дворе, пространство которого было покрыто зеленой травой, многочисленными скамьями, беседками и парочкой фонтанов. Само здание было больше похоже на какой-то замок из средних веков, построенный из грубо обработанного серого камня. Я насчитал шесть башен и увидел только один главных вход, хотя был практически убежден, что потайных из замка вело минимум десяток.
— Неплохо так, — пробормотал я, заходя внутрь и оказываясь в просторном холле, из которого шли два коридора, ведущие в разные стороны, а прямо перед входом находилась широкая лестница, по которой поднимались уже прибывшие студенты. Было, на удивление, светло, но каменные стены с небольшими редкими окнами все равно создавали ощущение какого-то склепа.
— Эта академия одна из первых, построенных в Сибири много десятилетий назад, — пояснил Андрей, останавливаясь перед нами. — Сложнейшие защитные чары, многоуровневые подземные помещения и, главное, здание разделено на блоки для разных факультетов с разным уровнем защиты. Боевики учатся на нижних этажах, наверху в отдельных зданиях травники и лекари, им нужно солнышко и благоприятная атмосфера, маги смерти вообще в отдельном крыле. В общем, сами все со временем поймете.
Его прервал звук часов, висевших рядом со входом, которые оповестили, что до восьми часов ровно осталось не так уж и много времени. Мы спохватились и вместе с остальными студентами побежали по лестнице, которая вела в большой зал, где, собственно, и собирали сегодня учащихся в первых учебный день этого года.
Большой зал оправдывал свое название просто огромными размерами, в который без труда вместились человек двести студентов всех курсов. Я даже удивился тому, как мало было учащихся в этой академии. Возможно, просто, многие опаздывали. Все стояли, тихо переговариваясь и собираясь в разрозненные группки. Я увидел Кондора, который, как и на балу, собрал вокруг себя небольшую толпу, о чем-то им громко вещая. Мы прошли вглубь зала, вставая чуть ли не по центру, как раз в тот момент, как в зал вошли с десяток человек во главе со Шмелевым. Встав на специальную платформу, они поднялись на несколько метров верх, чтобы видеть всех, кто решил лицезреть ректора с преподавателями.
— Всем доброе утро, — прогремел голос дяди, но полной тишины не последовало. Многие, казалось, как тот же Кондор, даже не обратили внимание на появление ректора. — Тишина! — рявкнул Шмелев, и спустя несколько секунд все же добился хотя бы видимости внимания к его персоне. — Поздравляю вас с началом учебного года, начавшегося с явной задержкой. Меня зовут Андрей Николаевич Шмелев, и с сегодняшнего дня я являюсь ректором норильской академии магии.
— Это шутка такая? — повернулся ко мне Петька. В зале раздался гул и перешептывания. — Не к добру, когда служба безопасности князя берет бразды правления даже в таком небольшом коллективе, как эта школа.
— Так же объявляю о смене преподавательского состава. — Я ничего брату ответить не успел, как ректор вновь начал говорить. — Деканом и главным преподавателем боевого факультета назначен Николай Артурович Совинский, — вперед вышел мужчина, в котором я узнал преподавателя из военного училища Ангарска, который прибыл в сиротский дом в первый день моего пребывания в этом мире. — Деканом и главным преподавателем факультета поддержки и защиты назначена Елена Петровна Кононова, — продолжил Шмелев, представляя молоденькую на вид женщину, вставшую рядом с Совинским. — С остальными вы познакомитесь во время обучения. Так же, как вам известно, указом его императорского величества с нашей академии несколько дней назад был снят статус имперской, в виду неудовлетворительных результатов в обучении.
Всегда на протяжении многих десятков лет норильская академия входила в тройку лучших в империи, и по праву гордилась своими выпускниками, но не последние пять лет. На главном совете у его высочества Тигрова было объявлено о полной реконструкции образовательной программы во многих школах, включая нашу. Причиной этому стал осенний бал у князя Тигрова, во время которого молодые воспитанники разных школ Сибири и наследники родов показали себя ущербно и несостоятельно, не сумев преодолеть простейшие испытания, а также показать знания этикета и норм поведения в высшем обществе. К сожалению, учащихся норильской академии было более, чем достаточно, чтобы сделать подобные неутешительные выводы, — ровно говорил Шмелев. Он усмехнулся, встретившись со мной взглядом во время небольшой паузы, чтобы сделать вид, что выслушивает оскорбительные замечания в свой адрес.
— Тебе не кажется, что ему нравится оскорблять студентов? — шепнула мне на ухо Лера, стоявшая рядом со мной.
— Да нет, все по делу говорит, но сам настрой, конечно, оставляет какое-то неприятное ощущение, — не мог не согласиться я.
— Напоминаю, если кто не присутствовал на балу и не читал утренних газет, что всего двое человек прошли проверку его высочества: это студент нашей академии, который только поступает на первый курс, и студент школы искусств. Художник и абитуриент — единственные, кто смогли показать себя достойно. Поэтому, с сегодняшнего дня, как я говорил ранее, вся структура занятий будет полностью изменена. — Тут Шмелев сделал паузу и улыбнулся такой кровожадной улыбкой, что даже у меня холодок пробежал по спине. — Начнем с пятикурсников. Родительским комитетом решено продлить обучение еще на один год, поэтому, в этом учебном году выпускного не будет, с чем вас и поздравляю.
От гула и ора, возникшего после его слов, заложило уши. Разъяренные старшекурсники едва сдерживались, чтобы не броситься на нового ректора, а эпитеты и нецензурные выражения, которыми охарактеризовали нового ректора были, порой, настолько вычурными, что я даже запомнил парочку, если придется применить в будущем.
— Тишина, — спокойно проговорил Шмелев, что спровоцировало еще больше неудовольствия со стороны молодежи. Ректор поморщился, после чего щелкнул пальцами. Неожиданно все резко замолчали, правда не по свой, конечно, воле. Открывая рот, многие не могли проронить ни звука, от чего бешенство и ярость быстро сменились испугом и непониманием. Такое массовое заклятие все же действовало не на всех. Я и мои друзья, по крайней мере, говорить могли.
— Вот это я понимаю, закрыл всем недовольным рот и погасил конфликт в зародыше, — тихо засмеялся Петр, сложив руки на груди, переводя взгляд на ректора.
— Все претензии принимаются исключительно от глав рода в письменном виде в приемной ректора, — проговорил Шмелев. В воздухе запахло озоном, и я видел, что ректор находится на грани того, чтобы не переубивать всех на месте. Все же терпение и
