Даже в филиппинской столице Маниле немногие представляют себе жизнь своих сограждан, принадлежащих к «культурным меньшинствам», места, где они живут, и возможности общения с ними.
Вот почему именно на Филиппинах были сделаны самые сенсационные этнографические открытия последних лет. Причем можно не сомневаться: еще далеко не все открыто, немало загадок ждет своего часа.
Ждут своих исследователей и загадки почти первобытного племени мангианов, населяющих горные районы острова Миндоро.
Конечно, мангианы — не тасадай манубе, и они знают, что есть вокруг них целый мир, и о них этому миру тоже давно известно. Однако в жизни и обычаях этого племени так много непонятного и странного, что, с какой стороны ни возьмись, сразу захлестывает исследователя море вопросов. Возьмите, к примеру, хотя бы почту мангианов.
Мангианы пользуются самым простым в мире и, может быть, самым надежным видом почты. Можно спросить: к чему первобытным людям почта, необходимый атрибут высокоразвитого цивилизованного общества? А разве первобытным людям нечего сообщать друг другу? Мангианы же — их примерно тысяч тридцать или сорок — разбросаны на огромной территории, и деревню от деревни отделяют дни и недели пути.
Для своей почты мангианы не используют ни бумаги, ни конвертов, они в глаза не видели авторучки, и вряд ли удастся почтовому ведомству в Маниле заставить их в ближайшем будущем купить хотя бы одну-единственную почтовую марку. Тем не менее их послания — приглашения в гости, сообщения о смерти или рождении, об успешной охоте — доставляются адресату без промедления. Пропавшее письмо — редчайший случай.
Мангианы посылают друг другу бамбуковые «письма». Они вырубают из куска бамбукового ствола пластинку и острием ножа вырезают сообщение на зеленой коре. Затем на другой стороне бамбука вырезается адрес. Например, «Бускадо в Хавали».
Понятно, что речь идет о старике Бускадо, проживающем в бамбуковой хижине над обрывистым берегом реки Хавали.
«Письмо» вкладывают в расщепленный ствол бамбука, воткнутый в землю на видном месте у тропы, ведущей к Хавали.
Первый же прохожий, идущий в нужном направлении, возьмет послание и пронесет его до тех пор, пока не свернет в сторону от тропы, ведущей к дому почтенного Бускадо. Тогда он точно так же срежет бамбуковый ствол, расщепит его и укрепит в нем «письмо» до следующего прохожего. (Если здесь уместно такое сравнение, то «письмо» движется по методу автостопа, меняя несколько раз «средства передвижения», прежде чем дойдет до цели.) Поскольку мангианы ходят много, всегда рады помочь ближнему, безукоризненно честны и, кроме того, передвигаются с немыслимой скоростью, бамбуковое письмо попадает к месту назначения куда быстрее, чем нормальное письмо в городских условиях. Правда, при мангианском способе не существует тайны переписки. Но что и от кого скрывать мангианам?
Если какой-нибудь человек найдет у водопада (излюбленного места встречи мангианских влюбленных) аккуратно вырезанный кусок бамбука без адреса с единственным словом: «Пусть!» — ему ясно, что это письмо трогать не следует: адресат придет за ним сам.
Бамбуковая почта, несомненно, загадочная особенность мангианов — ведь ни у каких других племен, близко и далеко от них, ничего подобного нет. Но раз есть переписка, значит, есть и письменность. Откуда могла она взяться у народа столь отсталого, у народа, знающего счет лишь до десяти?
Когда испанцы завоевали Филиппины, они обнаружили, что у местных жителей есть письменность. Письменность эта, сильно отличаясь у разных племен, имела общее индийское происхождение. Испанцы, известные мастера искоренять все греховное и языческое, принялись истреблять эту письменность, а заодно и людей, ею владевших, с такой энергией, что в скором времени филиппинская письменность исчезла. Как полагали, навсегда. И лишь относительно недавно исследователи установили, что у трех племен «культурных меньшинств», надежно изолированных от соприкосновения с испанцами, а потом и с американцами, сохранилась письменность, очень схожая с древней.
Письменность мангианов — слоговая; в ней пятнадцать согласных и три гласных: а, и, у. (В слоговом письме нельзя написать, к примеру, слово «банан» пятью буквами: есть особый значок-сочетание «б» и «а» — «ба», особый «н» и «а» и особый для «н» без гласного.) Есть в мангианской письменности, по мнению специалистов, определенные черты сходства с древнеиндийским санскритским алфавитом.
