Тягач КЗКТ-74281 «Русич» (8×8) с танком Т-90С на полуприцепе КЗКТ-9101, Россия. Масса тягача — 25 т, число мест в кабине — 6, грузоподъемность полуприцепа — 52 т, двигатель — дизельный, 650 л. с., скорость — до 70 км/ч, запас хода по топливу — 705 км
Танки на такси
Армии не только моторизовывались, но и механизировались, то есть оснащались боевыми машинами. Сейчас трудно представить себе даже локальные боевые действия без участия танков и самоходных орудий. Но тяжелые гусеничные машины, как известно, значительно уступают колесным по скорости и экономичности движения по дорогам и по ресурсу ходовой части; к тому же они повреждают твердое покрытие дорог. Поэтому их переброску на большие расстояния стараются производить не своим ходом, а на специальных транспортерах. Колесные транспортеры танков существуют почти столько же, сколько сами танки: французы, например, уже в 1918 году использовали для переброски своих танков двухосные автомобильные прицепы.
Современные бронемашины легкого класса можно перебрасывать на грузовой платформе транспортеров вроде четырехосного КамАЗа6350 (8×8) с погрузочно-разгрузочной системой типа «Мультилифт» или пятиосного «Урала-6923» (10×8 или 10×10). Транспортер «Урал-632361» 10×10 может перевозить грузы до 24 тонн — столько весит, например, БМП-3.
Транспортер основных боевых танков — это автопоезд в составе седельного многоосного тягача и большегрузного прицепа-платформы. Откидные въездные трапы и лебедка с полиспастом позволяют грузить машины на прицеп, в кабине тягача может разместиться экипаж транспортируемой машины. Транспортеры танков служат и для эвакуации поврежденной тяжелой техники на ремонтные базы, и сами становятся базой для специальных машин.
Хорошо известен советский тягач МАЗ-537 (8×8), послуживший и танковым транспортером, и буксировщиком прицепов с баллистическими ракетами. Для его замены разработан автопоезд Курганского завода колесных тягачей в составе тягача КЗКТ-74281 (8×8) и двухосного полуприцепа КЗКТ-9101 грузоподъемностью до 53,5 тонны. На базе тягача КЗКТ-74281 выполнена машина технической помощи МТП-А4, а его модификация КЗКТ-74282 служит аэродромным тягачом для самолетов массой до 200 тонн.
Американский автопоезд для перевозки танков «Абрамс» включает тягач М1070 8×8 метров с дизельным двигателем в 500 л. с. и пятиосный полуприцеп М1000 с регулируемой погрузочной высотой платформы (за счет гидравлической системы подвески) и управляемыми с места водителя тележками полуприцепа. А пятиосный прицеп GTS1000 позволяет транспортировать танк массой до 72 тонн или две бронемашины массой по 36 тонн — необходимый отклик на растущую боевую массу бронетехники.
(Окончание следует)
Семен Федосеев
Мастер: жизнь вне компромисса
— Ну что же, — обратился к Мастеру Воланд с высоты своего коня, — все счета оплачены? Прощание совершилось?
— Да, совершилось, — ответил Мастер и, успокоившись, поглядел в лицо Воланду прямо и смело. Тут вдалеке за городом возникла темная точка и стала приближаться с невыносимой быстротой. Два-три мгновения, точка эта сверкнула, начала разрастаться. Явственно послышалось, что всхлипывает и ворчит воздух.
— Эге-ге, — сказал Коровьев, — это, по-видимому, нам хотят намекнуть, что мы излишне задержались здесь. А не разрешите ли мне, мессир, свистнуть еще раз?
— Нет, — ответил Воланд, — не разрешаю.
— Он поднял голову, всмотрелся в разрастающуюся с волшебной быстротою точку и добавил: — У него мужественное лицо, он правильно делает свое дело, и вообще все кончено здесь. Нам пора! (М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»)
«Все кончено здесь» — и это было правдой.
Кончилось в романе и кончилось в жизни. Мастер уходил, угасая день ото дня. А страницы самого мистического романа XX века, не успев остыть от его руки, начинали жить своей жизнью. Написанное воплощалось в реальных образах и событиях и так накрепко переплеталось с ними, что никто ни тогда, ни сейчас не смог разорвать этой поразительной спайки жизни и вымысла. Или же, напротив, — свести их под одной крышей, истолковать так, чтоб не осталось вопросов, но самое главное — уловить в этой стихии стремительный бег всепроникающей писательской мысли.
