После моего последнего мистического видения я закрыл контору по предсказыванию будущего в торговых рядах и продал предприятие по изгнанию духов. Я внезапно понял своё жизненное предназначение, и в одно прекрасное мгновение всё переменилось.
Я лежал на заднем дворе, потягивая джин, купленный в дешёвом магазинчике, и размышлял об изгнании духов, запланированном на полдень. Какой-то чудак, живший в районе аэропорта, заявлял, что его дом заполнили духи щенков, некогда утопленных им по настоянию первой жены. В общем-то я занимался собаками и раньше, но в этот раз меня несколько угнетало их количество. Он говорил, что их там было около пятидесяти, а я потребовал с него по десять долларов за дюжину: тут надо было держать ухо востро, так как народец в той части города — сплошное жульё. Как бы то ни было, пока я лежал в саду, прислушиваясь к звукам природы.
Пересмешник, сидевший на ветке дерева в саду соседнего дома и изводивший меня, вдруг на мгновение замолк, а потом начал издавать странные, искажённые звуки. Я вслушался и через пару секунд смог различить слова. Сначала они звучали так, как-будто человек с оперированным горлом пытается играть на губной гармошке, но я всё-таки разобрал их:
— Мира духов нет, — сказал он. — А черви ждут, чтобы сожрать твоё лицо.
Это я как раз и предполагал.
Если у вас восприимчивый ум, вы можете многое узнать у природы.
Вставая, я произвёл небольшой структурный анализ этого откровения. Было довольно странно, что я узнал о несуществовании мира духов через мистическое видение, но, с другой стороны, откуда ещё и узнать? Я видел много странных вещей, занимаясь изгнанием духов, но, честно говоря, те истерические типы, что нанимали меня, были страннее всего. За долгие годы я устал изгонять духи дядей Вилмутов из микроволновых печей и расшифровывать сатанинские послания, закодированные в рекламе обуви.
Прежде чем я закончил вытряхивать травинки из волос, мне стало очевидно, что для человека, как для физической сущности в материальном мире, единственное стоящее дело, единственное рациональное и оправданное дело — прикоснуться к вещественной плоти жизни, разным товарам, предметам, значащимся в многочисленных каталогах, — земным ВЕЩАМ. И тогда, возможно, следующую зиму я смогу провести на Карибском море.
Это случилось месяца полтора назад. Теперь же мой дом был забит сверху донизу теми самыми средствами спасения от духовной жизни, а кто-то всё ещё тарабанил во входную дверь.
Я поставил свой рамос и начал пробираться через аккуратные штабеля электронного богатства. По стуку я определил, что это, скорее всего, старик разносчик газет, ветеран Вьетнама, он таскался по району и раскидывал газеты вроде «Клейморз», а проблемы их количества его никогда не тревожили. Раз или два я пугал его, пуская шум пропеллеров приближающегося вертолёта через наружные громкоговорители и выкрикивая «Воздух! Воздух!».
К несчастью; это был не разносчик — это была Сюзанна Питковски, женщина, с которой я работал лет десять назад, когда я ещё верил в правительство. Мы всё ещё встречались время от времени, и она всё ещё повышала мою гормональную активность, если я смотрел на неё слишком долго, но к тому времени я не виделся с ней уже несколько месяцев. А теперь Сюзанна пришла с ребёнком и просила об услуге.
— Посидеть с ней недельку? — Я посмотрел вниз на девочку, которую она держала за руку. — Неделю? Да я же не знаю ничего о детях. Я занят очень важным проектом. Ребёнок? Младенец! На целую неделю?!
— Мне семь лет, — сказала малышка. — Я не младенец.
Судя по форме головы, это была девочка. У неё были круглые щёчки и держала она под локтем какую-то тряпку, которая выглядела так, будто её кто-то долго жевал.
— Ты мне кое-что должен, Ипс, — сказала Сюзанна. — Моя машина стоила около двенадцати тысяч, до того как ть съездил на ней в Денвер, а теперь…
— Ладно, ладно. Зачем вспоминать о плохом?
Выражение её лица, когда я подъехал к её дому без чехла и с облезшим, поцарапанным кузовом, остаётся одним из самых мрачных моих воспоминаний. Но в тот раз я сделал большие деньги и смог замять это: я купил ей неплохой подержанный форд, на который я сам бы не соблазнился.
— Когда ты вернул мою машину, она стоила ровно доллар восемьдесят пять центов — лучшее из трёх предложений. А что это шумит у тебя?
— Сюзанна, — доверительно начал я. — Мне было видение.
Её брови приподнялись.
Я кивнул, стараясь не потерять серьёзности.
