От девушек из справочного бюро Денисов позвонил Шагалову и как можно спокойнее объяснил, что произошло.
Шагалов помолчал немного на другом конце провода, потом спросил:
— Ты в субботу не работаешь?
— Выходной.
— Можешь со мной подъехать в одно место? Да? Тогда будь в девять на Кольцевой. Там, куда я однажды тебя подвозил. Помнишь?
День обещал быть солнечным, и, несмотря на утренний мороз, в воздухе ощущалась тонкая свежесть приближающейся весны.
Ждать пришлось недолго. Шагалов сидел за рулем без шапки, в очках с дымчатыми стеклами, как всегда чуть-чуть щеголеватый. Подъезжая, он приветственно махнул Денисову рукой в кожаной перчатке.
— Прошу!
— Спасибо! Здравствуйте.
— Сначала о твоем деле, Денисов, — он плавно тронул машину, езда доставляла Шагалову огромное удовольствие, он радовался ей, как мальчишка, впервые севший за руль, — я думал так и этак, если Хорев не спутал фамилию, то вы с Губенко установили, видимо, того самого единственного Суждина, который получил из автокамеры чемодан. Но тогда я не понимаю, почему дежурные его не опознали...
— Ну вот! И шрам на шее, с той же стороны! — обрадовался Денисов. — Заметьте, жил в Москве на квартире и поэтому взял вещи из автокамеры в пятницу, когда уезжал на выходные дни в поселок прямо с работы. А инструменты? Это же по его специальности!
— Выходит, что кражу совершил не гастролер и не рецидивист?
— А мне ваш консультант — помните? — сразу сказал, что это новичок.
— Посмотрим. Мы правильно едем?
— К Суждину?
— Да, в поселок, но сначала в отделение милиции.
— Правильно. — Денисов погладил ладонью брошенную на сиденье мохнатую пыжиковую шапку Шагалова. — Что бы я делал без вас!
— Не надо.
— Нет, я серьезно.
Завидев машину с московским номером, подъезжающую к отделению, дежурный вышел на крыльцо и откозырял Шагалову.
— Начальник у себя? — спросил Шагалов, показывая удостоверение.
— Начальник отделения в районе, — ответил дежурный.
— Ладно. Если сейчас с товарищем привезем к вам одного человека, кабинет для нас найдется?
— Места хватит.
— Денисов, — сказал Шагалов, садясь в машину, — показывай дорогу к Суждину.
Проехали они немного; машину вскоре пришлось оставить на шоссе и дальше идти пешком.
— Вон их дом, — кивнул Денисов.
Во дворе, перед террасой колол дрова молодой высокий парень в телогрейке, наброшенной поверх нейлоновой сорочки. Он оглянулся на прохожих и снова принялся за топор. Денисов только заметил, что в жизни Суждин был моложе и тоньше, чем на фотографии, и носил другую прическу. Уже знакомые Денисову бабка с мальчишкой носили колотые дрова на террасу.
Поравнявшись с невысоким дощатым заборчиком, Шагалов остановился, положил локти на штакетник и, не говоря ни слова, стал наблюдать за работой. Парень снова оглянулся, но ничего не сказал. И это было странно.
Суждин колол дрова, а Шагалов и Денисов наблюдали за ним. Когда был разрублен последний кряж, Шагалов сказал:
— Суждин? Николай? Нам с тобою нужно поговорить. Иди сюда.
Суждин ни о чем не спросил, положил топор и вышел за калитку. Старуха посмотрела ему вслед, потом подняла топор и внесла на террасу. Она узнала Денисова, но не показала виду. Шагалов, не оборачиваясь, пошел к машине, за ним так же молча потянулись Суждин и Денисов.
— Тишина здесь такая! — сказал, наконец, Шагалов, садясь за руль. — Только на санях и ездить.
— Далеко поедем? — спросил Суждин.
— В отделение.
В милицейском доме было все так же тихо и пустынно. Дежурный провел их через полутемный коридор в небольшую, жарко натопленную комнату за деревянной перегородкой. Денисов нервничал. Суждин ждал.
— Вы поговорите здесь, — сказал Шагалов.— Я хочу кое-что узнать у дежурного.