Первыми с «Мастером и Маргаритой» познакомились близкие друзья писателя. Чтение происходило в доме М.А. Булгакова в апреле— мае 1939 года. К концу романа все присутствующие: драматург А.М. Файко, завлит МХАТа П.А. Марков, артист Художественного театра Е.В. Калужский, историк-театровед В.Я. Виленкин и другие, — похоже, впали в оцепенение. «Последние главы слушали, почему-то закоченев. Все их испугало…» — записала Елена Сергеевна, супруга Михаила Афанасьевича. Испугало и удивило одновременно: «Роман пленителен и тревожащ», — таковы были первые отзывы. Все понимали, что ничего похожего не читали, что услышали произведение «исключительной художественной силы и глубины». Понимали, что оно не будет напечатано и что небольшой эпизод (в одной из редакций романа), где за «героем с мужественным лицом» скрывается Иосиф Сталин, который ко всему прочему «правильно» (в оценке дьявола) делает свое дело, — лишь капля в море остального остросоциального контекста романа, как и всего творчества Булгакова. Любопытно, что сам Михаил Афанасьевич лелеял надежду представить «Мастера и Маргариту» «наверх», свидетельство тому — запись от 23 октября 1937 года в дневнике Елены Сергеевны.
Размышляя сегодня над этими фактами, над героями, сюжетами и темами писателя, соизмеряя их со временем 30-х годов XX века, невольно задаешься вопросами. Что за отношения были у него с вождем? Как удалось Михаилу Афанасьевичу вести такой открытый, бескомпромиссный разговор и при этом уцелеть? «…когда германская печать пишет, что «Багровый остров» — это первый в СССР призыв к свободе печати» («Молодая гвардия» № 1 — 1929 г.), — она пишет правду. Я в этом сознаюсь. Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, мой писательский долг, так же как и призывы к свободе печати. Я горячий поклонник этой свободы… Вот одна из черт моего творчества, и ее одной совершенно достаточно, чтобы мои произведения не существовали в СССР. Но с первой чертой в связи все остальные, выступающие в моих сатирических повестях: черные и мистические краски (я — МИСТИЧЕСКИЙ ПИСАТЕЛЬ), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране…» Это письмо от 28 марта 1930 года Булгаков отправил в Правительство СССР, ОГПУ и Сталину. Оно, как известно, было не первым и не последним, но — особо знаковым, потому что содержало откровенный политический портрет автора. В письме он признавался в своих «великих усилиях стать бесстрастно над красными и белыми», а также в том, что в пьесах «Дни Турбиных», «Бег», в романе «Белая гвардия» он намеренно изобразил «русскую интеллигенцию как лучший слой в нашей стране». Булгаков полагал и прямым образом заявлял, что именно интеллигенция должна играть первостепенную роль во всех областях становления и развития нового государства. Да…
Что же удерживало вождя от реакции?
Версий много — и о них далее. Но одна, похоже, самая интересная, звучит так: главный идеолог и критик ценил писателя, и особенно «Дни Турбиных». Ценил, конечно, по-своему: «Дни Турбиных», — говорил Сталин, — есть демонстрация всесокрушающей силы большевизма. Конечно, автор ни в какой мере «не повинен» в этой демонстрации. Но какое нам до этого дело?»
Дом, где жили Булгаковы с 1906 года. Андреевский спуск, 13. Киев
Киев детства
Михаил Афанасьевич появился на свет весной, 15 мая 1891 года, когда в Киеве зацветали каштаны и набухала сирень. Он стал первым сыном в семье доцента (вскоре — профессора) Киевской духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова (1859 — 1907) и его супруги Варвары Михайловны, урожденной Покровской (1870 — 1922). Отец Афанасия Ивановича был сельским священником, а Варвара Михайловна родилась и выросла в семье протоиерея Казанской соборной церкви в городе Карачеве Орловской губернии. На третий день после рождения родители окрестили сына и дали ему имя хранителя города Киева — архангела Михаила. После первенца, с 1892 по 1902 год, в семье родились еще шестеро детей — у Михаила Афанасьевича появились двое братьев и четыре сестры. Параллельно с преподаванием в академии Афанасий Иванович работал в киевской цензуре и имел чин статского советника. Жалованья отца хватало, к тому же всегда веселая и энергичная Варвара Михайловна умела вести хозяйство и привлекать детей к труду. По воспоминаниям родных, она слыла «великолепной воспитательницей» и справлялась со всем даже после смерти мужа, она овдовела в 37 лет. (Помимо своих семерых детей она вырастила еще двух племянников — сыновей родного брата Афанасия Ивановича.) Варвара Михайловна, выпускница Орловской женской гимназии, говорила детям: «Я хочу вам всем дать настоящее образование. Я не могу вам дать приданое или капитал. Но я могу вам дать единственный капитал, который у вас будет, — это образование».
