Троицкая спасательная станция «устроена на одном из Соловецких островов в Троицкой губе Анзерского острова, по северную сторону которого на расстоянии 2 миль находится каменистый Троицкий стамик, ничем не огражденный и потому опасный для морских судов». С 1875 года Троицкая спасательная станция стала постоянной, а вольноопределяющихся гребцов на ней с согласия Соловецкого монастыря заменили монастырскими послушниками.
Поиски в архивах дали нам названия и приблизительные координаты 16 судов, которые в конце прошлого и начале этого веков согласно донесениям атамана Троицкой спасательной станции настоятелю монастыря погибли в районе станции.
Вообще отчеты о крушениях немногословны: дата, состояние моря, причина и белее или менее печальный результат.
В отчетах «Общества взаимного страхования поморских судов» координаты крушения указываются просто — «каменистый риф у Троицкой избы», а то и еще неопределенней — «около Анзерского острова».
Пытаемся представить, где же может лежать «розбойное (разбитое) судно», потерпевшее крушение на Троицком стамике (стамиком здесь называют каменистую мель). Если судно село на камни в прилив, его могло ветром стащить в любую сторону. Если набежало на стамик в отлив, что тоже возможно в ночное время или при потере управления, его скорее всего сняло прибылой водой. Тогда надо искать с западной стороны стамика.
Антон Макаренко — капитан парусно-моторной шхуны «Грумант», пришедший из Архангельска, чтобы принять участие в наших поисках, настроен скептически:
— Здесь зимой такие торосы ходят, что все дно выглажено.
— Ну они, скажем, до глубины пяти-шести метров дно выгладили. Значит, надо на большей глубине искать.
Выявляется первоначальный район поисков — площадью полтора квадратных километра. Даже если проходить его разрезами через 25 метров, это 80 полуторакилометровых проходов. Вообще, когда начинаешь что-то искать в море, особенно такую «мелочь», как затонувшее судно, понимаешь, какое оно большое, это море. Размечаем акваторию, ставим вехи на крестовине из бревнышек.
Акваланга хватает на один проход. Казалось бы, небольшой труд — болтаться на буксире. Но усилия, затрачиваемые на сохранение равновесия, постоянные изменения глубины и холод вызывают повышенный расход воздуха. Пока протаскивали второго водолаза, погода ухудшилась, небо заволокло, усилился ветер.
По морю ходят короткие злые волны. Их образуют совместными усилиями ветер и приливное течение. Сейчас самый «жар воды», то есть наиболее сильное течение. На такой волне даже влезть в карбас по нашему веревочному трапу для увешанного металлом водолаза задача непростая.
Под водой Костя Елизаров — один из самых опытных аквалангистов.
— Веду круговой поиск... Какое-то колесо. Тащите!..—У борта лодки появляется Костина голова в шлеме. К груди он прижимает массивный диск. Очистив его от ила, убеждаемся, что это действительно колесо, сделанное из спила толстенного ствола с железным ободом и массивной свинцовой втулкой. Пока гадаем, к какому времени оно могло относиться и для чего служить, Костя находит на дне деревянный судовой блок солидного размера.
Продолжаем обследование дна по выработанной методике. Выходить на стамик удается не каждый день. То волна слишком велика, то пасмурно и видимость под водой сокращается до нескольких метров, а то просто ломается какой-то из наших агрегатов.
Так и прошел месяц — незаметно и быстро. Из крупных находок — бревно со старинными коваными гвоздями, железная якорная цепь, но насколько она древняя, определить с ходу было невозможно... Прямо надо сказать — мы надеялись на большее. И вдруг...
Перед самым отъездом, в конце августа, Василий Николаевич Кучеров, старый мастер по добыче водорослей, сказал как бы между прочим:
— Был там остов корабля большого, как раньше ходили... Но по времени уже должно порушить, здесь лед не стоит — течения большие. Вот торосы могли срезать...
— Василий Николаевич, а где это «там»? Стамик?
— Да нет, поправее, километра три от берега.
В последние дни перед отъездом была волна, и мы так и не смогли выйти на указанное место.
Когда уезжали, Дима Кравченко, остающийся со своей группой добычи агар-агара, успокоил меня:
— Постараемся туда сходить, хотя бы взглянуть.
Д. Кравченко: Как только погода наладилась, начали траление. Наш трал — это двести метров капронового шнура, заглубленного грузилами и поплавками на пять метров. Уходили в море рано утром, возвращались, когда темнело. Все зацепы — топляки.
