Изредка женщина в своей романтичности сама доводит влюбленного до такой крайности; затем, когда он появляется, она говорит, что своим отказом хотела испытать его: она протягивает к нему руки, и планы мести сменяются ночью любви.
Любому мусульманину закон предписывает брать на ночь одну из его жен: у каждой из них своя очередь, и забвение этого супружеского долга часто влечет за собой требование о разводе, причем уже на другой день после ночи, когда женщине было на что пожаловаться.
Но в целом мавританская или арабская женщина отличается от европейской тем, что беспрекословно принимает превосходство мужчины и свое подчинение ему; между тем угроза или даже просто не слишком любезное обращение с ней, причем незаслуженное, часто становится причиной ее мести.
У Хадиджи, дочери бея Орана, был любовник по имени Буграда. Однажды Буграда пришел к своей возлюбленной и дал ей понять, что она, хотя и дочь бея, полностью в его власти и, если ему взбредет в голову, он может погубить ее.
«Напрасно ты говоришь мне подобное, — отвечала Хадиджа, — я тебя не боюсь; напротив, знай, что это мы, женщины, даруем жизнь или смерть, когда нам вздумается». — «Ба! — сказал в ответ Буграда. — Только у Всевышнего такая власть».
Едва он произнес эти слова, как на верхней галерее послышались шаги бея Османа: будучи весьма грузным, он шагал тяжело. Буграда испугался: если Осман застанет его, то ему не сносить головы; но Хадиджа, не растерявшись, спрятала любовника в стоявшем в комнате большом сундуке, украшенном перламутром и ракушками.
Когда бей вошел и стал искать места, где бы присесть, Хадиджа указала ему на сундук; усевшись на нем, бей пустился в разговоры и стал шутить с дочерью, которую он очень любил.
Внезапно Хадиджа переменила тему и, показав отцу на великолепный ятаган в золотых ножнах, висевший у него на поясе, сказала:
«Это правда, отец, что ваш ятаган рубит железо?» — «Конечно», — отвечал тот. «Я в это не верю, — промолвила Хадиджа, — и предоставляю вам два удара — не для того, чтобы разрубить железо, а чтобы разбить крышку моего сундука». — «Мне хватит и одного», — ответил бей, вставая и собираясь принять вызов.
Но Хадиджа остановила уже поднятую им руку. «Хорошо, хорошо, — со смехом сказала она, — верю тебе на слово, отец, не уродуй мой прекрасный сундук, привезенный мне из Туниса». Бей вложил ятаган в ножны и несколько минут спустя удалился.
Тогда девушка выпустила из сундука полумертвого Буграду и сказала ему: «О свет моих очей! О душа моя! Будь отныне благоразумен и не отрицай в будущем всемогущество женщин».
Среди бесчисленного множества болезней, от которых страдает человечество, есть одна, отношение к которой не сравнится ни с чем. Она стала чем-то вроде эталона ужаса: любую вновь обнаруженную смертельную инфекцию сравнивают именно с ней. Ее именем называют опасные политические идеи и бурную коррозию металла, ее поминают в пословицах и проклятиях, она стала героиней множества легенд и бродячих сюжетов, ей посвящены произведения классиков мировой литературы — от Боккаччо до Камю. Никакой другой недуг не смог произвести на людей столь глубокое впечатление, как чума. Фото MARY EVANS/VOSTOCK PHOTO
Ко времени становления науки об инфекционных болезнях люди уже стали забывать об их «царице» — чуме, опустошительные пандемии которой нанесли ужасающий урон народонаселению Европы. Хотя время от времени она все же напоминала о себе, вспыхивая в портовых городах. Но при этом, как это ни странно, ни Луи Пастер , ни Роберт Кох, ни другие светила золотого века микробиологии даже не попытались определить возбудителя чумы.
Эта честь выпала на долю микробиологов следующего поколения — француза Александра Йерсена и японца Китазато Шибасабуро. Участвуя в борьбе со вспышкой чумы в Гонконге в 1894 году (и еще не зная, что эта вспышка станет началом третьей пандемии), они независимо друг от друга выделили из пораженных тканей и гнойного материала больных чумой характерные палочковидные бактерии, никогда не встречавшиеся у здоровых людей. Проведя отработанные еще Кохом и Пастером процедуры, исследователи доказали: это и есть возбудитель самой страшной инфекционной болезни людей. Первоначально палочка была отнесена к уже известному роду Pasteurella, однако позднее она вместе с некоторыми сходными микроорганизмами была выделена в отдельный род, названный по имени одного из первооткрывателей — Yersinia pestis, «йерсиния чумная».
