ну, это и к лучшему. Вы с ним составите замечательную пару.
Закончив разговор, женщина меня отпускает. Идти по каменным ступенькам каждый раз меня раздражает, но иначе до столовой не добраться. Там уже собралась чуть ли не вся Академия. Студенты сидят кто где: по компаниям или в одиночку, у окна и двери, некоторые и вовсе не напрягаются, расположившись на полу. Со всех сторон слышатся голоса, смех, шутки. Я в очередной раз чувствую, что хоть и в этом мире теперь, но ему до конца так и не принадлежу. Особенно неприятно видеть, как рядом с Олвен, недалеко от меня, сидит Кирен. На его на лице радостная улыбка, они о чем-то болтают, сестра так и цветёт от счастья. А мне остается лишь размышлять, как долго продлится весь этот цирк, в которой я волей-неволей оказалось вовлечена.
Что действительно становится неожиданностью, так это то, что мальчишка, в роговых очках который, вдруг подходит ко мне:
— Амиан, да? — Решаю обратиться к нему первой, припомнив имя, которое говорила учительница Каллиан. — Тебе что-то нужно?
Тот мнётся нерешительно, то ли боясь заговорить, то ли не хотя. Но у меня слишком раззадорено уже любопытство от того, почему он постоянно за мной следит, поэтому продолжаю настаивать:
— Что-то случилось? Ну, не молчи, ты же не животное, а человек, который может разговаривать.
Теперь мальчишка вспыхивает так, что у него румянцем покрываются не только щеки, но всё лицо и даже шея. Даже кончики ушей, выглядывающие из-под вьющихся волос, цвета переспелого помидора. Но, кажется, дело наконец-то начинает двигаться с мёртвой точки.
— Дело в том, что я хотел бы поговорить с тобой наедине. Есть кое-что, что необходимо обсудить, пока ты не уехала в северные угодья на праздник солнцецветения.
— Тогда чего сидим, кого ждём? — Тут же подхватываюсь со своего места, уношу опустевшие тарелки, беру мальчишку за руку и тащу за собой в один из классов.
С удовольствием краем глаза замечаю, что Кирен на нас смотрит со злостью. Стало быть, ему не всё равно, с кем я провожу своё время. Что ж, пусть почувствует, какие эмоции обуревают меня. Или он, как все мужчины, думает, что ему все позволено, а девушке нет? Вот между нами ещё даже нет подобных отношений, а он уже расслабился. Будет ему уроком.
Вталкиваю Амиана в класс, усаживая его толчком руки на стул. Тот подчиняется, как будто нет ничего странного в том, что девушка его таскает с собой и так с ним обращается.
— А теперь говори, — смотрю на него испытующе.
— Кое-кто собирается тебе навредить, — сразу переходит к сути, не переливая из пустого в порожнее. — Мне стало об этом известно, я решил тебе сообщить.
— Неужели? И с чего вдруг я должна доверять твоим словам? — Всё это выглядит слишком подозрительно. Вначале он следил за мной долгими днями, даже не здороваясь, а теперь так смело подошел и утверждает, что некто нацелился на меня. Я уже достаточно здесь пожила, чтобы сделать вывод о том, что первыми умирают именно доверчивые. — Может, тебя моя сестра подослала, откуда мне знать.
Парнишка встаёт со стула резко, лицо выражает такую уверенность в собственной правоте, что я даже на секунду начинаю колебаться в своих выводах.
— Как ты могла это подумать? Мы же с тобой родственники, неужели считаешь, что я стал бы вредить? — а вот это уже неожиданно. И становится очевидно, почему он мне тыкает, хотя тут принято говорить на «вы» даже с детьми. Почему же мне никто не сообщил о том, что помимо сестры кто-то ещё из родни учится в Академии? Даже Кирен ни словом не обмолвился. Видя замешательство на моем лице, Амиан продолжает говорить, — мне всё казалось, что ты сама подойдёшь. Раньше нас связывали дружеские отношения, но после того, как ты попала в лазарет, я начал сомневаться, настолько ли мы были близки.
Теперь всё становится более или менее понятно. Мальчишка присматривался, не Приходящая ли я? Любопытно, какие выводы он уже успел сделать.
— Сначала я думал, что ты со мной не разговариваешь, потому что обиделась на что-нибудь, как делала это раньше. Но затем я понял, что ты не Нивес. И чтобы там не утвердил совет, совершенно ясно, что ты — Приходящая!
Ну вот и приехали. Конечная. Кто-то помимо ль’Ву совершенно точно знает, что я не из этого мира.
А ведь уже было несколько случаев, когда меня чуть не раскрыли. Каждый раз я себе клялась, что буду осторожнее. И каждый раз попадаю впросак. Как глупейшее существо на свете, ну, или на Материке, если говорить точнее. Что я должна ответить Амиану на такой прямой вопрос?
— Да, Приходящая. Уже созвал очередной Совет, чтобы меня сожгли на костре, как ведьму? — с горечью отвечаю, криво улыбаясь.
Парень выглядит озадаченным, как будто даже не думал над такой возможностью.
— Нет. Мне это не нужно, а тебе тем более, — недоумение сквозит в каждом его слове. Как будто он пытается понять, почему вдруг я предложила сама себя сдать на суд. — Хоть мы и хорошо общались с Нивес, но ей было тяжело. Она страдала, потому что никак не могла оправдать все ожидания, что другие люди на неё направили. Кем бы ты ни была, справишься с ролью наследницы куда лучше. А Нивес…она сама выбрала свою судьбу, решившись заморозить себя. Будем считать, что это самое большое свершение в её жизни — подарить второй шанс кому-то другому.
Такого длинного монолога я даже не ожидала от мальчишки, который до этого вёл себя как сталкер. Неужели за странным поведением прятался адекватный человек, которому даже плевать, что я не из этого мира? Насколько я успела понять, быть Приходящей на Материке равняется приговору к смерти. Так почему же Амиан столь лоялен, в чем тут подвох? Такой вопрос и задаю.
— Не все столь категоричны, как ректор л’Валд, Нивес. Я же могу тебя так называть? — переспрашивает на всякий случай. Киваю, соглашаясь. — У ректора свои причины ненавидеть иномирцев, к тебе это вряд ли относится. Поэтому не волнуйся и не подозревай в каждом встречном того, кто тебя сдаст. Однако, советую обратить внимание на мои слова — Олвен распоясались, а ты и внимания не обращаешь. Долго ещё терпеть собираешься? — студент заметно расслабляется, когда завершает часть разговора про мою настоящую личность. — Говорю же, она планирует что-то куда похуже мелких подстав, что ты уже успела испытать.
Да уж, даже вспоминать не хочется. Один