Секунды потянулись мучительно долго.
— Ты в армии был? — спросил Денисов.
— Был.
— Так... — Он вынул из кармана конверт, в котором носил записи, относящиеся к краже, затем вытащил смятую бумажку — бланк заявления на имя заведующего автокамерой. Суждин покраснел: издалека он не мог разобрать, чьей рукой заполнен бланк, но набранные типографским шрифтом слова «ЗАЯВЛЕНИЕ» и «ВЕЩИ ПОЛУЧИЛ СПОЛНА» он видел.
— Как же так? — спросил Денисов. — Как же это получилось?
Суждин сидел не шелохнувшись.
Вошел Шагалов, по-хозяйски переставил стул ближе к Суждину, шумно сел.
— Как это получилось? — повторил Денисов для Шагалова.
Суждин молчал, но для опытного Шагалова такое молчание было красноречивее слов.
— Можешь все отрицать, — сказал Шагалов, — я знал людей, которые этим гордились в тюрьме. А потом в колонии. Это не очень умные люди...
При упоминании о колонии Суждин сделал нетерпеливое движение рукой.
— ...Бабка мне сказала, что вы к нам приезжали... Я знал. — Суждин совсем не напоминал прилизанного молодого юнца, изображенного на фотографии. У него было бледное, чуть асимметричное лицо и больные, тоскливые глаза. — Я увольнялся с завода... Приехал перед тем на вокзал, чтобы положить сумку в автокамеру. Сумку на завод нести было нельзя — там у меня резцы лежали, штангели... Я их с работы увез. А когда сумку сдал, время еще было, идти некуда. Выпил там, на вокзале, с одним и пошел бродить по залу... Этот чемодан — будь он проклят! — он ведь с полчаса стоял ничейный.
— А зачем тебе были резцы? — спросил Денисов.
Суждин поднял на него тоскливые глаза.
— Я сюда в РТС переходил, тут с инструментами туго.
— Герой! Вещи продал?
— Я ничего себе не взял, все цело. Там, в чемодане, и лежат, вы увидите!
— Зачем же ты пришел за вещами на четвертый день?
— Хотел отослать. Думал — адрес в чемодане.
— Пиши, — вздохнул Шагалов, пододвигая стопку белой бумаги. — «Заявление. Хочу рассказать органам милиции...» Дальше сам изложишь: решил, мол, признаться и добровольно выдать вещи... Чудак ты, чудак!..
Суждин странно зашмыгал носом, пододвинулся ближе к столу и взялся за перо. Шагалов с Денисовым вышли в соседнюю комнату.
Шагалов курил, присев на подоконник, а Денисов просто так смотрел в окно. Продуктовая палатка напротив отделения закрылась на обед. Дежурный переговаривался с кем-то по телефону.
— Надо же! — вдруг сказал Шагалов, улыбнувшись. — Среди ста двадцати тысяч пассажиров, бывших в тот день на вокзале, найти одного! Ничем не приметного. Больше чем через год. Ты везучий человек, Денисов, и упорный. Так бывает не с каждым. Это я тебе говорю!
На гулкой деревянной лестнице внизу послышались шаги. Потом громко заскрипели в коридоре половицы.
Вошли двое.
— МУР есть МУР! МУР зря не приедет! — провозгласил еще с порога шедший впереди — полный, страдающий одышкой, в форме майора. Он словно обращался к большой невидимой аудитории. — Не та фирма! Вот у кого следует учиться! Слышишь, заместитель по оперативной части?
Шагалов поспешно поправил кашне и стал застегивать пальто.
Второй, худощавый, в штатском спросил:
— Как вы его нашли?
— Это не секрет...
Денисов вышел в кабинет, где писал объяснение задержанный, взял со стола забытый конверт со своими записями. Суждин на минуту поднял голову, увидел выпавшую фотографию.
— Как к вам эта фотография попала? — удивился он. — Это ведь мой друг, мы с ним вместе в армии служили!
Денисов смутился.
А разговор двух оперативников в соседней комнате становился все громче и оживленнее, и он был приятен Денисову, как мастеру, представившему на суд знатоков свою первую серьезную работу.
Л. Словин