— Это случилось полтора месяца назад, мне открылось мое предназначение.
— Ипс, это что, очередная авантюра? Что ты там придумал в прошлый раз? Помнится, пытался продать эквадорцам какие-то электронные штуковины, выдавая их за миноискатели.
Я проигнорировал её сарказм.
— Однажды я лежал во дворе, погрузившись в природу, и понял, что умру, как и все люди. Я представил себя мёртвым, в деревянном гробу, а червяки… — я задохнулся от избытка чувств.
— Что это у тебя в руке, не рамос?
— Да, теперь мне уже лучше, только я понял, что Вселенная материальна и подчиняется законам механики. Мы не души в вещественной плоти, мы сами вещественны.
Она посмотрела на меня пристально пару секунд, а потом сказала:
— Я вернусь через неделю. Ее вещи в этой сумке, там же телефонные номера, которые могут тебе понадобиться.
— Я тихая, — сказала девочка. — В основном. А что это за странный шум, мама?
— Минуточку! Минуточку! — Я почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. — Я провожу здесь важный религиозный ритуал. У меня куча дел. Я ожидаю кое-какие поставки.
— Пообещай мне, что не сядешь в тюрьму, пока я не вернусь. Чем у тебя так воняет? Что такое ты здесь делаешь, Ипс?
— Я оцениваю товары, и всё. Я тестирую разные штуки, пишу кое-что и еще получаю за хранение товара. Сюз, давай отложим оплату долгов, и, может быть, мы проведём эту зиму на Багамах, как тебе?
— Я сказала, вернусь через неделю.
— Господи, Сюз, ты ограничиваешь мою свободу получать доходы от религии. Я не знаю, куда положить девочку спать — вторая комната забита широкоэкранными телевизорами. И потом, эта проблема с воем в стенах, — я надеялся, что проявляю свое отчаяние достаточно выразительно.
— Не говоря уже о вони, — вставила Сюзанна.
Малышка вертела в руках свою жалкую куклу.
— Что-то здесь непонятно пахнет, мама.
— Что это за ребёнок, который всё время называет тебя Мамой?
— Она — моя дочь.
— Меня, зовут Джоанна, — сказала малышка, вытягивая шею, чтобы заглянуть внутрь дома.
— Дочь? У тебя не было никакой дочери, когда мы с тобой в последний раз… ну, в последний раз.
— Мама меня удочерила, — сказала девочка.
— Ипс, это срочно, — сказала Сюзанна, — компания не успела принять во внимание, что я новоиспечённая мать, и они отсылают меня на неделю, а то место, куда я еду, не для маленьких детей.
— Опять доставляешь противовоздушные ракеты парагвайским партизанам?
— Не раздражайся, Ипс. Мы могли бы поехать вместе, как в старые времена, если бы ты не провёл этот тест на плавучесть с их джипами.
— Это была шутка, я не думал, что они воспримут это так серьёзно.
— У парагвайской- полиции нет чувства юмора, Ипс. Они всё воспринимают серьёзно.
— Я понял это.
Малышка всё смотрела на меня, не отрываясь.
— Ты, по крайней мере, могла бы заранее позвонить, — добавил я.
— И дать тебе время удрать из города? — Теперь уже она пыталась заглянуть внутрь дома. — Что происходит у тебя в доме, Ипс?
— Я даже не знаю, что дети едят. Или когда ложатся спать. Ты вправду думаешь, что я хороший пример для маленького ребёнка? У меня есть куча серьёзных комплексов.
— Только тогда, когда это тебе на руку. — Сюзанна передала мне сумку девочки. — Телефонные номера внутри. Семь дней — это не так уж много, если у тебя хорошая компания. Ипс, у тебя что-то горит?
— Нет, это одна компьютерная штуковина из Индии. Когда нагревается, то воняет почище навоза.
Она закрыла глаза на мгновение и покачала головой. Затем крепко обняла Джоанну, чмокнула её пару раз и уже от ворот помахал а нам обоим на прощание.
Я зашёл обратно в дом, но девочка задержалась на пороге.
— Что случилось?
— У тебя там внутри привидения, — пробормотала она.
— Уж поверь мне, никаких привидений вообще не существует. Это просто ветер гуляет по стенам, или водосточные трубы гудят, или ещё что-нибудь, ничего страшного нет.
— Пахнет тоже странно.
— Ну что ж, можешь спать на крыльце, если хочешь.
— Нет, я войду.
— Хорошо. Только не споткнись о кабели.
— Боже, — сказала она. — Сколько же у вас здесь телевизоров? — Она стояла посреди комнаты, медленно поворачиваясь. — Красиво, когда все они включены. А что это за штуки?
