Стажер вышел. Ребята заржали, девушка сидела прямо и сурово молчала.
Стажер вернулся с кофе, морковиной и розовым от усердия лицом.
Теперь рассмеялись все трое. Кольберг мог бы и сам усмехнуться, но ему не стоило большого труда сдержаться. К сожалению.
— Ну так, — заговорил он. — Спасибо, что пришли. Вам известно, о чем речь идет?
— Кристер, — ответил один из парней.
— Вот именно.
— По сути дела, Кристер был вовсе не плохим человеком, — сказала девушка. — Да только общество испортило его, и за это он ненавидел общество. А теперь легаши его убили.
— Он и сам ранил двоих, — вставил Кольберг.
— Ну и что. Меня это не удивляет.
— Почему?
После долгого молчания один из парней ответил:
— Он всегда ходил с оружием. Когда шпалер, когда стилет, когда еще что-нибудь. Говорил, что в наше время иначе нельзя. Как будто он был доведен до отчаяния — так, кажется, говорят?
— Моя служба заключается в том, чтобы разбираться в таких делах, — сообщил Кольберг. — Противное занятие — и отнюдь не благодарное.
— А наша весьма противная и неблагодарная задача — жить дальше в этом прогнившем обществе, которое не мы довели до такого состояния, — сказала девушка. — Жить и каким-то образом вернуть ему человеческий облик.
— Кристер не любил полицейских? — спросил Кольберг.
— Все мы ненавидим легавых, — ответила девушка. — И за что нам их любить? Они ведь ненавидят нас.
— Вот уж правда, — подхватил один из парней. — Нигде в покое не оставляют, ничего не разрешают делать. Сядешь на скамейку или на траву — легавый тут как тут. А представится случай — так подкинут...
— Или издеваются, — вставила девушка. — Еще неизвестно, что хуже.
— Кто-нибудь из вас видел парня, который поехал с Кристером в Юнгхюсен?
— Каспера-то? — заговорил второй парень. — Я видел. Совсем немного. Посидели вместе, потом пиво кончилось, и я ушел.
— И как он тебе показался?
— Славный парень. Безобидный, такой же, как и мы все.
— Значит, тебе известно, что его звали Каспер?
— Ну да. Но вообще-то у него другое имя. Он что-то бормотал вроде Робин, или Ронни...
— Что вы думаете об этом случае?
— Все как положено, — ответил первый парень. — Иначе и быть не могло. Нас все ненавидят, особенно легавые. И когда кто-то из нас от отчаяния становится на дыбы, выходит то, что вышло. Еще удивительно, что ребята поголовно не обзаводятся оружием. Почему все шишки должны только на нас валиться?
Кольберг поразмыслил, лотом спросил:
— Если бы вам предоставилась возможность выбирать, кем бы вы стали?
— Я стал бы космонавтом и махнул в межпланетное пространство, — ответил один из парней.
— А я уехала бы в деревню, — сказала девушка. — Вела бы здоровый образ жизни. Завела всякую живность, народила бы детей и постаралась уберечь их от всякой отравы, чтобы выросли настоящими людьми.
— Отведи мне грядку в твоем огороде, я гашиш разведу, — усмехнулся второй парень.
Кольберг не услышал больше ничего существенного и вскоре вернулся к Монссону и Скакке.
На этот раз картотека сработала без задержки.
Она подтвердила существование Ронни Касперссона, он уже привлекался к ответственности, и отпечатки пальцев совпадали с найденными на баранке и приборной доске.
В пятницу о Ронни Касперссоне было известно следующее: когда он родился, где живут его родители, где его видели последний раз.
В итоге дознание переносилось далеко за пределы полицейской сферы города Мальме. Центр тяжести в охоте на убийцу переместился в другие районы страны.
— Оперативная группа Мальме распускается, — по-военному отчеканил Мальм. — Тебе надлежит немедленно явиться ко мне в Стокгольм.
Уложив чемодан и выйдя на улицу, Кольберг почувствовал, что его терпению приходит конец.
В среду вечером Ронни Касперссон услышал, что один из полицейских, участников драматической перестрелки в Юнгхюсен, скончался.
Это дикторша так сказала: драматическая перестрелка в Юнгхюсен.
Сидя вместе с мамой на диване, он смотрел на экран телевизора и слушал, как перечисляются его приметы. Полиция объявила всешведский розыск, разыскиваемому около двадцати лет, он ниже среднего роста, у него длинные светлые волосы, одет в джинсы и темную поплиновую куртку.
Ронни глянул на мать. Она была занята своим вязанием — брови нахмурены, губы шевелятся, должно быть, считает петли.
