывал его всего один раз, да и то с вершины башни, пока за происходящим наблюдал мой камердинер, с трудом удерживая на лице тренированное выражение безразличной скуки. В настоящий момент данный прерыватель падения, состоящий из верёвок и шёлковой ткани, был уложен в моём рюкзаке. Я никогда не пытался задействовать его на такой высоте, и действительно, ранняя модель была сложнее, в ней использовались жёсткие распорки и проволока. Я подумал, что если задействую прерыватель падения, пока низвергаюсь сквозь небеса, велика вероятность того, что мне вывихнет плечи от нагрузок, но этот вариант был предпочтительней, чем приземлиться на городок Край Кратера.
При всём при этом испытать падение, когда ветер шумит у тебя в ушах, а в конце отсутствует перспектива верной смерти, бодрило почти до невообразимости; я мог представить, как проделаю это вновь, для удовольствия — если допустить, что всё сработает на сей, первый, раз.
Я потянул за верёвку, которая разорвала несколько застёжек на моём рюкзаке, и освободила из плена огромное полотнище шёлковой ткани. Я закрыл глаза, не желая смотреть, как на меня несётся голая земля, и молился богам, которые якобы наделили меня своей властью и привилегиями.
Ремни на плечах и на поясе рвануло резко и сильно, но, несмотря на полученные синяки, мне не сломало ни одной кости и не вывихнуло ни одного сустава. Открыв глаза, я обнаружил, что плавно опускаюсь вниз, паря в небе, как пушинка одуванчика на ветру. Земля к тому времени была всего в нескольких сотнях футов, и я посмотрел вверх, но мне был виден лишь конус из беловатого шёлка над головой, который ловил воздух и замедлял моё падение. У меня имелась рудиментарная система управления: верёвки, которые я мог потянуть, чтобы изменить угол прерывателя падения; и я нацелился на то, что счёл заброшенным фермерским домом, рядом со сгоревшими останками сарая — возможно, там найдётся вода, и пища. В моей одежде было зашито много золота (не серебра, только не серебра!), что поможет мне, когда я достигну мест более населённых, ну а пока что: я не мог ни съесть, ни выпить золото.
Я приземлился на мёртвое поле, ударившись жёстче, чем ожидал, и скривился, подвернув лодыжку. Это означало, что к моему списку более или менее неотложных нужд следовало добавить задачу найти лошадь, поскольку на травмированной ноге я далеко не уйду. Прихрамывая, я обошёл вокруг, собрал шёлк и засунул его обратно в рюкзак, хотя, чтобы использовать его повторно, мне потребуется ещё много часов — нужно будет проверить его на наличие разрывов, а после — тщательно уложить. Я посмотрел вверх — облачные суда были далёкими точками на фоне неба. Я надеялся, что был целью слишком маленькой, и они не сумели отследить, куда я приземлился, но даже если они всё-таки решат спуститься (а это будет путешествием в один конец, так как здесь они уже не смогут пополнить запас облаковины), посадка облачного судна на землю была процессом медленным, который обычно заканчивался в зоне, которую заполняла разъярённая толпа, так что время у меня было.
Одна из дверей ветхого фермерского дома была распахнута, и я проскользнул внутрь — где внезапно зажёгся фонарь, ослепив меня.
— Ваше величество, — произнёс слегка скучающий голос.
— Малко? — ошеломлённо спросил я.
— Сэр, у меня есть лошадь, чистая одежда, немного еды, фляги с водой и золото, — сообщил мой старый камердинер. — Возможно, вам следует поторопиться. Если только я не сумею отговорить вас от этой глупости.
— Как вообще возможно, что ты ждёшь меня здесь?
— Сэр, мне доводилось видеть ваш прерыватель падения в деле, — пояснил маленький, аккуратный человек, который всегда верно служил мне, хоть я никогда не был уверен в том, что нравлюсь ему. — Я не сумел представить себе никакого иного способа, с помощью которого вы бы избежали ареста на небе, а, учитывая преобладающие ве́тры, мне показалось вероятным, что вас отнесёт сюда, и вы отправитесь в любое наиболее удобное укрытие. Поскольку это единственное строение поблизости… — Он пожал плечами, словно его действия были очевидны и неизбежны; но он всегда был таким. — Для всех нас будет лучше, если вы вернётесь. Ваш отъезд стал причиной… многочисленных домыслов. Одни говорят, что вы сошли с ума, другие — что вы влюбились, третьи — что вы находитесь в духовном поиске.
— Ничего из перечисленного. Я совершил военные преступления, — сказал я, опустившись на колено, чтобы проверить купленную им провизию, стараясь занять себя хоть чем-то, чтобы не смотреть на него. — Ты и сам знаешь это.
— Полагаю, данный аргумент можно привести, сэр, но вам не стоит бояться судебного преследования — единственный суд, который осмелился бы арестовать и осудить действующего главу государства, находился в столице Каролиньи, а… этого места больше нет.
— Я знаю, — я закрыл глаза. — Я видел его конец.
Я спроектировал его конец. Каролинья была главным соперником моей страны. Мы сражались на наших границах в течение многих поколений, и когда я стал королём — после того, как много лет возглавлял армию, много лет глядел на то, как молодые люди умирали в предгорьях, я решил, что должна
