— Они, видно, надеялись, что ты вылечишь их детей?
— Может быть. Но это неважно.
— В первый же вечер, дружище, дюжина ребятишек дала эффект, по силе и мощности в двенадцать раз превосходящий возможности каждого из них в отдельности. Правда, к сожалению, работу пришлось на время приостановить — лаборатория выглядела как после артобстрела: всю мебель разнесло на куски, перегородки разбило в щепы, часть стен рухнула, прорвало трубопровод, перегорели лампочки, произошло короткое замыкание в электросети, и в довершение всего вспыхнул пожар — он уничтожил то, что уцелело. Так что мы едва унесли ноги. Детей пришлось вернуть родителям: в начальной стадии эксперимента, когда я и сам не все понимал до конца, продолжать работу было далеко не безопасно.
— И это ты называешь успехом?
— Да, успехом — с точки зрения количества. Далее нужно было как следует поработать над качеством.
Ужин давно закончился, и молчаливый прислужник убрал со стола. Но, невзирая на поздний час, никто из нас не выражал желания закончить разговор: Труверу и Марте не терпелось поразить меня размахом задуманного ими предприятия, мне же хотелось наконец узнать, на какую жестокость еще был способен Трувер, увлеченный своей безумной идеей.
— Над качеством — понимаешь? Надо было придумать способ, как облечь безудержный поток материальной энергии в некую форму, чтобы затем ею можно было легко управлять, используя по мере необходимости. Учитывая, что я долгое время занимался электротехникой, такой формой для меня могло быть только электричество. Это была титаническая работа, но я довел ее до победного конца.
Не в силах сдержаться, я прервал его:
— Извини, но, несмотря на самое искреннее желание, я просто не могу взять в толк, каким образом психическую энергию — уж коль она на самом деле существует — можно превратить в материальную — электрическую или любую другую? Это ж ерунда какая-то, наваждение, да и только! По-моему, это противоречит всем законам физики.
— Невежда! Карно, Джоуль и иже с ними доказали, что в соответствии с непреложными законами происходит постоянное преобразование одного в другое. В наши дни определенное равенство между массой и энергией установил Эйнштейн, не так ли? А сколько уважаемых ученых называли их теории, как только те появлялись на свет, утопическими?
— Тут я с тобой согласен,— признался я, поразившись его умению подгонять неоспоримые доказательства под свои несусветные измышления — А что до Эйнштейна....
Он прервал меня и с омерзительно-самодовольным видом снова принялся потирать руки.
— Я пошел следом за Эйнштейном — его путь казался мне правильным и вполне достойным, вернее, я даже переплюнул его, мне удалось разработать формулу, в некотором смысле аналогичную формуле Эйнштейна, что неопровержимо доказывает связь между психической энергией и материальной.
Параллельно я возобновил опыты в лаборатории, правда, на сей раз только с двумя детьми — мальчиком и девочкой. Эффект полтергейста был довольно значительный, но не настолько, чтоб в результате его действия рушились стены, так что я мог не только изучить сам феномен, но и научиться им управлять. Целый год я работал как одержимый, денно и нощно, особенно по ночам, ибо наиболее ярко он проявляется именно в это время.
Я не собираюсь подробно описывать ни расчеты, ни устройство установки, этого маленького чуда, созданного моими собственными руками,— «преобразователя Трувера» (именно так я думаю назвать установку).
Тебе достаточно знать, что принцип изобретения заключается в следующем: усилием воли, сосредоточившись, дети должны направлять свою энергию в электрическую сеть. Электрическую — понимаешь? Вот она, основная идея моего изобретения. Для этого я использовал множество способов, но главным образом — постоянное внушение; кроме того, интенсивная подготовка. Мои настойчивые усилия очень скоро увенчались успехом — результаты получились потрясающие; бывают, правда, и сбои, однако, когда делаешь что-то новое, без них не обойтись.
— А капризы Аликс, если я тебя правильно понял, и есть те самые сбои, про которые ты все время говоришь?
— Совершенно верно... Когда же все трудности наконец остались позади и мне удалось получить ток нужной силы, я расширил поле эксперимента и начал проделывать опыты уже с дюжиной детей, мальчиков и девочек, а после — с полусотней. И каждый раз полный успех: никаких тебе аварий, причем мощность, как я и предвидел, постоянно возрастала. Я покорил психическую энергию — преобразовал в электрическую, отныне ее можно было использовать как угодно. Это была победа.
