сильный. Настоящий атлет.
— Зайдём, моя пушинка. Холодно здесь.
Только Тарас называл меня пушинка. Не из-за моей экстремальной худобы. Из-за пушистых каштановых волос до плеч. Как я ни старалась их пригладить, они всегда пушились.
— Никого нет?
— Да. Помощники уже разбежались. Я на вторую смену остался.
— И завтра работать будешь?
— Ты же знаешь. Нам нужно своё жильё.
— Как с клиентами сегодня?
— Глухо.
— Ясно. А, я тебе тут пирожки принесла. — Я поспешно сунула в руки Тарасу пакет с пирожками.
— О, хорошее дело. Спасибо, заботливая моя. Пошли чай пить.
Мы направились в сторону малюсенькой каморки. Там рабочие обычно обедали или отдыхали. Для ночного работника там имелся старенький диван.
Мы вошли и почти сразу упёрлись в деревянный столик. Я попыталась обойти его, но чуть не свалилась на диван. Тарас успел удержать меня. Мы оказались в объятиях друг друга. Пакет с выпечкой выпал из рук Тараса на стол. Сейчас точно не до еды.
Он сильно прижал меня к себе. Я увидела, как покраснело его лицо. Меня тоже окатило жаром. Не успела опомниться, как Тарас стал меня торопливо целовать. Я закрыла глаза, мои руки как будто жили отдельно от меня. Они проникли под одежду Тараса и бродили по рельефу упругих мышц спины. А руки любимого уже стянули с меня куртку и пытались справиться с застёжкой бюстгальтера.
— Это что такое на рабочем месте?
Я вздрогнула, отдёрнула руки, отступила назад и оказалась на диване. В двери маячило разъярённое лицо начальника Тараса. Вот он совсем не вовремя приехал.
— Я там тебе тачку привёз, иди принимай, — уже спокойнее сказал начальник.
— Я мигом, Богдан.
Тарас поднял с пола свою рабочую куртку и поспешил за Богданом Алексеевичем. Кажется, мне пора исчезнуть. Не хватало, чтобы Тараса из-за меня уволили. Я, стараясь быть незаметной, тихонечко вышла из подсобки. Проходя мимо машины, услышала, как Богдан отчитывает Тараса.
— Сколько раз вам повторять, баб сюда не водить! Клиент в любой момент может прийти. Посмотрит, никого нет, развернётся и к конкурентам свалит. Последнее предупреждение.
Фух. Вроде Тараса не собираются увольнять. Ну и что мне теперь делать? И часа не прошло, как я из дома ушла. Алла точно разорётся, если я сейчас там появлюсь. Оу, похолодало. Или мне так кажется после объятий Тараса. Пойду домой, к чёрту эту мачеху. Проскользну мимо гостиной.
Они даже не заметят. А если заметят, ничего страшного. К постоянному ору Аллы я уже привыкла.
* * *
Из прихожей я услышала громкий вездесущий голос мачехи и её фальшивый смех.
— Угощайся, Лев. Кирочка обожает готовить.
— Невозможно вкусно! Вы волшебница, Кира! Давно не ел запечённую индейку. Салаты тоже объедение! Божественно!
Какая индейка и салаты? Кира готовила? Да она не отличит курицу от индейки. Кира не знает, как включать духовку. Никакой еды не было, когда я уходила. Ну конечно! Заказали из ресторана. Теперь за своё выдают.
Мне стало противно слушать их, и я незаметно проскользнула в свою комнату. Я развалилась на кровати, отдавшись воспоминаниям о сегодняшнем волшебном миге с Тарасом. Фантазии и мечты уводили меня всё дальше. Послышался стук в стену. Так меня обычно зовёт Матвей. Его комната за стеной.
Как же он там один? Я поспешила в соседнюю комнату, забыв, что не нужно шуметь.
Алла совсем сошла с ума! Она оставила здесь сына, и не включила свет! Уже совсем стемнело.
— Малыш, Матвейка!
Я бросилась обнимать и целовать братика. Он хоть и не понимал или мало понимал, что происходит. Но мне казалось, что я вижу страх в глазах Матвея.
— Матюш, всё хорошо. Я радом. Давай поиграем.
Когда я так говорю, он обычно начинает показывать радость. А сейчас страх так и остался в его глазах. Чего-то, похожего на улыбку не появилось
— Тогда походим? Мы с тобой сегодня ещё не ходили. Нужно каждый день тренироваться.
Выражение лица брата осталось прежним. У меня подступили слёзы, я не знала, что делать. Матвей подполз к своим игрушкам. Достал игрушечную посуду. Произнёс непонятное слово. Скорее всего, оно означало еда или есть.
— Ну конечно! Ты голодный. Мама забыла покормить Матюшу. Идём. Оставила в темноте, не накормила. — Ну что за мать эта Алла! Стоило мне уйти, и до братика нет никому дела. Обязательно всё расскажу папе! Меня разрывало от злости на мачеху. Я взяла Матвея за руку и, благодаря мне, он тихонечко, прихрамывая, пошёл к выходу из комнаты. По лестнице мы спускались долго. Под конец я взяла его на руки и до кухни несла на руках. Там у Матвея имеется специальный стул для кормления.
На кухню тут же прибежала Алла и начала шипеть на меня. Я же, не снижая голоса, отвечала ей.
Лев Алексеевич, мэр нашего городка, естественно пришёл на шум.
Он постоял, изучающе наблюдая за моими действиями.
— Здравствуйте. Вы, я полагаю, дочь Виталия?
— Здравствуйте. Ага. А это мой братишка Матвей. Вы, наверное, в курсе, раз так близко знакомы с Аллой.
— Ну не то, чтобы близко, — немного занервничал Лев Алексеевич.
— Да я не в том смысле, о котором вы подумали, — усмехнулась я. Всё-таки не зря нашего мэра называют бездушным покорителем женских сердец. Видимо, и Аллочку в своё время окучивал.
— Как ты с серьёзными людьми разговариваешь? — возмутилась Алла.
На пороге кухни появилась сводная сестра Кира и заплетающимся языком невпопад заявила:
— А мы будем сегодня танцевать? Я там медляк поставила.
Глядя на Киру, я от удивления застыла с открытым ртом. Всё, что я сейчас хотела сказать, вмиг испарилось из головы. Кира не была на себя похожа. Вот что профессиональный макияж, парик и утягивающее бельё со страшными полными девицами делает. Нет, Кира и раньше на себя тонны косметики вываливала, пытаясь замазать неровную кожу, пигментные пятна, мешки под глазами. Без накладных ресниц она никогда не выходила даже из своей комнаты.
Необъяснимым образом грудь Киры со второго размера выросла до четвёртого. Обалдеть. Бесплатный театр.
Алла увела всех в гостиную, я продолжила кормить Матвея. Через полчаса, проходя мимо гостиной, братишке срочно понадобилось попасть туда. Может, ему понравилась нежная мелодия? Обычно Матвей боится чужих людей, вообще скопления любых людей боится. А сейчас что-то его привлекло там. Я не смогла отказать ему. Мы вошли. Кира наливалась вином. Алла и Лев что-то обсуждали. Как только мы вошли, Алла вскочила со стула.
— Миланочка, уведи Матюшу, ему пора спать.
— Он упирается, не хочет идти к себе.
— Алла, удели внимание сыну. А мне потанцевать захотелось. Милана, можно вас?
— Меня? —
