рядового состава указаниям каждому трупу делать контрольный в голову. Похоже, кто-то знатно охуел, когда выяснилось, что порой мертвые военнослужащие восстают не только Безвольными или Голодными, но вполне себе крепкими зомарями с частично сохранившимися навыками стрельбы, перезарядки и базовыми алгоритмами вождения на механической коробке передач.
Плюсом к этому у тех же архангельских типочков после встреч с некромантами были выделены две директивы — либо валить на поражение в первые же секунды, либо сваливать, забив на хабар. Нашелся один из предприимчивых чуваков, то ли из гвардии Глиста, то ли я его обратил в одном из рейдов, но он Иглами из укрытия положил разведывательный взвод, реанимировал их трупы и на внедорожнике, патрулировавшем условно-безопасную зону влетел в один из окраинных лагерей. Было весело и красочно, пусть и не долго. Но еще больше смертных напрягло, что к ним после этого случая заявился другой некромант. Достаточно вежливо пообщался с каким-то майором, извинившись за поведение товарища и сделал предложение от которого невозможно отказаться, по его мнению, конечно же. Последователи Мертвого бога успели сколотить себе пугающую репутацию в пылевом аде городских боев, а основы школы Смерти и некромантии лишь еще сильнее подрывали моральный дух бойцов. Чувачок заявил, что если анклав перейдет под длань Мертвого, то будет безопасен от налетов мертвецов, а его жители, послужив благому делу Детей Могил, имеют неплохие шансы на возвышение в виде новых некромантов.
Разговор плавно перетек в бодрую перестрелку. Майор, то ли по собственной инициативе, то ли по инструкциям вышестоящих, попробовал захватить некроса живьем. Чужими руками, естественно. Но мертвобожник имел не настолько стальные яйца, чтобы заваливаться к своим, если так можно выразиться, естественным врагам в гордом одиночестве. Группка порабощенных Голодных Зомби, что не так давно наводили суету на Волгодском кладбище своей нежизнью выцыганили достаточно времени, чтобы человек с отпечатком моей ладони на лице и пулей, застрявшей в плече, успел затеряться среди развалин брошенных домов.
К чему это велось?
К тому, что армейцы при всем желании, если таковое наскребалось в их черепных коробках, не могли затягивать конфликт с парой обрыганов. Да, они вполне себе могут разнести их на атомы подавляющей огневой мощью — шутка ли два БТР-а. Но увы…
Пехота, бросив мертвецов и таща на руах контуженных вместе с раненными, под прикрытием пулеметов грузиться в чрева бронемашин.
Отчаливают вместе с "шишигой", пламя на которой уже затихает. Кстати, кабину они конкретно так укрепили, водилу с "укоротом" так ничего и не достало. #3 переключает ствол в режим автоматической стрельбы и затяжной очередью на весь оставшийся рожок полосует замыкающий БТР. Смысла в этом особого не было, просто мне так захотелось.
Они вернуться.
Очень скоро.
Перегруппируются, отдадут на руки медиков пострадавших, скооперируются с подкреплением и вернуться сюда, чтобы выжечь все каленым железом с минимумом потерь для себя. Но к этому времени группа "А" и "Б" исчезнут с этого направления призрачного фронта, перекинутые моей волей в совершенно иную сторону, нанеся серию болезненных уколов в подбрюшье места, которое с чего-то вдруг стали именовать безопасной зоной.
Самого понятия "безопасность" больше не существует. Я достану их везде.
Матео родился не в самом лучшем месте в не самое лучшее время.
Нарковойна в Мексике лишь набирала обороты, когда из умершей при родах женщины по имени Хуианита, выпал сморщенный и вопящий комочек плоти. Наверное, в то время он и должен был умереть, не дожив до следующего утра. Брошенный младенец, до которого никому нет дела, а маленький трупик потом съедят собаки.
Но он выжил.
И понял главное правило жизни — в одиночку у тебя вряд ли что-то получиться. Каким бы крутым ты себя не считал, как бы хорошо не умел махать руками и колюще-режущим, как метко бы не стрелял — пока ты один, ты никто. Пыль под подошвами сапогов сильных мира сего. Ведь у них есть деньги, власть, влияние и сотни тех, кто выполнит любой приказ за пачку хрустящих зеленых купюр. Убей десять наемников или несколько сотен головорезов — от этого мало что измениться. Твоя жизнь определенно закончиться раньше, чем баксы тех, кому ты стал неугоден.
Матео вырастила пара, не имеющая детей, что перебралась в наиболее безопасные места Мексики. Эти времена трудно назвать хорошими или спокойными, но по крайней мере пальба и крики отошли на второй план. Вот только ничто не длиться вечно и приемные родители отправились на встречу к праотцам — сердечный приступ одной и собственноручно пущенная в череп пуля другого. Пацан снова на улице. Холодной, промерзлой и сырой от человеческого греха, что намертво въелся в растрескавшийся асфальт ее порочной сути.
В молодости он выжил благодаря банде малолеток, куда смог вступить за счет врожденной сили и приобретенной жестокости. Он умел калечить и бить так, чтобы соперник в ближайшее время точно не поднялся.
Он убил первого человека в шестнадцать лет.
И он мечтал вступить в один из картелей.
Плевать, что из-за их склок убили его родного отца. Он его и не помнил, чтобы как-то горевать.
Одиночки долго не живут. Чтобы развиваться нужна стая. И чем сильнее стая, тем сильнее ее отдельные члены. А кто стоит выше картелей? Только Господь Бог и Дева Мария. Кто-то бы ответил, что правительство и армия. Но нет, власть, настоящая власть была сосредоточена исключительно в руках криминальных воротил. Людское общество — это бурлящая клоака жестокости и насилия, а те, кто смог подняться на гребне кровавой волны являлись ее истинными владыками, наматывающими цепь покорности на кулак.
Что они сделали, когда кто-то из чиновников назначил за их головы награду? Правильно — выставили уже за его скальп вознаграждение в куда большем размере.
Власть.
Власть идет не от народа. Она держится исключительно на страхе экзекуций и крепких плечах людей, что умеют обращаться с оружием и любят его использовать.
Матео шел по головам.
Он жаждал этой власти, всеми фибрами своей черной, огрубевшей и ощетинившейся ядовитыми шипами души.
Было многое — наркотики, оружие, перестрелки, убийства, грабежи, избиения и изнасилования.
Он хотел стоять выше всех остальных. На самой вершине Олимпа этого мира, чтобы никто и никогда не смел решать как ему жить и когда умереть. И окровавленные трупы врагов, вперемешку с друзьями, стали ступенями лестницы, круто устремившейся в мрачные небеса.
Но одного он не учел.
Все таки существуют те, кто способен втоптать в грязь даже объединившиеся силы наркокартелей Мексики, приверженцев Санта
