идеи, — предвосхитил он возможный вопрос. — Поэтому я поступаю по-своему, если ты планировал спросить о моей цели…
— Не планировал, — помотал головой Йон. — Я и сам все понял.
— Ну, раз понял, так давай, двигай быстрее ногами…
Они миновали несколько крутых поворотов и остановились возле разлома в стене. Из узкой щели тянуло сквозняком. Алкир передал ученику огниво и факел.
— Дальше пойдешь один. Там будет огромный зал — библиотека духа. Тайное место, где господин Йоремуне держит свои сокровища — книги, дающие великое знание. Пересеки библиотеку так быстро, как только сможешь. В дальней стене, за лестницей, ведущей на второй ярус со стеллажами, ты найдешь ход, выходящий на Пустошь.
Хенке кивнул, прощаясь, и пошел прочь. Остановился шагах в десяти, спросил зачем-то:
— Скажи-ка, полукровка, а куда ты отправишься, обретя свободу?
В ответ прозвучало лишь короткое:
— К ней.
Йон ждал, что Алкир потребует назвать ее имя, но оно не интересовало хенке. Его волновало иное.
— Почему?
И Йон ответил:
— Потому что она там одна сейчас, и ее, наверное, как меня хотят забить камнями. Если еще не забили.
Ожидаемый вопрос все же прозвучал:
— Как зовут ее?
— Лили, — разнесся по подземелью тихий шепот.
— Ну что ж… иди к своей Лили, но будь осторожен. От тебя не отстанут, так что лучше потрать выигранное время не на любовные сопли, а на то, чтобы убежать подальше и зарыться поглубже. Возвращаться в Эводеон тебе нельзя. Здесь тебя ждет смерть.
— Я не боюсь смерти, — попытался возразить Йон, на что получил леденящее душу:
— Сама по себе смерть не страшна, в этом ты прав, но пути, которыми она приходит, бывают столь ужасными, что ты и представить не можешь. Поэтому не дай им себя поймать, понял?
— Понял, — не стал больше спорить полукровка.
Библиотека была огромна.
Стеллажи, пыль, снова идущие в непроглядную высь стеллажи. Корешки книг: старая бурая кожа, светлое узорное золото. Едкий запах страниц. Мысли о Лили — уж она б оценила! Она бы, наверное, сейчас не стояла вот так, млея перед открывшимся величием, в пятне грязноватого света. Она бы читала! Читала запоем…
Йон чихнул, оттого что в носу нестерпимо щипало. Окружающая действительность дернулась с рывком пламени и встала на место. Еще несколько шагов вперед, и зал пророс уходящий ввысь обколотой лестницей. Там, куда она вела, факел вырвал у темноты резную решетку деревянных балясин, оторочивших длинный балкон.
Туда идти не нужно.
Нужный путь вел за лестницу, в непроглядный затхлый мрак, с которым факел почти не справлялся. Свет вяз в тяжелом воздухе. Ползли под ноги липкие тени. Йон вытянул перед собой руку — перед глазами стояла муть. Стеллажи с книгами — другие, приземистые и грубые — едва угадывались вокруг.
Через несколько десятков шагов впереди показалась стена. Черным круглым зевом распахивался в ней уводящий на Пустошь туннель. Йон остановился перед ним, принюхался к потоку свежего воздуха. Пахло вереском.
Свобода уже рядом!
По левую руку что-то блеснуло в глубинах стеллажей. Факел осветил перекрещенные ленты с металлической бляхой. В центре грифон — предупреждающий об опасности знак. За ним — книги, от которых будто тянуло тьмой. Знакомой. Такие же книги хранились у Лили в яме на Пустоши.
Йон не мог их не взять. Он хотел сгрести все, но они оказались слишком тяжелыми и большими. Пришлось наугад выбрать три и, прижав к груди, утащить с собой в лаз.
Подземный туннель тянулся далеко. Он то сужался так, что приходилось сгибаться в три погибели, то расширялся до размеров просторного зала. В какой-то момент Йону показалось, что Алкир обманул его, злобно пошутил, запустив, как крысу, в лабиринт из которого нет выхода.
Ветер Пустоши рассеивал тревогу.
Запах вереска говорил — иди! И Йон шел.
Он шагал бесконечно долго. День, должно быть, уже сменился вечером, вечер — ночью, ночь — утром, а утро — новым днем. Факел давно погас, поэтому продвигаться приходилось на ощупь — благо, тоннель под конец окончательно сузился, сделался предсказуемо прямым. Крутой поворот в конце заставил поволноваться: дорога пошла спиралью вверх.
А дальше — свет.
Йон думал, что ослепнет от него.
Когда глаза привыкли, он ужом выскользнул через тесный лаз и, продолжая прижимать к груди драгоценные книги — подарок для Лили, — привалился спиной к замшелому валуну.
Вышел.
Вниз по склону расплескались после оползня белые камни со слезами кристаллов на бледных боках. Поросшие очитками и мхом, они смотрели из розово-белой пены таволги. Тенями лежали на дне ручья, что бежал через Пустошь к Нерке.
Йон не мог объяснить это словами. Он просто знал. Вода сама рассказывает, куда течет и видит все…
Немного передохнув, Йон спустился к ручью и пошел вдоль русла вперед. Он успокоился, слушая звуки течения. Переливчатые трели волн придавали уверенности. Когда они с Лили жили тут вдвоем, Пустошь была им домом.
Дома и стены помогают.
Буря не утихла совсем, лишь отошла, отодвинулась к краю горизонта. Оттуда грозила зарницами да завивала в синюшные кудри выбившиеся из тучи лоскуты облаков.
Корабль, боевой лангскип о тридцати веслах на каждом борту (на материке такие звались драккарами), неумолимо сбавлял ход. Ветер почти не тянул, но гребцы уже облегченно сложили весла. Кормчий, густо рыжий и длиннорукий как обезьяна северянин хмурясь прикладывал ладонь козырьком ко лбу, чтобы в очередной раз убедиться: тихоходный купеческий кнарр как отставал, так и отстает.
Огромный воин — не человек, гора! — подошел, звякая сталью, к рыжему кормчему и пророкотал густым басом:
— Топить его надо было, а не с собой брать.
— Добра на нем много. Добра жалко, — вмешался в разговор еще один воин, молодой, но уже седой в полголовы и щербатозубый. — Зря, что ли мы охрану били? Двоих ранеными, одного убитым потеряли. Уж если брать, то всю добычу до последней собольей шкурки. И корабль. Отойдем на восток, продадим его…
— Мелочный ты, Лейф, — медведем зарычал здоровяк. — А коли наемники из Куттана купчишке на помощь придут? Эти, с кнарра, наверняка успели птицу с жалобой послать. Тарх пиратов терпеть не может. До такой степени, что даже соседям-язычникам изволит против них помогать. Нагонят нас Тарховы ищейки, если будем так тащиться.
— Не нагонят.
— А я говорю, нагонят…
Темноволосый парень, прикорнувший возле бочек с водой, почти не вслушивался в перепалку соплеменников. Он дремал, закутавшись в тюленью шкуру, убаюканный мерными переливами волн, пока его не окликнули.
— Эй, Флоки! Сходи за капитаном.
Пришлось вставать и тащиться на другой конец
