Николаевич от нее просто в восторге.
Шахин засмеялся.
— Ну, он печется о благе школы и ее учеников. И конечно о размерах денежных средств поступающих на счет организации, которой он руководит. Всей душой болеет за дело, — он подмигнул Саше.
Встреча происходила в ресторане. Евгений Евгеньевич заверил, что днем у него такой плотный график, что обсудить вопрос касающийся предстоящего мероприятия он может исключительно вечером. Саша не знала врет он или говорит правду, но, собственно говоря, ей было все равно. В конце концов, это деловая встреча, и это все же ресторан, а не номер в отеле, куда ее пригласили под предлогом обсуждения важного вопроса.
— Я давно собирался вырваться чтобы приехать к вам в школу и все никак не получалось. Постоянно какие-то дела. И пока решаешь одни, тут же наваливаются новые. И все всегда нужно срочно. — Он помотал головой. — Иногда хочется свободы. От всего. От обязательств, от проблем, от вечных стараний не потерять, не упустить, не сойти с дистанции. В этом мире мы, в основном, живем не для удовольствия, а чтобы вечно гнать на полной скорости вперед, вперед, вперед, ничего не успевая, не замечая более важного и нужного, что мы не способны оценить в своей нескончаемой гонке. Уже даже не понимая зачем мы стремимся вперед, ради чего. И чем больше человек имеет, тем больше он несвободен…
Саша улыбнулась.
— Я постоянно забываю, что Вы философ. Образ дельца скрывает другие стороны личности.
Он внимательно посмотрел на нее. Самодовольная улыбка кота, сменилась на более мягкую и очень обаятельную.
— Я при каждой нашей встрече с Вами собирался пригласить Вас на ужин. — Он засмеялся. — Сам не знаю, что меня останавливало. Какая-то робость может быть. Даже сам не думал, что мне присуще подобное чувство.
Саша улыбнулась.
— Насчет робости, уверена, это преувеличение. Но, в любом случае, я бы отказалась, — спокойно добавила она.
Его брови приподнялись вверх. В глазах было не столько удивление, сколько любопытство.
— Вот как! — он снова засмеялся. — И в чем же причина интересно? Мне казалось, что наше общение не доставляет Вам неприязни. Даже надеялся, что наоборот…
Саша пожала плечами.
— Нет, никакой неприязни. Вы интересный человек, мне действительно приятно общаться с вами. Просто у меня были отношения. Серьезные. И я не сторонница, пусть даже и невинных встреч «на стороне». В этом все равно есть доля предательства.
Евгений Евгеньевич вновь расплылся в своей кошачьей улыбке.
— А знаете чем Вы больше всего привлекли и заинтересовали меня?
— Нет. Не знаю. Вы непохожи на других и очень сложно угадать ход Ваших мыслей, — улыбнулась она. — То о чем Вы говорили раньше, уверена, все же не было действительно правдой.
Он рассмеялся.
— В чем-то Вы правы. Вы красивы, умны, как я уже и говорил, в Вас есть некая утонченность. Уверен, Вы всегда привлекаете внимание мужчин, особенно, учитывая то, что сама Вы к этому не стремитесь, как многие женщины. И это очень заметно. Мужчины охотники, им нравится завоевывать, добиваться, а не брать то что предлагают. Но меня больше всего привлекло не то, что есть и во многих других женщинах, как я уже говорил. А ваша искренность. Вы не способны на притворство. Даже когда притворство сулит большую выгоду чем откровенность, вы выбираете откровенность. Уверен, даже, порой во вред себе. Это редкое качество. Большинство людей притворщики и лицемеры.
— А Вы относитесь к большинству? — с улыбкой спросила она.
Евгений Евгеньевич рассмеялся.
— Конечно! Я вообще страшный притворщик и постоянно вру. Я же воротила бизнеса, безжалостная акула, как тут недавно окрестила меня в своей статье одна не слишком оригинальная журналистка. Чему их только учат на журфаке, — ухмыльнулся он.
— Значит Вы всегда врете и Вашим словам нельзя верить? — засмеялась Саша.
— Не всегда, конечно. Например сказав, что вы мне очень нравитесь, я говорю правду. Я так понял, Ваши серьезные отношения остались в прошлом. Сегодняшний ужин нельзя назвать свиданием. Эта наша болтовня просто немного необычная прелюдия к деловому разговору. Поэтому, пока мы не начали обсуждать серьезные вопросы я хочу, наконец, пригласить Вас на настоящее свидание.
Он улыбнулся.
— Я не стану торопить события, обещаю. Так что надеюсь Вы не откажетесь.
— Думаю, я рискну, — улыбнулась Саша.
Он засмеялся.
— Мне уже вообще неохота обсуждать этот дурацкий бал. Видите, я сегодня сама честность.
— Надеюсь, идея с балом не была частью хитроумного плана заядлого притворщика? — с некоторым возмущением, смеясь сказала Саша. Шахин радостно расхохотался.
Дом был большим и очень светлым. Саше нравилась «воздушность» пространства, не переполненного ни лишней мебелью, ни «коллекцией» скапливающихся у большинства людей ненужных им вещей, из разряда «ну не выкидывать же». Все было просто, чуть ли не по-спартански. И было совершенно очевидно, что эта простота очень-очень дорогостоящая. Минималистичный шик. И сад, окружавший дом и уходивший к окружающему участок с трех сторон лесу, тоже был воздушным и легким. Словно растущие в нем деревья кружились в танце. «Если бы я представляла себе дом своей мечты, я бы, наверное, представила его именно таким», — думала Саша. Она никак не могла до конца привыкнуть к этому простору и тишине, царившей вокруг, после городских квартир с их скромными габаритами и суетливой, шумной жизни города. Ей нравилось само место. Не то чтобы оно вызывало у нее чувство «дома», скорее ощущение свободы. Она сравнивала его с балетом. С тем, какой свободной и легкой она чувствовала себя во время танца. Полет и необъяснимая заполняющая собой все вокруг радость.
Роман, задержавшийся со своим началом, развивался быстро и как-то очень естественно, и теперь уже казалось, что никакого другого варианта развития и не могло быть. Все было предопределено…
Впервые в жизни Саша чувствовала в отношениях именно легкость без всяких «но». Впервые она не задумывалась, а что будет потом. Как все будет меняться. Каким станет какое-то время спустя. Она просто жила. Словно паря, словно оставив все сомнения, переживания и неприятные мысли. Она даже не знала любовь ли это. Это была связь. Не физическая, не материальная, не связанная с теми или иными действиями и поступками. Она не могла объяснить значения этой связи, дать ей названия. Она просто была. Особенная, не похожая на все, что происходило с ней раньше, что она наблюдала в отношениях других людей.
— Мы, наконец, получили разрешение на застройку большого участка на северо-западе Москвы. Как всегда проволочки и бюрократия. Каждый ждет своей порции «корма» и пожирней, и еще дополнительно тянет, набивая цену, — намазывая
