не посмотрела мне в лицо. Просто молча улетела домой после весёлых каникул у побережья.
Осталась лишь одна фотография, которую я не смог удалить, и все это время она хранилась у меня.
Для аукциона я назвал ее «Русалка».
На фоне океана и слегка заметного горизонта скал стояла девушка, как будто парившая в небе, совсем не похожая на русалку. Просто именно в тот день я впервые её так назвал. Мы возвращались с пляжа, Алиса была в блестящем купальнике, а ее мокрые длинные волосы были зачесаны назад. Она выглядела так красиво! Все проходящие мимо смотрели на неё, а меня переполняла гордость, что эта девушка идет именно рядом со мной. Женщины кидали строгие взгляды, переживая, что она может увести их мужчин, а мужчины смотрели мечтательно, готовые пойти ради такой красоты даже на дно океана. Так я и начал называть её русалкой, а она, довольная этим новым именем, скромно опускала глаза вниз.
Из-за своего возраста и неопытности Алиса недооценивала свою красоту.
После пляжа мы поехали на утёс и гуляли там до вечера. Мне пришлось вернуться к мотоциклу за фотоаппаратом. Когда возвращался, девушка стояла ко мне спиной, а лицом к океану, чуть приподнявшись на носочки пальцев. В белом длинном платье, и уже высохшими волосами, спадавшими красивыми ровными волнами по спине. Её голова была приподнята к небу, в руке она держала высоко поднятый краюшек платья, расправленный как крыло птицы. Другая рука делала взмахи, словно готовясь взлететь в небо. Помню, как она внезапно закричала «Я так счастлива!» и именно тогда я понял для себя, что хочу прожить с этой замечательной девушкой всю свою жизнь. Я тайно сфотографировал её, сделав лишь единственный кадр, но так и не успел показать ей эту фотографию.
Спустя годы, сидя сбоку от русалки, я наблюдаю, как округляются её глаза, когда она наконец-то узнает себя на фотографии.
Алиса так и не повернулась ко мне, и я не мог видеть её лица, но становится понятно, что она не злиться и не ругается, как я ожидал.
Сделав первое предложение, она сама вступила в торги, но дойдя до десяти тысяч, остановилась. Я знаю точно, ей не по карману сейчас отдавать такие деньги за фотографию, поэтому торги продолжались, а пухлый мужчина на первом ряду уже давал шестнадцать тысяч евро.
Алиса наклонилась к Лизе и тихо произнесла ей что-то на ухо. Подруга, судя по всему, передала эту просьбу Марио. Он тоже вступил в торги, но на двадцати тысячах, взглянул на меня, лишь глазами спросив: «что дальше?» и я отрицательно помахал ему головой. Пухляк не сдавался и предложил двадцать одну тысячу евро.
Я совсем не ожидал такого поворота событий, но после последнего предложения с первого ряда, Алиса повернулась ко мне с огромными, блестящими от слёз глазами, и шёпотом произнесла…
— Не отдавай её. Пожалуйста.
Весь мой мир перевернулся от вида этих плачущих глаз. Разве могла девушка, у которой был, как она утверждает, просто курортный роман, так сильно переживать, что кому-то постороннему достанется эта фотография? Теперь я однозначно вижу, что для нее это не просто картинка. Это личный момент, и она хочет, чтобы он остался у неё.
Это был как последний кусочек мозаики, которого мне не хватало. Теперь стало точно понятно, что то лето было для неё таким же особенным, как и для меня. И что чувства были настоящие у нас обоих, и сейчас, спустя столько времени, как бы она не пыталась притворяться, но ей не все равно!
— Двадцать пять тысяч! — уже вырвалось у меня.
Со стороны смотрелось глупо, что я торгуюсь за свою собственную работу, но ее улыбка этого стоила. Мне совершенно плевать, что подумают присутствующие люди. Сейчас я не мог её обидеть, и стало мучительно стыдно и неприятно, что я стал причиной её слез. Так захотелось поцеловать её, но только смог протянуть руку и вытереть слезу большим пальцем с нежного лица, еле дотрагиваясь ладонью до щеки. Алиса, расслабившись, слегка наклонила свою голову к моей руке, в ожидании ласки.
— Спасибо, — произнесла девушка шёпотом.
Блин! И что теперь делать? Как всё это понимать? Что же тогда произошло много лет тому назад? По какой причине она так резко улетела обратно в Москву, не сказав ни слова?
Я так долго злился на мою русалку, считая её обманщицей.
Причина была явно не в поиске варианта «получше», как сказала вредная кузина, Алиса никогда не была корыстной и не гналась за деньгами. Тогда что же случилось? Сама упрямица точно не скажет: хотела бы сказать, давно бы уже это сделала.
Нужно любым способом заставить ее признаться. Вывести из себя? Может приковать наручниками к кровати и ласкать, пока всё не выдаст? Ох, как заманчива такая идея…
Но нет, придется быть терпеливым! Плюс в том, что по контракту мы все равно скоро должны пожениться и начать жить вместе, и у неё уже не будет возможности меня избегать.
Когда торги закончились, я стал обладателем своей же работы. Присутствующие уже шептались, что это был хороший рекламный ход, но мне было всё равно. В этом зале было только четыре человека, которые знали, кто та самая девушка на фото и почему эта фотография осталась у меня.
— Как романтично! — выдала Лиза, подходя к нам после торгов, обнимая подругу. — Что дальше, может, поужинаем месте?
— Нет, спасибо, мы хотели сегодня поужинать у Алисы дома, — говорю я, пока Алиса не успела что-то ответить. — Если не возражаете, то поужинаем вместе в следующий раз, — русалка тут же впилась мне в ладонь своими ногтями за такую дерзость.
— Дорогая, тогда не будем мешать влюблённым, — произнес проницательный Марио, хитро заглядывая мне в глаза. — Ребята, рад был вас увидеть, — продолжил он, пожимая мне руку и целуя Алису в щёки. — Нам точно нужно договориться о новой встрече. Может, на следующие выходные полетите с нами в Питер?
— Да-а-а, — радостно выкрикнула Лиза, чуть не припрыгивая на месте. — Алиса, мы ведь
