Аллы звучит скорее не страх, а восторг. Сама же она никак не могла определить, что чувствует. Ей вдруг стало тревожно, и тревога эта имела какое-то другое значение, явно не принадлежащее тому, что происходило перед глазами.
Раздался треск сухой ветки, и Полина с Аллой схватились за руки.
— Тише, — обернулся Кушнер. — Не мешайте процессу.
Мара сжала кулаки и бросила еще один, полный злости, взгляд в сторону Полины.
— Подумайте, какие страсти-мордасти… — процедила Алла, заметив выражение лица Мары. — Можно подумать, она что-то понимает во всем этом.
— А вы? — спросила Полина.
— Всего лишь хотела подыграть, — актриса выдернула сухую ладонь и сунула руки в карманы. — Генка прав — все это бред. Коллективное помешательство. Нет никаких духов. Просто мы приперлись в ночной лес, а тут и без нас своя жизнь. Сидит сейчас какой-нибудь бобер под кустом и охреневает над тем, что видит. Я бы на его месте подняла хвост и выпустила в нас вонючую струю!
— Струя у скунса, вроде? — не удержалась Полина.
— А какая разница? — хихикнула Алла. — Лишь бы воняла.
Геннадий Викторович дал знак, и к нему подошел Кушнер. Оператор аккуратно переложил камеру тому на плечо и на цыпочках отошел на несколько шагов.
— Пойду отолью, сил нет терпеть, — объяснил он шепотом и скрылся в ближайших кустах.
— Вот видишь? — пожала плечами Алла. — Ничто человеческое… А Сайганов хорош!
Полина фыркнула, приложив ладошку к губам. И в тот же момент Мара вдруг развернулась, направилась к ней и, вцепившись в плечи, зашипела:
— В этом нет ничего смешного!
Мара с такой яростью накинулась на Полину, что той пришлось отступить под колючие сосновые лапы, которые моментально запутались в ее волосах. Острыми коготками блондинка впилась в ее плечи, пока Полина ошарашенно молчала и никак не могла сообразить, что делать. Через минуту Мара уже не шипела, словно разъяренная кошка, а лишь тяжело дышала, не опуская рук.
— Боже, какие страсти… — хихикнула Алла и отошла поближе к занятому съемкой Кушнеру, тем не менее продолжая посматривать в сторону девушек.
Мара дернула головой и зыркнула в сторону Аллы. В этот момент Полине удалось оттолкнуть ее от себя и отскочить на пару шагов в сторону. Не успев даже подумать о том, как утихомирить разбушевавшуюся девицу, Полина вдруг ощутила горячую волну — словно невидимая искра промелькнула мимо ее носа и едва не опалила кожу. Она замерла, а Мара взвизгнула и закрыла лицо руками. Затем закрутилась, будто детская игрушка волчок, совершенно потеряв ориентацию.
— Марина, вы все не так поняли! Я совсем не… — сдерживая дрожь в голосе, сказала Полина и двинулась следом за ней. Необходимо было как-то сгладить эту ситуацию, объяснить раз и навсегда, что совсем не за Сайгановым она пришла в этот лес. И что колдуну совершенно фиолетово, что происходит с Марой. И что глупо ставить под угрозу свой брак и лить слезы, когда…
Стон Мары, внезапно вырвавшийся из-за прижатых к лицу ладоней, был полон самой настоящей боли.
— Ну правда же, — Полина приблизилась, потянулась, чтобы коснуться плеча девушки, и вдруг увидела, что между пальцев, а затем по запястьям актрисы побежала тонкая темная струйка. В сумерках она было подумала, что это тушь, и попробовала стереть ее с кожи. Актриса дернулась в сторону, захрипела и только потом закричала полным отчаяния голосом:
— Мое лицо!.. Мое лицо!..
— Что?… Я ничего… — в ужасе отпрянула Полина, а затем вцепилась в запястья девушки, пытаясь развести ее ладони. — Что случилось?!
— Твою же… — недовольно выругался Кушнер и обернулся на крик.
Его молодая жена кулем осела на землю и стала раскачиваться, как совсем недавно делал Сайганов.
— Погоди, Лева, сейчас разберусь, — остановила его Алла. — Вы что тут устроили, девочки? — как ни в чем не бывало спросила она.
— Лицо… мое лицо… я умираю… — словно в трансе бубнила Мара.
Ничего не понимая, Полина стояла рядом, пытаясь рассмотреть собственные испачканные пальцы.
— И для кого эта сцена? — устало спросила Алла, приседая на корточки. — Маринка, ну чего молчишь? Совсем с катушек съехала? Покажи! — она стала оттаскивать руки девушки. — Да не рычи ты… черт… Что произошло? — Алла подняла голову и уставилась на Полину.
— Я не знаю… — промямлила та, с трудом различая очертания сидящих в траве женщин.
Алла сначала демонстративно вздохнула, а затем голос ее наполнился тревогой:
— Черт, не пойму никак, что у нее с лицом! Это что, кровь?! Мара, ты слышишь меня? — Алла стала судорожно рыться в карманах. — О, черт, да где же ты… На, приложи платок! Да не крутись ты, дура, посмотри на меня!
Завывая, Мара тыкалась локтями и головой, мешая Алле приложить ткань. Наконец подошел Кушнер.
— Что? — спросил он недовольно.
— Что, что! Цирк шапито! Не стой столбом, Лева! Твоя баба? Тогда уговори ее как-то морду лица показать!
— Марочка… — тут же растерянно развел руками мужчина.
— Ма-арочка, — передразнила Алла. — Что ты как не родной, ей-богу!
Кушнер присел, обхватил жену за плечи и прижал ее спиной к себе, чтобы обездвижить. Мара обмякла, и только тогда Алла сумела раздвинуть ладони девушки.
— Это как тебя?… — выдохнула она. — Это почему?… Это чем?!
Полина склонилась ниже и вскрикнула, прижав ладонь ко рту.
Левая сторона лица Мары была в крови, которая теперь текла стекала по подбородку и исчезала в основании шеи.
— Не могу ничего разглядеть, темно, — хрипло сказала Алла. — Посветите мне чем-нибудь!
Из кустов, на ходу застегивая брюки, появился Геннадий Викторович.
— Что за шум? Где драка?
— Кончилась драка, опоздал, — процедила сквозь зубы Алла.
— Нет, ничего такого не было! — попыталась объяснить Полина. — Всего лишь недоразумение… Она подумала, что я… А я совсем и не думала…
Неужели из-за этого мальчишки? — восторженно хрюкнул Геннадий Викторович. — И кто победил?
— Гена, ты дебил?! Где фонарь? — гаркнула Алла, и от ее голоса подскочили все, включая Мару.
— Фонарь, ага, сейчас… — оператор зашарил по карманам, и скоро луч света заскакал по их лицам и окружающим деревьям и кустам.
— Да не свети ты мне в глаза, твою ж дивизию… — выругалась Алла. — Дай сюда!
— Это как это? — прошептал оператор, разглядывая щеку Мары. — Это кто тебя, девонька? — его удивленный взгляд переместился на Полину.
— Да вы что? — тут же ощетинилась она. — Да я бы никогда… Это что-то промелькнуло… горячее такое… как пар из чайника…
С холма донеслось странное заунывное пение, которое эхом разнеслось над водой.
Все обернулись в сторону Сайганова. Подняв руки, колдун нараспев произносил непонятные слова, и от этого низкого горлового звука у Полины приподнялись волосы на затылке.
— С-собака бешеная… Мерлин недоделанный… — заикаясь проговорил Геннадий
