Пьер Каз сжал кулаки и сунул руки в карманы брюк. Его плечи дрогнули. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул. Потом нагнулся и с трудом сел на большой камень.
— Как вы узнали? Ведь все архивы хранятся под грифом «Совершенно секретно»...
— Я же вам сказал — случайная съемка бельгийского телевидения...
— Присядьте, инспектор. Вы затронули очень тяжелые для меня воспоминания... Я не ждал такого удара... Какие бы предосторожности ни предпринимались, ничего не скроешь. Порой ничего не скроешь. Что вы хотите услышать от меня?
— Почему вы убили Роже Тиро?
На какую-то секунду он растерянно посмотрел вокруг:
— Я просто получил приказ и должен был его выполнить. Больше мне ничего не известно.
— Приказ вы получили от руководства бригады?
— Зачем вы спрашиваете, если знаете ответ? Да, приказы отдавало руководство бригады... Нам поручали убирать самых активных руководителей ОАС и ФЛН. Префектура снабжала нас пропусками и оружием, которое невозможно было идентифицировать. На случай неприятностей мы имели прямой телефон директора службы безопасности. Я помню его до сих пор: МОГ-68-33. Наверное, его уже давно сменили. Чтобы не оставлять никаких следов, мы все заучивали наизусть.
Знаете, наша работа была не из веселых. Мы жили в подполье. Это совсем не похоже на ту работу, которой занимаетесь вы. Каждый из нас действовал автономно, используя собственные методы разведки, сам организовывал операции.
— А как было с улицей Нотр-Дам де Бонн-Нувель?
— Руководство бригады выбирало кого-нибудь из нас для ликвидации очередной жертвы. Убрать человека никогда не доставляло мне удовольствия. Я говорю за себя, не за других. Знаете, я участвовал в Сопротивлении и в освобождении восточной Франции. Был под ружьем в Индокитае и привык смотреть опасности в глаза. Не так уж приятно всадить пулю в живот или в сердце вьетнамца, даже если он собирался сделать то же самое с тобой. Но пустить пулю в голову молодому французу, о котором вы ничего не знаете, безоружному, сзади... Это тяжело. Успокаиваю себя лишь тем, что мой поступок, быть может, помог избежать покушения или сократить войну на день или хотя бы на час...
— Что же все-таки произошло с Роже Тиро?
— Все как обычно. Связной оставил мне записку в «почтовом ящике», куда я наведывался дважды в неделю. В ней я прочел инструкцию. Что касается Тиро, если его так звали, то мне дали фотографию и сведения о его привычках и перемещениях. Я решил действовать во время какой-нибудь демонстрации. Под надуманным предлогом собирался вызвать его по телефону. Но мой первоначальный план не пригодился. В тот день он пошел в кино. Сначала я хотел убить его в зале. Наверное, так и нужно было поступить. Тогда меня не смогла бы снять бельгийская группа.
— Вы не задавали себе вопроса о том, почему вы должны были убить этого человека?
— А вы думаете, что людей ОАС мучила совесть после того, как они взорвали двенадцать моих друзей тридцатью килограммами взрывчатки? Или когда они бросили гранату в школьный двор? Я видел детей, пострадавших от взрыва. Хорошо, что вам не довелось слышать крики ослепших детишек! В то время я избегал задавать себе подобные вопросы, чтобы не сойти с ума.
— Кто давал вам задания? Теперь вы мне можете сказать, прошло 20 лет, и это уже история.
— Не уверен в последнем. Так вот, специальной бригадой руководил Андре Вейю, и она входила в официальную полицию, хотя в списках и не значилась. Лучшее тому доказательство то, что это время учтено в моей пенсионной книжке, причем год считался за два.
— Значит, решение об убийстве Роже Тиро принял ваш командир Вейю?
— Во всяком случае, он был в курсе. Руководящая группа бригады полностью соответствовала типу нашей деятельности. Она самостоятельно принимала решения. У Вейю было по меньшей мере три заместителя, но в срочных случаях он все решал сам.
— Чем он занимается сегодня?
— Скоро уйдет на пенсию. После роспуска специальной бригады ему дали место в управлении по уголовным делам в префектуре Парижа. Правительство умеет быть благодарным.
Подошел Ларден. От него пахло как минимум еще двумя анисовыми. Мы попрощались.
Уходя, я как бы невзначай взглянул в гараж, где стоял большой зеленый «мерседес» 60-х годов. Не автомобиль, а мечта! Я сказал Лардену:
— Ну и машина! Везет же людям...
— Да нет, инспектор. Пока вы разговаривали в саду, вернулась его жена. Она приняла меня за посланца из больницы. Старику осталось совсем немного. Вы обратили внимание на его лицо? Врачи дают ему три или четыре месяца жизни...