На пятый день Аркадий Корольков предложил обследовать обсыхающую во время отлива часть рифа. Предложение деловое, странно, почему нам раньше не пришло в голову... Вернулись ребята в сумерках. И по тому, как они крадучись подошли к причалу и тихонько разгрузились, стало ясно: что-то произошло. Аркадий вытащил из-под штормовки и положил на стол обросший водорослями и мелкими ракушками кусок дерева.
Среди камней рифа ребята заметили торчащую лапу адмиралтейского якоря. Он был завален камнями и почти полностью замыт песком. Очистить его не удалось. Якорная цепь, оранжевая от ржавчины, уходила вглубь. Надев гидрокостюм и подключившись к аппарату, Аркадий, перебирая цепь руками, спустился на глубину 13 метров. Цепь зарывалась в песок.
— ...Я его сначала за обросший камень принял: стало сносить меня в сторону, ну я за него и ухватился. Представляешь, он вертикально стоит, наполовину в песке, потянул я за куст «капусты», а он на моих глазах переворачивается.
...В море вышли, как только рассвело. Из трех вех, поставленных накануне, осталась одна, остальные сорвало ночным штормом. Первым под воду ушел Аркадий. Страховочный конец дернулся. Условный сигнал. Я вываливаюсь за борт. Вижу Аркадия — он ножом режет стебли ламинарии. И там, где водоросли срезаны, из песка выступают куски дерева. Показываю Аркадию, что надо попытаться расчистить их хотя бы до основания. Минут десять разгребаем песок, но понимаем бесполезность своих попыток: чтобы добраться до их основания, наших сил явно недостаточно.
Аркадий складывает руки крестом. Это сигнал к немедленному всплытию: кончается воздух.
...Карбас болтается на якорях. Определяем по шлюпочному компасу место наших работ, хотя о том, что именно мы «зацепили», говорить пока нельзя.
С. Ковалевская: Наш отряд возник стихийно. В предыдущее лето над полуостровом Колгуев шел пожар. Горела пересохшая трава, кустарник — так Колгуев открыл древности далеких тысячелетий, до пожара спрятанные под растительным покровом. У нас не было «открытого листа», то есть права проводить раскопки. Но по заданию Соловецкого музея мы начали разведочные обследования.
Колгуев — настоящий археологический заповедник. Недаром даже в своем полевом отчете начальник археологической экспедиции, работавшей здесь в 1971 году, А. Куратов назвал полуостров «крупнейшей резервацией древних культовых сооружений не только на Анзере, но и на Соловках». В этом таинственном археологическом музее «выставлены» необычные экспонаты: дольмены и каменные курганы, гурии и могильники. И наконец уже не одно столетие вызывающие споры загадочные кольца и лабиринты, выложенные валунами.
О происхождении лабиринтов, которые выкладывались на огромной территории — от архипелага Силли (Англия) на западе до Кольского полуострова и Соловецких островов на востоке, их назначении написаны сотни работ, но единого мнения среди ученых нет и до сих пор.
Попытки объяснить их назначение предпринимались еще в средние века. В конце XV века, например, утверждали, что лабиринты являются «бесовскими» сооружениями. Видимо, многие из отцов церкви разделяли это мнение, и поэтому на земле «святой обители» возле лабиринтов выкладывался крест для очищения земли от «языческой нечисти». А может быть, кресты выкладывались не по велению святых отцов?
Некоторые исследователи связывают лабиринты с хороводными танцами современных северных народов Европы, которые ведут свое происхождение от древних культовых плясок.
Во время работы экспедиции А. Куратова все верхнее плато мыса было затянуто толстым покровом мха, скрывавшим невысокие каменные оградки могильников. «Здесь обнаружены, — написано в отчете экспедиции, — две каменные грядки четырехугольного очертания. По приближенным подсчетам, древних каменных сооружений на мысе около полусотни. В комплексе они составляют гигантский каменный пантеон — первобытное святилище, которое, без сомнения, заслуживает всестороннего исследования, включая широкие раскопки».
Сейчас эти сооружения «вышли» на дневную поверхность, и мы насчитали уже около полутора сотен таких сооружений! Древнее кладбище опоясывает Колгуев с северо-востока и тянется широкой полосой вдоль побережья, повторяя его изгибы.
