class="p1">Артём:
Так я по ночам к тебе прихожу, а не по вечерам)
Я прыснула, но ничего ему не ответила, решив заняться приготовлениями к ужину с Александром: принять душ, сделать причёску, выщипать брови и, конечно же, выбрать наряд.
* * *
По указанному адресу я прибыла без опоздания, но сильно удивилась, когда припарковалась у жилого здания, а не у кафе.
«Может, ошиблась?» — промелькнуло в голове.
Но нет, приехала я куда надо, меня даже Александр сразу встретил, стоило выйти из машины.
— Идём, — с ходу предложил он.
— К-куда? — ошарашено поинтересовалась я, застыв на месте столбом.
— К маме домой.
На такое я точно не подписывалась, но ведь и не уточняла, где именно пройдёт ужин. Сама виновата.
Вся эта затея не пришлась мне по душе, но пасовать было уже поздно, так что ничего не оставалось, кроме как покорно проследовать за Сашей в нужный подъезд.
— Мама пирог приготовила, — сообщил он, вызывая нам лифт. — Ещё тёплый.
— Как мило, — выдавила из себя еле слышно.
Мы прошли в просторную квартиру со стареньким ремонтом: узорчатые ковры под ногами, пожелтевшие обои на стенах и лакированная мебель прямиком из семидесятых.
«Уютно, словно пришла в гости к собственной бабушке», — сказала бы я, окажись сейчас действительно у неё, а не в доме матери мужчины, с которым я даже не уверена, что продолжу общаться.
— Проходите в гостиную, — из-за угла выглянула низенькая женщина с короткой ярко-рыжей стрижкой. — Сейчас подам горячее.
— Здравствуйте, Зоя Владимировна, — поздоровалась я, заранее узнав её имя-отчество. — Это вам.
Собиралась двинуться к ней, чтобы вручить купленный по дороге гостинец.
— Сашенька, возьми, — остановила она меня на полпути. — Спасибо.
Женщина убежала на кухню, а мы прошли в гостиную с очередным советским ковром под ногами и огромной секцией на всю стену, до отказа набитой хрусталём и фарфоровыми сервизами.
Роскошь старшего поколения вызвала у меня неконтролируемый смешок и чувство ностальгии. Но когда я заметила разложенную у дивана стол-книгу, накрытую сверху скатертью, то заулыбалась во все свои тридцать два зуба (тридцать один с половиной, если быть точной).
— Чего такая довольная? — поинтересовался Саша, предлагая нам вместе сесть.
— Да так, — жестом отказалась от его предложения, продолжив изучать обстановку. — Воспоминания накатили.
— Приятные? — неуместно игриво спросил он, на что я безмолвно кивнула.
Моё внимание привлекла полутораметровая книжная полка, все ярусы которой, кроме самого верхнего, были наполнены детективными романами, а наверху пылились маленькие фигурки, издали напоминающие игрушки из киндер-сюрпризов.
Подойдя ближе, я поняла, что это не они, а некие керамические безделушки, которых на вид стояло около пятидесяти штук.
Пока я усердно пересчитывала статуэтки, желая выяснить их точное количество, ко мне подкрался Александр, произнеся на ухо:
— Мамина коллекция.
— Интересные куколки, — я потянулась к тоненькой пастушке в чепчике и с изогнутой тростью в белоснежной руке.
— Осторожнее, — предостерёг меня мужчина, уходя к столу. — Маме они почему-то очень дороги.
Я снова только согласно кивнула и двумя пальцами подцепила пастушку за её петлеобразный посох.
Стоило фигурке приподняться над поверхностью, как тросточка хрустнула, оставшись своей верхней половиной болтаться у меня на указательном пальце.
«Ой-йо!»
Сердце панически заколотилось, поскольку в эту же секунду в гостиную вошла Зоя Владимировна с большим ароматным блюдом в руках.
В смятении я ничего лучше не придумала, кроме как сунуть обе части фигурки себе в рукав свитера, дабы остаться непойманной.
— Садись за стол, — доброжелательно пригласила меня на диван хозяйка дома.
Я молча проследовала на указанное место, в голове с молниеносной скоростью перебирая варианты выхода из сложившейся ситуации.
Попутно вспомнились слова Саши о том, насколько дорога его матери эта коллекция, отчего стало невыносимо стыдно и страшно.
Если поставить сломанную пастушку на место, то Зоя Владимировна может ненароком заметить её ещё до моего ухода, и тогда я сквозь землю от стыда провалюсь. А если унесу её с собой — могу прослыть воровкой, чего мне тоже не хотелось бы. Нужно отыскать другое решение…
К столу шла как на плаху, крепко обхватив себя руками, пряча в одном из рукавов улику. Но что Александр, что Зоя Владимировна — оба с этого только умилились, узрев во мне скромную и застенчивую девушку. Когда на деле в мозгу у меня на повторе крутилось: что делать?!
Ну не умею я чувствовать себя как в своей тарелке после подобных неловкостей, коих в моей жизни слишком много. Простофиля — моё второе имя, а Неуклюжая — фамилия.
На диван садилась как в воду опущенная, хотя сердце уже начинало приходить в норму, замедляясь.
Зоя Владимировна пригласила всех отведать её курочки из духовки, которая пахла так, что слюнки потекли. Однако я не могла потянуться и отрезать себе кусочек, не выронив при этом из рукава статуэтку.
— Не надо стесняться, — усмехнулся Саша.
Пришлось отнекиваться и говорить, что я не голодна. Вот только желудок в очередной раз предательски подвёл, проурчав как проносящийся за окном мотоцикл.
— Засмущалась девчушка, — подхватила Зоя Владимировна. — Сашенька, положи ей ножку, или ты крылышко хочешь?
— Не важно, — выдохнула я, радуясь тому, что вопрос решился помощью Александра, нарезавшего мне мясо.
Однако следом назрела новая проблема. Так как я правша, то крайне плохо владею левой рукой и вряд ли удержу ею даже вилку. Но в правом рукаве лежит эта проклятая фигурка… Будь она неладна. Хотя уже неладна, ещё и по моей вине.
Выбора не было, пришлось кое-как справляться левой рукой. Выходило ужасно: как курица лапой по тарелке водила, ещё и невежественная, поскольку взять во вторую руку нож я не могла и раздирала эту несчастную ножку зубчиками вилки.
«Курица ест курицу», — усмехнулась про себя с неуместной сейчас мысли.
Мать и сын оба сидели напротив меня с оценивающими и непонимающими взглядами, словно ожидая объяснения, которое я как раз успела придумать:
— Извините, — подняла глаза. — Я на днях руку поранила. Я правша, но приходиться временно пользоваться левой.
— Что случилось? — обеспокоено поинтересовался Саша. — Покажи.
— Собака укусила, когда я её осматривала, — выкрутилась я, натянув рукав свитера до самых кончиков пальцев, и спрятала руку под стол.
— Мы вчера виделись, ты была в порядке, — напомнил мужчина. — А сегодня у тебя разве не выходной?
— Соседский пёс, — опять приплела в оправдание Артёма, хотя на этот раз скорее Борю. Пора бы мне уже платить им за пособничество. — Попросил посмотреть зубы питомца.
— Опять это сосед? — нахмурился Саша. — Тот с собакой в сквере?
— Да, — подняла одну бровь.
— Надо его проучить, — покачал он головой. — Сколько можно жизнь тебе портить?
— Портить мне жизнь? — теперь я изогнула обе