Тогда-то я и решил: все, пора действовать с размахом. При этом, однако, я понимал — нужны поддержка и деньги. О результатах изысканий я сообщил под большим секретом троим руководителям ЭДФ. Сначала эти трое мне не поверили. Но скоро они убедились, что я был прав. Никогда не забуду их реакцию, когда они собственными глазами увидели, что моя крохотная установка давала такую мощность, что хоть сейчас бери и используй где угодно, причем работала она не на топливе, не на солнечной энергии, а на психической, и вырабатывали ее всего лишь пятьдесят моих подопечных.
Сперва они изумились, затем опешили, а потом наконец поняли, какую выгоду сулило мое изобретение, и не поскупились на средства, чтобы я мог продолжать работу.
В итоге был создан вот этот комплекс — считай, тебе повезло: ты один из первых, кому выпала честь увидеть его собственными глазами. Для меня этот комплекс — прототип огромного промышленного предприятия, за которым будущее.
— Минуточку,— остановил его я.— В ЭДФ знают, как вы обходитесь со своими подопечными, как лечите? Ты описал все в общих чертах, но ведь здесь, как я понимаю, применяются совершенно особые методы.
— Никоим образом,— ответил он, решительно покачав головой,— ты знаешь, у меня с ЭДФ контракт. И полная свобода действий. Я слишком много значу для ЭДФ, и мои условия они не нарушат ни за что на свете. Разумеется, они знают, как я получаю энергию, но только в принципе. А в остальное они нос не суют.
— Ну да, ведь ты, если я верно понял, намерен поставить дело на широкую ногу.
— Причем на такую, что ты даже и представить себе не можешь. Это будет грандиозно. Скоро мы с Мартой наберем дополнительный персонал: физиков и инженеров, психиатров и психологов (мы займемся этим, как только я получу патент),— и тогда начнем строить станции куда мощнее этой... В них, дружище, неисчерпаемый источник энергии.
— Неисчерпаемый, неужели?
Прежде чем ответить, он опять радостно потер руки.
— А ты подумай хорошенько. Угля и нефти почти не осталось. В ближайшее время оскудеют и урановые рудники. Но пока живо человечество, будут жить и дети-подростки, и всем им так или иначе придётся преодолевать трудности переходного возраста.
— Они будут всегда,— уточнил он после короткой паузы, — но нам важно, чтобы их было как можно больше. А для этого, разумеется, надо воспитывать способности.
— Воспитывать способности?
— Ну да, помогать юным поколениям обрести необходимые способности, ибо природа наделяет ими далеко не всех. Это возможно, и даже вполне. Я уже все продумал и составил план.
Ему, похоже, будущее рисовалось в розовых тонах, на меня же от его слов повеяло жутью. Сказать по правде, я не ошибся, приняв Трувера с самого начала за сумасшедшего. То, что он замыслил, могло созреть лишь в голове человека, лишенного всякого благоразумия, пусть гениального, а потому еще более опасного.
— Станции, перерабатывающие психическую энергию,— за ними будущее,— продолжал профессор все в том же духе. — Станции, оснащенные преобразователями Трувера. Скоро будет налажен их серийный выпуск. Ни грамма вредных выбросов в атмосферу, ни малейшей опасности для окружающей среды. Тогда уж экологи заткнутся раз и навсегда.
— Экологи — может быть, но неужели ты рассчитываешь, что тебя никто не осудит, когда станет известно, какие опыты ты проводишь над детьми?
Но профессор меня не слушал.
Продолжение следует
Перевел с французского И. Алчеев
Человек, увидевший тихоокеанскую зубатку, долго не может оправиться от ужаса. Может быть, поэтому эти добродушнейшие создания со столь отталкивающей внешностью прячутся от людей? Они обитают в холодных морях на глубине в несколько сот метров. И несмотря на то, что канадец Макдэниел провел со своей камерой под водой в общей сложности 2500 часов, тихоокеанскую зубатку ему довелось повстречать только однажды.
«Череп — серый и сморщенный, как гнилой апельсин. Морда похожа на сплошную язву, во всю ширину которой растянулись огромные вздутые губы. За ними виднеются сильные клыки и бездонная пасть, которая, кажется, вот-вот навеки поглотит вас...