Три ипостаси инфекции
Само по себе открытие возбудителя еще не означало победы над болезнью, но стало ниточкой, потянув за которую, ученые разных стран вскоре выделили основные звенья механизма заражения и течения болезни. С учетом установленных позднее деталей он сегодня выглядит примерно так. Попав в кровь, йерсинии поглощаются клетками-макрофагами, специально предназначенными для борьбы с чужеродными организмами. Однако тут вступает в действие уникальная способность чумной палочки: внутри макрофага она успешно противостоит перевариванию, оставаясь живой и даже размножаясь. Вместе с ним она попадает в лимфатические узлы, где ее размножение становится лавинообразным. Крупные узлы (особенно паховые) вспухают, становятся твердыми на ощупь, их окружает отекшая ткань, а внутри они заполнены гноем (мертвыми макрофагами) и жидкими продуктами распада тканей. Такой переродившийся узел называется бубоном, а описанная форма чумы — бубонной.
Пока в бубоне идет борьба возбудителя с иммунной системой, температура тела больного достигает 39 градусов. И тем не менее даже в отсутствие эффективного лечения он еще не обречен. Бывает, что бубоны самопроизвольно прорываются, изливая свое содержимое наружу, после чего начинается медленное выздоровление. Все те немногие, кому во времена средневековых эпидемий удалось перенести чуму и остаться в живых, болели именно бубонной чумой.
Чаще, однако, созревший бубон открывается не наружу, а внутрь — в кровеносное русло. Кровь моментально превращается в бульон с бактериями, которые не только разрушают питательные вещества, но и выделяют специфические токсины. Артериальное давление резко падает (верный признак начавшегося общего сепсиса), система регулирования свертываемости крови выходит из строя (в одних мелких сосудах возникают микротромбы, в других начинаются точечные кровоизлияния). Симптомы интоксикации нарастают на глазах: сильнейший озноб, мышечные боли, головная боль, помрачение сознания, бред. Это септическая форма чумы. От нее уже самопроизвольных выздоровлений не бывает: без интенсивного лечения человек быстро (обычно в течение суток) умирает.
Удлиненные тельца — клетки чумной палочки Yersinia pestis. Фото: SPL/EAST NEWS
Но и это еще не самое худшее. У некоторых больных еще до развития общего сепсиса чумные палочки успевают достигнуть легких, где вызывают острейшую пневмонию с некрозом тканей. У человека начинается кашель, отделяющаяся мокрота вскоре окрашивается кровью. Ее микроскопические капельки, разлетающиеся при кашле, содержат огромное количество чумных бактерий, которые попадают в легкие здоровых людей, заражая их. Легочная чума распространяется, как пожар. Находясь в одном помещении с таким больным, избежать заражения практически невозможно, а смертность среди заболевших ею достигает 100%. Человек сгорает в течение максимум пары суток, но успевает за это время рассеять вокруг себя смертельную инфекцию. Легочная чума выкашивала средневековые города до последнего жителя.
Правда, именно эта абсолютная смертоносность и стала препятствием, не позволяющим чуме постоянно циркулировать в человеческих популяциях, как это делает, например, черная оспа . Заражение воздушно-капельным путем возможно только в ходе уже начавшейся эпидемии. Но для того чтобы она началась, возбудитель должен попасть в человеческий организм каким-то иным путем из некого внешнего источника.
Вообще говоря, чумная палочка может проникнуть в человека через любые слизистые оболочки (например, если невидимая капелька с бактериями попадет в глаз), с пищей, а также другими способами. Неповрежденную кожу она, правда, преодолеть не может, но ей вполне достаточно крохотной ранки или трещинки. Однако абсолютное большинство заражений бубонной чумой происходит в результате блошиного укуса.
Сегодня известно, что чумная палочка может жить в крови по крайней мере 235 видов млекопитающих, принадлежащих к восьми отрядам, но самая распространенная ее среда обитания — грызуны. Она населяет организмы различных их видов — сурков, сусликов, крыс , песчанок, полевок, луговых собачек. На всех этих зверьках обитают блохи, питающиеся кровью своих хозяев, а вместе с ней всасывающие и клетки болезнетворной бактерии. Попав в пищеварительную систему блохи и питаясь продуктами расщепления крови (которую понемногу переваривают блошиные ферменты), йерсинии размножаются так бурно, что вскоре студенистая бактериальная масса наглухо забивает преджелудок — расширение пищевода перед входом в желудок насекомого. Чумной блок (так называется это явление) лишает блоху возможности питаться. Когда блоха пытается сосать кровь, струя крови всякий раз упирается в блок и возвращается обратно вместе со смытыми с его поверхности бактериальными клетками. Мучимое голодом насекомое становится все более активным, перескакивает с одного зверька на другого, распространяя своих погубителей, пока через несколько дней не умирает от истощения и обезвоживания. Чумной блок — абсолютно уникальная технология возбудителей чумы: среди великого множества бактерий , вирусов , простейших и прочих болезнетворных микроорганизмов, пользующихся услугами кровососущих насекомых и клещей , нет другого вида, у которого наблюдалось бы что-то подобное.
