времени вещи.
Кажется, догадался, откуда берется парафин для свечи — дорожки воска тянутся с пола по стенам и уходят в стены. Как я сразу не догадался. Воск же тоже сделан из жира, как и в обычных светильниках. Только у этой свечи не из жира животных."
Мой взгляд неволей обратился на яркий холодный огонек. Жутко. Но интересно. И немного страшно:
"— Все здесь пропитано магией. Чтобы увидеть линии магического света, оказалось, нужно всего-лишь положить ладонь на глаз, нарисованный на столе. Дар видения магической силы останется навсегда, его можно прекращать и снова вызывать силой воли. В шкафу стоит книга, которую не раскрыть — она полностью из камня, будто ее писали не раскрывая. То что она не пустая — я не сомневаюсь. Она светится магией. Приложив к ней руку, отрываются перед внутренним взором настройки. Настройки — это как способы смазывания телеги и дверных петель. Только для человека. Слова некоторые, что были непонятны вначале, постепенно обретают смысл. Будто система, что пришла в разум, рассказывает и учит, как устроен я на самом деле. Кажется, можно и нужно “активировать” душу. Не разобрался как. Многое надо поменять в этих самых настройках. И чтобы душа шла дальше. Не сказать, что всё было зря, что зря беспокоил мертвых, но это привело меня к великим знаниям квантов. Так и не разобрался кто такие кванты. Может это маги? Откуда эти знания не понимаю. Сложно разобраться в настройках, боюсь себе неправильными себе навредить.
Снова забрели в наш край святоши. Этот культ света. Быстро набирают силу. Я их чувствую. Надеюсь, они не чувствуют меня. Ведь некромантия — это в первую очередь Тишина. С красной буквы. Как наша деревня называется. Тоже Тишина.
Святоши не думают уходить, жители не хотят их кормить. Деньги нам особо не нужны — мы не в городе, купить на них нечего, ими не прокормишься.
Какой-то ритуал они задумали. Совсем обнаглели, хотят силой в свою веру обратить. Это ж война будет с не ихними городами. Богам ведь нужна вера. Они любят драться за нее нашими силами.
Думаю, скоро отдам душу времени. Почти успел с настройками. Много стало понятно. Что-то только надо сделать с привязкой души к разуму, иначе она никуда не полетит. Пожалуй, когда помру, пусть рядом со склепом похоронят. На небольшом пригорке.
Святоши наглеют. Устроили драку. Надо пойти разобраться. Я же не только гробовщик. Но и староста. Тяжеловато уже в почти вековой возраст туда-сюда ходить без дела. Кости болят, но надо подниматься. Как приду, перепишу ритуал на подготовленные листы. За древнюю бумагу не боюсь. Это может помочь разобраться в настройках. Либо же в магии возвращения смерти в нежизнь. Может, она в следующей жизни пригодиться. Кто знает, кем стану. Пора идти, а то отсюда крики слышно."
Четвертый лист был исписан более мелким шрифтом — предок экономил листы. Некоторые буквы были чуть смазаны. Остальные листы пусты. Значит, не вернулся, староста. То ли сам времени душу отдал, то ли святоши погубили.
Поднял листы и отодвинул в сторону. На столе был нарисован металлом глаз. Смотрел на неживой взгляд изначально неживого. Око смотрело на меня, тускло поблескивая в пламени свечи.
Стать магом? О чем еще можно мечтать? Рука, сама опускалась ладонью на глаз, в последний миг придержал прикосновение. Что произойдет? Впервые в жизни передо мной тайна, могущая поспотрить с тайнами богов, отделяющая меня от жизни обычного гробовщика лишь толщиной волоска.
Глава 13. "Всевидящее око".
Холодная поверхность глаза чуть ущипнула ладонь. Ничего не произошло. Поверхность кожи не изменилась. Может рука грязная? Потер ее о штанину. Посмотрел на неё. Без изменений? А что-то должно измениться? Еще раз положил ладонь на изображение, но не появилось даже ощущение щиплющего отпечатавшегося рисунка на ладони, что было при первом прикосновении.
Провел по ней пальцами другой руки. Мурашки пробежали по руке на спину, заставив поежиться. Неужели всё-таки сработало? Вслед за мурашками побежало ощущение пощипывания. Потом тепла. Следом не болезненное, но ощутимое покалывание всей поверхности тела, будто чуть горячими, но терпимо, тончайшими иголками. Потом все эти ощущения устремились в глаза.
Вспышка.
— Ай! — это был больше испуг, чем что-то другое. Странное ощущение в глазах. Перестал жмуриться и медленно поднял веки.
Легкая дымка была по всему кабинету. Она повторяла более четкие светящиеся узоры на стенах, утвари, даже на паре книг в шкафу. Особенно выделялась одна — серого цвета, словно выточенная из камня. Не всё сразу к такому удастся привыкнуть. В помещении было светло как днем — от настольной свечи.
Силой мысли пожелал “расслабить” глаза и свечение моментально пропало. Снова полумрак, освещаемый холодным светом. Пожелал сосредоточить взор — плавно снова всё проявилось.
— Я как маг. — громко сказал я и испугался своих же слов.
Оглянувшись в сторону приоткрытой двери, подпертой стулом, только тишину услышал. Надо быть поаккуратнее. А то услышит кто. Не дай случай, при святошах такое сказать. Это в бумагах этих древних они были молодым культом. Сейчас они почти везде. Пара войн уже была, начатые “светом, борющимся с тьмой.” Ох если бы с тьмой невежества, но нет. Просто, все кто не святоши, по их уразумению — тьма. Даже церковь и та была от святош. Раньше как-то уважал эту веру. Теперь появилось тихое раздражение к ней. Уже, возможно, причастны к смерти моего предка. Так и не увидел его имени в текстах. Не был, он похоже, гордецом. И письма писал он для себя, чтобы старческую память в узде держать. Подумать только, почти век прожил. Хороша, видать, раньше была жизнь в Тишине.
Погасил свечу. Несмотря на магическое зрение, стало значительно темнее, но, думаю, от свечения печатей, всё равно больше толку, чем от жирового светильника.
Убрал стул с лопатой и плавно опустил тяжелую дверь на место. И как старик двигал ее? Возраст после тридцати-то сил не прибавляет.
Пора возвращаться. Ужин сам себя не приготовит. Буду скучать по маминой стряпне. И по папиным нравоучениям. Скорее, просто учениям.
Поднялся по истертым ступеням, потерявшим половину своей толщины под ногами предков. Вернул на место бревна, зацепив петлю веревки на клюк. Надо бы ее сменить, истлела почти.
— Мали-ик!
Кто там пришел? Не уж-то помер кто еще? Вроде ж выздоровели все.
Недалеко от ворот шли в мою сторону Тётя Кваша и Дядя Верт.
— Малик, вот ты где! Почти взрослый муж уже, но рановато тебе днями тут торчать. Пойдём