— А ведь не скажешь. Крепкий человек, если знает, что приговорен...
— Он не знает, насколько серьезно болен. Врачи говорят ему о какой-то особой язве.
Мы сели в машину. Бригадир развернул ее и повел к Тулузе. Я оглянулся. У калитки стояла пожилая женщина в сером платье. Мне показалось, что она записывает номер нашей машины.
В тот же день, впервые после отпуска, появился в участке комиссар Матабио. Он, едва поздоровавшись, ворвался в комнату часов в 10. Настроение было у него жуткое. Присев на край стола, комиссар скрестил руки на груди. Должно быть, он очень торопился: я заметил, что один носок его был надет наизнанку.
— Послушайте, Каден, я хотел бы знать, что здесь произошло за время моего отсутствия!
— Ничего исключительного, комиссар, если не считать забастовки могильщиков.— Я хотел выиграть время, чтобы понять, не пожаловался ли Каз на мой визит.— Забастовка длилась неделю, произошло несколько столкновений с семьями, ожидавшими погребения покойников. В остальном — обычная суета. Всяческие жалобы, не хочется рассказывать. Лично я большую часть времени посвятил самому крупному делу месяца — убийству Бернара Тиро. Материалы о моих контактах в Париже и Тулузе готовы...
— Это все? — спросил он с раздражением.
— Да, не вижу ничего более важного.
— Ну а дело об убийстве продвигается?
— Не так хорошо и не так быстро, как хотелось бы. Но кое-что реальное все же добыли. Тиро убит парижанином, примерно 60 лет. Есть заявление свидетеля, заметившего убийцу, когда тот выходил из машины «Рено-30 ТХ» черного цвета с парижским номером. Он следовал за жертвой. Ларден проверил все заправочные станции и гаражи между Тулузой и Парижем, но никто не помнит машину и человека, похожего по описанию на преступника. Причину нападения мы так и не узнали. Юноша ехал в Марокко вместе с невестой...
— Зачем же парижанину ехать в Марокко через Тулузу? Это не самый прямой путь.
— Да, это так. Но Бернар Тиро и его невеста — историки; они заехали в Тулузу для ознакомления с городскими архивами. Два дня я смотрел вместе с Ларденом хранившиеся там документы, но безрезультатно. Зато в Париже обнаружились любопытные вещи. Отец жертвы был убит при весьма загадочных обстоятельствах в октябре 1961 года, во время демонстрации алжирцев. Могу даже сказать, что он был не убит, а казнен.
— Кем же?
— На первый взгляд его убрали по политическим мотивам, из государственных соображений. Я нашел агента, которому поручили эту работу. В то время этот человек состоял в специальной бригаде, что-то вроде подпольного ударного отряда, созданного министерством для нейтрализации руководителей ОАС и ФЛН. Руководил бригадой крупный чин из префектуры Андре Вейю. Во всех случаях дела покрыты амнистией.
— Вы думаете, что эти два дела связаны между собой? Не столь уж сложно предположить, что сын Тиро смог найти убийцу отца и приехал сюда, чтобы отомстить за него. Вот для чего он сделал крюк.
— Я не против такой гипотезы, но есть целая куча деталей, которые не укладываются в эту схему. И в первую очередь — агент Пьер Каз. Помимо возраста, его внешность не соответствует человеку, которого видел свидетель. Да и зачем ему усложнять свою работу, добывая машину с парижским номером и совершая преступление среди бела дня с максимальным риском?
— Но если вы не смогли найти следы «рено», то, может быть, потому, что убийца и не совершал поездки из Парижа в Тулузу.
— И все же машина была. За неделю, предшествовавшую смерти Бернара Тиро, во Франции не было зарегистрировано ни одной кражи машин этого типа. Я сам проверял список похищенных автомобилей.
— А не одолжил ли кто убийце свою машину? Поинтересуйтесь времяпрепровождением Каза и посмотрите, не ездит ли на ней кто-нибудь из его друзей. Вы были еще раз в архиве после того, как узнали об этой алжирской манифестации?
— Нет, а что следует посмотреть?
— На вашем месте я бы побывал там еще раз. Теперь вы знаете, о чем идет речь: связь с Пьером Казом или со специальной бригадой. У вас есть небольшой шанс раскопать причину этого убийства. Не получится лишь в том случае, если жертва вела просто историческое исследование...
— Слишком много совпадений. По правде говоря, я должен найти убийцу Бернара Тиро. Но меня по-прежнему интересует, почему никому не известный учитель из лицея имени Ламартина. становится объектом задания агента политической полиции во время алжирской демонстрации. Если бы у меня было достаточно наглости, то я бы отправился к бывшему патрону специальной бригады Андре Вейю. Тем более что теперь он ничем не рискует...
