Во время предыдущих встреч Брут представал передо мной лишь темным силуэтом, с ворчанием и проклятьями — насколько это можно сказать об обезьяне — удалявшимся в чащу. Не изменил он себе и на сей раз. Разве что свое неудовольствие он выразил еще громче да позволил вдоволь полюбоваться злобным оскалом.
Вдали над Карисимби тучи разошлись, и в солнечных лучах вулкан вспыхнул оранжевым светом.
— На этот раз он остановился,— сказал я, с укором взглянув на Конрада.
— Конечно,— согласился он.— Возможно, Брут знаком с выводами Шаллера,— Конрад явно старался обратить в шутку мой намек на то, что нельзя так рисковать. Дело в том, что Шаллер, первым из зоологов занявшийся изучением горных горилл в 1960 году, пришел к выводу, что они никогда не нападут на человека, если тот не обращается в бегство.
Что ж, может быть, Шаллер и прав. Мне бы хотелось этого. И было бы совсем неплохо, если бы Брут действительно знал о табу, а главное, помнил о нем, когда, сидя у границы «Сада», ревом предупреждает обитателей шамб внизу о своем праве на существование.
Никто не в состоянии сказать, выживут ли гориллы. Исследователи считают, что, если принять необходимые меры, с браконьерами можно покончить и район Вирунги останется в целости и сохранности. Тогда будет надежда, что когда-нибудь другие зоологи напишут о потомках Ндуме, Мрити, Брута, о «деликатных лесных гигантах», живущих рядом с человеком.
Т. Кейхилл Перевела с английского Е. Афонина
Та суббота пришлась на конец мая... На большой поляне близ Сьона, «столицы» кантона Вале, собралось тысячи две народа. Динамики разносили далеко вокруг звучную мелодию йодлинга. В киосках продавали напитки, сладости и жареную кукурузу. Гуляли под руку с кавалерами местные модницы, разодетые в традиционные валезанские костюмы.
Когда я припарковал машину с краю поляны, подошел мой давний знакомый Вальтер.
— Молодец, что приехал. Гляди, сколько народа. Здесь хозяева «королев» со всего Среднего Вале...
Вальтер был в темно-синем жилете, «ермолке», с вышитыми на них яркими цветами, темных брюках и тяжелых кожаных башмаках. Такой костюм носят в Швейцарии многие крестьяне, пастухи и лесорубы.
На зарумянившемся лице моего знакомого играла добродушная улыбка.
— Помнишь этого наглеца Жан-Даниеля? Он уже растрезвонил, что его Алуэтт побьет мою Мирей...
Мы протолкались к площадке, очерченной меловой линией. С одного ее края стояли подростки с плотно сбитыми коровами бурой и рыжей масти. На боках у каждой белой краской был выведен номер, на шее бренчал колоколец-ботало размером с небольшое ведерко.
— Вон моя Мирей! — указал рукой Вальтер.— Под номером четыре.
Ну конечно, я узнал Мирей — красавицу с могучей шеей и короткими крутыми рогами. Ее держал на поводу Томас, брат Вальтера. Было теперь за кого болеть! Вокруг Вальтера стали собираться его сторонники. Неподалеку преувеличенно громко смеялся и доказывал что-то своим друзьям «наглец» Жан-Даниель, усач с длинным носом, в шляпе с мятыми полями. Ясное дело, превозносил до небес свою Алуэтт!
— Жан-Даниель! — окликнул его Вальтер.— Хочешь пари, а? Вдруг да и повезет тебе на этот раз.
Однако Жан-Даниель от пари отказался.
— Побаивается, — усмехнулся Вальтер.— Который год с ним соперничаем. Последнее время он даже здороваться перестал. У нас недаром говорят — хочешь нажить врагов, так займись политикой или стань хозяином королевы...
Между тем смолкли звуки йодлинга. Главный судья объявил об открытии боев на звание королевы Среднего Вале. По мере того как он зачитывал номера, хозяева выводили на площадку своих коров. Те уже волновались, отчаянно хлестали длинными хвостами себя по бокам.
Бои начали сразу четыре пары претенденток. Пригнув головы к земле, они примеривались, прицеливались. И под отчаянное дребезжание колокольчиков сшибались лбами.
После дюжины таких «раундов» остались, наконец, две самые сильные претендентки — Мирей и Алуэтт. Этой схватки ждали с особым интересом. Однако уставшие коровы не торопились вступать в бой. Подымая клубы пыли, они гребли землю передними копытами, приглядываясь друг к дружке. Вальтер не выдержал:
— Вперед, Мирей!