Описание было довольно поверхностное и далеко не точное. Верно, ему недавно исполнилось девятнадцать лет, но он уже привык к тому, что его часто принимают за шестнадцатилетнего. А куртка на нем была черная, кожаная. К тому же накануне вечером он, поломавшись для вида, дал матери отстричь ему волосы.
Кроме того, дикторша сообщила, что он, вероятно, разъезжает на светло-зеленом «шевроле» с тремя семерками в номере.
Странно, что полиция не нашла машину. Он ведь не старался ее спрятать. В любую минуту могут найти.
— Я завтра уеду, мама, — сказал он.
Она оторвала взгляд от вязания.
— Почему, Ронни? Дождался бы папы! Он очень огорчится, когда узнает, что ты был и не мог его подождать.
— Мне надо возвращать машину. Парню, у которого я ее одолжил, она нужна завтра. Но я скоро вернусь.
Мать вздохнула.
— Ну да, ты всегда так говоришь, — грустно произнесла она,— а сам пропадаешь на целый год.
На другое утро он поехал в город.
Он еще не знал, куда деться, но не хотел сидеть дома у матери и ждать, когда его схватят, если полиции удастся установить его личность. В Стокгольме легче скрыться.
Денег было совсем мало, только две пятикроновые монеты, да мать дала ему две десятки. Бензин его не волновал, он отрезал кусок садового шланга в родительском гараже, и оставалось лишь дождаться темноты, чтобы решить проблему заправки.
Хуже обстояло дело с жильем. Он быстро добрался до Стокгольма. В баке оставались считанные литры, а ему не хотелось тратить последние кроны на бензин, который вечером можно добыть бесплатно. Ему посчастливилось найти свободное место на стоянке у Шеппсбрун. Каспер решил, что с фальшивыми номерными знаками машиной можно без особого риска пользоваться и дальше.
Ронни бродил по Старому городу, размышляя, как поступить.
Две недели не был он в Стокгольме, а казалось, вечность прошла. Две недели назад у него было немного денег, и он в компании с двумя ребятами поехал в Копенгаген, а когда деньги кончились, перебрался в Мальме и на беду познакомился с Кристером.
Его тянуло с кем-нибудь поговорить, встретить приятелей, вернуться к старому, привычному образу жизни и убедиться, что ничего не изменилось, все по-прежнему.
Но нет, какое там по-прежнему. Правда, ему и раньше случалось бывать в бегах, да разве прошлое можно сравнить с нынешним случаем! Сейчас дело серьезное, по телевидению объявили, что его по всей стране разыскивают.
Идти к приятелям опасно, они собираются там, где полиция в первую очередь будет его искать, — Хумлегорден, Кунгстредгорден, Сергельсторг.
Он остановился, его внимание привлекли листки на газетном киоске около Бьёрнстредгорд. Крупным жирным шрифтом: УБИЙСТВО ПОЛИЦЕЙСКОГО... РАНЕНЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ СКОНЧАЛСЯ. Каспер перевел взгляд на подзаголовки. «Погоня за бандитом по всей стране...» Другая вечерняя газета лаконично констатировала: «Убийца на свободе».
Он знал, что речь идет о нем, и все же ему было непонятно, почему его называют бандитом и убийцей. Его, который в жизни не держал в руках пистолета. Да если бы и держал, ни за что не выстрелил бы в человека, как бы туго ни пришлось.
Он думал о зеленой машине с украденным добром и с отпечатками его пальцев на баранке. Да и не только на баранке... Как только найдут машину, по отпечаткам сразу выяснят, за кем гонятся.
Каспер слишком хорошо помнил тот единственный случай полтора года назад, когда он попался. Помнил штемпельную подушечку и карточку, к которой прижимали его пальцы. Все десять, один за другим.
И он не стал покупать газет, а пошел дальше. Улица за улицей, улица за улицей, не сознавая толком, где находится, все мысли сосредоточены на одном: как укрыться?
Дома у родителей — исключено, полиция нагрянет туда, как только установит его личность. Скорее всего уже установила.
Жаль маму. Надо бы рассказать ей, как все было на самом деле, что он ни в кого не стрелял. Может, написать ей письмо, если найдется укрытие.
В четыре начало темнеть, и Каспер немного успокоился. Ведь он же никого не убивал, это чистое недоразумение, не станут же его карать за то, в чем он неповинен. Или станут?
Вот именно. Принято говорить, что Швеция — правовое государство, но Каспер в этом сомневался. Скольким невиновным выносят строгие приговоры, тогда как подлинные преступники — те, что выжимают из сограждан деньги, рабочую силу и жизненную энергию, — пребывают на свободе, потому что их действия оправдываются законом.