Но как попала эта письменность к мангианам, племени нагих людей в горах острова Миндоро? Однозначного ответа этнографы не дают. Были предположения — скорее всего далекие от истины, — что мангианы попали на Миндоро в незапамятные времена из Индии. Были теории, что обучили их писать и читать ученые люди, бежавшие в миндорскую горную глушь от свирепствовавших испанцев, когда те истребляли исконную культуру Филиппинских островов. Наконец, некоторые ученые склоняются к мысли, что мангианы стояли некогда на значительно более высокой ступени развития.
Есть тому и подтверждение: нынешние мангианы делятся на десять племен, устная речь одного племени другому непонятна. А вот письменность (или, точнее, письменный язык) одинаково понятна всем мангианам.
Раз в год в равнинной деревне Пантаган происходит «всемангианская встреча», в которой принимают участие почти все мангианские мужчины. Племенной организации с вождями и старейшинами у мангианов нет, поэтому в Пантаган приходят все желающие принять участие. Нечего и говорить, вероятно, что встреча проходит в обоюдном молчании. Зато в сумке, которую уважающий себя мангиан неизменно носит через плечо, у каждого участника приготовлен толстый пучок свежесрезанных бамбуковых палок, на которых ножом быстро-быстро вырезают все, что хотели бы сказать. «Просьба замечания и предложения подавать в письменном виде» здесь неактуальна, потому что все переговоры только так и идут.
Мангианы вырезают на бамбуке не только письма, но и стихи-амбаханы. Для стихов употребляют таблички размером в нашу открытку, вырезанные буквы чернят сажей. Стихосложение подчинено строгим правилам: в каждой строке семь слогов, последние слоги рифмуются. Чтобы понять амбахан, надо знать не только язык, но и обычаи мангианов. Вот, к примеру, стихи, которые написал юноша девушке (стихи даются в подстрочном, а потому крайне несовершенном переводе):
Светлячок говорит,
Глядя на дятла:
«Друг мой милый,
Пошли вместе к реке».
Девушка отказывает ему:
Отвечает дятел:
«Как же мы пойдем вместе,
Когда ты не одинок
И у меня есть друг,
Который ждет меня в гнезде?»
В случае, когда «дятел» не отвергает «светлячка», складывают такие стихи:
Пусть мать плачет,
И отец кричит,
Все равно дерево уже срублено,
дом открыт всем ветрам
Без охраны гор.
Строгость поэтических правил лишний раз наводит на мысль о том, что некогда мангианы знали лучшие времена, нежели нынешние. Но это требует доказательств, потому что пока ни в какие рамки «не укладывается» народ, забывший и утративший все признаки высокой цивилизации, кроме почты, письменности и правил стихосложения.
О мангианах можно рассказывать многое: где ни копни — то загадка, то странность.
К примеру, ходят мангианы по скользким в любое время года крутым горным дорогам с невероятной скоростью. И ходят притом «гусиным шагом» (известным в Европе как «прусский», хотя мангианы отродясь пруссаков не видели).
Почему они ходят так? Неизвестно. Но стоит попасть мангиану на равнину в город, как сразу же он привлекает к себе всеобщее внимание, стремительно маршируя по улицам.
Мангианы не пьют и не курят. (А в других горных племенах это делают чуть, ли не грудные дети.)
Мангианы необычайно музыкальны: музыка их напоминает китайскую классическую. И наконец мангианы рассказывают заезжим ученым истории о живущих в глубине лесов племенах «белых мангианов», высоких людей со светлыми волосами и голубыми глазами. Некогда они пришли из-за моря, их корабль потерпел крушение у берегов Миндоро: «Белые» смешались с мангианами и живут с ними в дружбе, но никогда не спускаются с гор, откуда им, мол, видно море, где рано или поздно появятся корабли, которые отвезут их назад, куда-то за моря-океаны.
Справедливости ради следует сказать, что «белых мангианов» никто из исследователей никогда не видел, зато подобные легенды (о «белых индейцах», «белых папуасах» и т. п.) записаны в самых разных уголках Земли.
Очень мало все-таки известно еще о теперешних мангианах, и еще меньше исследовано их прошлое.
И то малое, что мы рассказали, приоткрывает слегка одну лишь страницу жизни Филиппин, где семь тысяч островов, восемьдесят с лишним языков, десятки племен и народов, а леса, горы и море надежно Хранят неведомые еще нам «райские места» для обширной и сложной науки о человеке — этнографии.