И Мирей услышала голос хозяина... Напрягая шеи, с налитыми кровью глазами соперницы долго пытались потеснить друг друга, но безрезультатно. Мирей помог коронный прием, столько раз приносивший ей победу. Внезапно отпрянув, она обрушилась на противницу сбоку и сбила с ног. Плохо пришлось бы Алуэтт, не приди ей на выручку помощники главного судьи!
Жан-Даниель был посрамлен. Вальтер поспешил к своей корове. Он поправил у нее на шее колокольчик с лямкой, богато вышитой цветочным узором, и под приветственные возгласы зрителей, звуки йодлинга совершил круг почета.
На том бои кончились. Теперь путь мой лежал в соседнюю долину Валь д"Эран, в которой жил Вальтер. До вечера мне хотелось полюбоваться на ледник Занфлёрон.
Многоликое Вале
За десять лет работы в Женеве, в Европейском отделении ООН, не однажды ездил я в Вале — кантон, занимающий всю долину Верхней Роны до ее впадения в Женевское озеро. Это уголок необычайных контрастов природы, всякий раз открывающийся все новыми и новыми гранями...
Над центральной долиной Вале нависают с севера Бернские, а с юга Пеннинские Альпы. По обе ее стороны теснятся горные великаны, не сбрасывающие своих снежных покрывал даже в разгар лета. Весной в долине буйно цветут яблоневые, персиковые и абрикосовые деревья. На террасах по склонам гор хорошо вызревает виноград, из которого валезанцы давят вино «Фандан дю Вале». Отсюда грузовики развозят по всей стране клубнику, сливу, яблоки, отличные овощи, и поэтому Вале называют главным садом и огородом Швейцарии.
Но для меня интересен прежде всего своеобразный мир ее боковых (латеральных) долин. Их превеликое множество. Углубляясь на десятки километров в Альпы, долины заканчиваются мощными ледниками. Потому-то климат здесь заметно суровее, и местные жители издавна занимаются животноводством, сыроварением.
Неумолимый прогресс проникает и в эти, не так давно отрезанные от всего мира, «забытые» долины. В верховьях их воздвигнуты гигантские плотины, и ледниковые воды крутят турбины электростанций. И все же в боковых долинах сохранилось многое из того, что благодаря натиску капитала безвозвратно исчезло в остальной Швейцарии. Здесь пока чиста природа, еще свежи снега. А обитатели бережно хранят старинные традиции и обычаи.
Когда, миновав темный каньон, подымаешься по крутому шоссе в Валь д"Эран, то перед глазами открывается безмятежный пейзаж с могучими заснеженными пиками на заднем плане. Со дна просторной долины долетает глухой шум — там бьется между скал и камней горная речка Борнь. На склонах, занимая всю нижнюю их половину, зеленеют леса из ароллы — местной сосны, раскиданы деревушки, из середины которых выглядывают стрельчатые крыши церквей.
Вдоль деревенских улиц, тесно прижавшись друг к другу, стоят побуревшие от времени деревянные шале в два-три этажа. При въезде и выезде непременные хлева и сенники, хлебные амбары, поставленные на круглые плоские камни, чтобы в них не заводились мыши.
Жители Валь д"Эран — великие труженики. Их основное богатство— крупный рогатый скот. Нужда заставляет мужчин зимой работать в городах, но с ранней весны они и их жены уже возятся на полях и огородах.
Изумрудно-зеленые луга в долине — творение человеческих рук. Крестьянин испокон века таскал сюда на своей спине навоз, и оттого здесь буйно растут травы, из которых получается отличное сено. Жизнь здесь нелегкая, и нередко встречаются шале с забитыми дверями и окнами. Значит, хозяева их переселились в город в надежде найти гарантированный заработок. И кое-где природа вновь занимает поля и луга, с таким трудом отвоеванные у нее человеком.
А над лесом, над верхней его кромкой, порой на головокружительной высоте, на фоне неба четко просматриваются приземистые хлева с крышами из каменных плит, загоны и колоды. Это летние альпийские пастбища, или альпажи, как называют их швейцарцы.
Здешний ледник Занфлёрон, выползая из расщелин между укутанных снегом и туманами вершин, циклопическими ступенями мощно нависает над верхом долины. У, его основания из темной пещеры Сильной струей бьет вода, чтобы разлиться озером. Озеро свинцово неподвижно. На дне его до мельчайших подробностей видны песок, камни. Здесь и рождается Борнь. Кругом первозданная тишина, которую нарушит разве крик пролетной птицы или шум сорвавшегося с обрыва камня.
Откуда взялись королевы
В деревню Вальтера я спустился поздним вечером. Было темно и тихо, лишь где-то внизу роптал поток. Хозяина дома не оказалось.
