я все-таки шепну Титу, — сказал блондин. — Полагаю, мы с госпожой Блум раньше договоримся. М? Как думаете, милая дама, если я вас навещу завтра, вам будет, что мне рассказать? — Я… ничего… не знаю… — прошептала я сквозь слезы.
Они ушли, погасив артефакт. Я осталась в кромешной тьме, пристегнутая к трубе за двумя запертыми дверьми в подвале.
Не знаю, как долго меня душила паника. Наконец, слезы закончились, я попробовала ровнее дышать, провалилась в забытье, очнулась от того, что повисла на пристегнутой руке. Еще немного поплакав я принялась думать, как найти выход из создавшегося положения.
Есть некоторые вещи, о которых маги говорить не любят. И казалось бы, это не большая тайна, но непосвященным зачастую невдомек. Маглекари в антимагическом браслете все равно видят, что у человека внутри. Стихийники — движение, состав и направление магических потоков в своей стихии. Обладатели дара металла, которые обычно идут в магтефакторы и в магженеры, видят нити магии, даже если на самого мага надеть ограничитель.
Мы не можем действовать, но мы можем видеть. Поэтому, стоило мне перейти на магическое зрение, как комната наполнилась тусклыми линиями преломляющейся магии.
Среди магженеров и магтефакторов мало взломщиков, и если уж встречаются, то такие, для которых нет преград. Даже самый законопослушный из моих коллег в детстве вскрывал замки буфетов, кладовых или сараев. И я совершенно не была исключением.
Достав шпильку из прически, я всмотрелась в замок наручников, и вскоре они тихо бряцнули, выпуская мою руку на свободу.
Я поднялась на ноги, шипя от боли в избитых боках. Живот тоже тянуло. Я прошлась туда-сюда — кажется, ничего особо не повредили. Пока.
Я нащупала артефакт на потолке и повернула колесико, зажигая его тускло, едва-едва, чтоб только различить обстановку. Под дверью есть щель, и кто знает, может, вторую они и не закрыли.
С этой стороны на двери замочной скважины не было. Без антимагического браслета я бы что-нибудь придумала, но увы… В ридикюле университетский пропуск, ключ от комнаты и несколько монет. Ничего, что могло бы мне помочь. Я усмехнулась — эти горе-преступники даже сумочку мою не забрали. Похоже, всю грязную работу за них делает неведомый Тит, и вот уж с ним мне встречаться совершенно не хочется.
Что ж, придется ждать. Он сказал, до завтра? Интересно, положена ли мне вода и еда. Что-то мне подсказывало, что нет.
Туалета тоже не было, но в углу клети я нашла сток. Увы, воздух станет не очень свеж, но другого выхода я не видела.
Под потолком чернело небольшое вентиляционное отверстие. Хоть не задохнусь.
Здесь было тепло, и я устроила сидение из жакета в углу комнаты, проложив пелерину между собой и бетонными стенами. Можно поспать. Надеюсь, я услышу, когда кто-нибудь спустится в подвал.
Что я буду делать, когда кто-нибудь придет? Кричать? Драться? Против двоих у меня шансов нет. А вот против одного даже без магии… не знаю. Но я очень зла. Эти господа вряд ли тренировались к чему-то более сложному, чем бить закованных в наручники женщин.
Сняв шерстяную юбку я осталась в ситцевой нижней и завязала ее на поясе, чтоб не сковывала движения. Вот теперь я готова. Можно и поспать.
Спала я чутко, но все-таки почувствовала себя достаточно выспавшейся, когда тело заныло от неудобного положения. Я снова размялась хождением по камере. Сколько теперь времени? уже ночь? или утро? или еще вечер?
Я ходила. Я отдыхала. Я поделала упражнения, которым научили меня еще в академии. Я успела отчаянно заскучать, когда услышала звуки. Пригасив световой артефакт до той степени, когда едва-едва можно различить очертания предметов, я заняла давно задуманную позицию.
Едва открылась дверь, впуская внутрь человека, как я накинула его на голову юбку, одновременно подсекая под колени. Человек откинулся назад, я подтолкнула его, и он повалился, пытаясь одной рукой сдернуть юбку, а другой ухватить меня вслепую. Но широкую длинную шерстяную юбку, надетую на голову, не так-то просто снять, а я тем временем уронила человека на спину, прыгнула на грудь и принялась бить туда, где по моим расчетам было лицо. Он беспорядочно дрыгал ногами и пытался подняться, но как только ему удалось выпутаться из юбки, я схватила его за волосы и стукнула затылком о пол. Вскочив на ноги я ударила его пяткой, от чего его голова снова впечаталась в бетон. Может быть, он был уже без сознания, но я ударила еще раз для верности.
Я зажгла свет и посмотрела на гостя. Брюнет пришел, как и обещал. Но я не обещала сидеть паинькой и ждать.
Проверила пульс — жив. Располосовав нижнюю юбку я связала ему руки, ноги, и завязала рот. Я заперла обе двери, спрятала ключ в ридикюль и прислушалась. Наверху было тихо. Я поднялась по лестнице и осторожно приоткрыла дверь. Нижний этаж был залит неярким светом раннего утра. Не услышав никаких звуков, свойственных людям, я вышла в коридор и поблагодарила Звезды за все: за хорошо смазанные петли дверей, за ковры на полу, за входную дверь через какую-то дюжину шагов.
Через полчаса я уже сидела в участке стражи и давала показания.
Брюнета арестовали не мешкая, найдя его там же, где я его и оставила. Арестовали и вдову, но она убедительно рассказывала, что всего-лишь сдала подвал знакомым умершего мужа, а когда ей сообщили, что засорились трубы и придет магичка их проверить, провела ее и оставила одну — ее предупредили, что маги не любят, когда кто-то стоит над душой во время работы. Она клялась всеми Звездами, что больше ничего не знает. Ей, конечно, не поверили, но звучало складно. Пришлось отпустить, но пообещали приглядывать.
Теперь у брюнета выспрашивали имя его друга, но он молчал.
