Незнакомец улыбнулся, моргнул, выговорил какую-то пустую приветливую фразу, и очарование разрушилось, оставив по себе только зарубку в памяти девочки.
Втроем они вошли в бар.
Здесь оказалось уютно и забавно, как если бы все посетители вдруг волшебным образом очутились внутри игрушечного электрокамина. Отец взял для всех троих легкое полпиво. Мужчины почти не обращали на Бугго внимания — вполголоса разговаривали между собой о чем-то незначительном. Потом чужак купил девочке конфеты. Бугго любила сладкое. В память о том вечере она даже сохранила фантики.
«Императрица Эхео» бесследно пропала — затерялась среди галактик. Никто так и не выяснил, что с нею случилось. Это придало завершенность первому прямому прикосновению Бугго к космосу. Она исследовала, сколько смогла, свою душу и обнаружила там достаточно сил, чтобы выйти навстречу Вселенной и встретить там прямой и страшный взгляд незнакомца — то самое, пугающее, обнаженное, не имеющее пределов.
Отец не противился желанию первенца поступить в звездную академию — напротив, всячески этому содействовал. Оказавшись в числе курсантов в основном благодаря протекции, Бугго училась спустя рукава, по нескольку раз пересдавая экзамены, и в конце концов получила назначение на тихоходный грузовой корабль, возивший древесину с Эльбеи в шестой и третий сектора, на Хедео и Лагиди, а оттуда — медь и сахарную свеклу.
Корабль назывался «Ласточка» и был когда-то военным, но очень давно. Остались орудийный отсек, оружейный склад (превращенный в обычный грузовой трюм); в рубке сохранилось место боевого штурмана.
Летная специальность Бугго значилась в дипломе «навигатор»; однако назначение на «Ласточку» многое меняло. Строго говоря, для старенького сухогруза, который вот уже восемнадцатый год совершал одни и те же рейсы на небольшие расстояния, не требовался даже обычный штурман. Поэтому Бугго, еще не ступив в рубку вверенного ей корабля, уже нацепила капитанские нашивки. Ее обязанности были немногочисленны и однообразны. В начале рейса она должна была сообщать маршрут бортовому компьютеру и распределять вахты, на которых дежурные офицеры будут бессовестно спать.
В подчинении Бугго теперь находились: грузовой помощник Кара-ца, младший навигатор (он же офицер связи) Хугебурка, повар (он же судовой медик) по имени Пассалакава и восемь человек курсантов.
Караца был долговяз и морщинист; в каждом подозревая наклонность к расхитительству, он отличался угрюмым характером и на любое, самое несущественное замечание обижался тяжело и безмолвно. Однако этому человеку не нашлось бы равных в общении с докерами в портах Лагиди и особенно Хедео, где сильны были, помимо обычного воровства и лени, расовые предрассудки.
Пассалакава был северянин из Люксео: жирный, с иссиня-черной кожей, лысый, вечно засаленный и шумный. Он начал знакомство с новым капитаном с того, что уронил на нее масляный пирожок, из которого немедленно высыпалась на новенькую форму Бугго мясная начинка. Пассалакава был никудышный повар, а врачом считался лишь потому, что хранил у себя в каюте медикаменты; однако из торгового флота его не списывали, поскольку замены Пассалакаве на «Ласточку» не находилось.
Младший навигатор Хугебурка встретил Бугго в порту, когда та, хрустя свежей, только что со склада, летной курткой с неразглаженными стрелками, взволнованно шагала в сторону торговых причалов. Когда он выскочил из-за угла и преградил ей дорогу, она испугалась и не сразу смогла взять себя в руки даже после того, как незнакомый офицер отсалютовал и представился. Он сделал это таким грустным, почти безнадежным тоном, что Бугго охватили дурные предчувствия.
— Старший навигатор Бугго Анео, — не без усилия выговорила она наконец. — На должности капитана «Ласточки».
— Значит, это вы, — вздохнул Хугебурка. — Позвольте проводить вас на корабль.
Хугебурка был старше Бугго лет на десять. Невысокого роста, с ранними морщинами у глаз и рта, он выглядел пообносившимся, потертым, как вернувшиеся из похода брюки. Он был неудачником. Несколько раз его отдавали под суд и понижали в должности.
Впервые это случилось из-за женщины. Тогда Хугебурка — такой же новенький, похрустывающий и полный надежд, как сейчас Бугго — получил свое первое назначение: вторым штурманом на «Гордость Гэтао», прекрасный боевой корабль. Поскольку война закончилась, «Гордости» предстояло блистать на парадах и демонстрировать свои стати и выучку офицеров во время маневров, а ее команде — мирно обрастать чинами. Хугебурка, закончивший звездную академию с отличием, сразу же показал себя с наилучшей стороны. А через полгода начался его бурный роман с младшим лейтенантом Капито. Спустя два месяца этот роман завершился безобразной сценой в офицерской кают-компании. Участниками сцены стали, помимо Хугебурки, двое артиллеристов и старший помощник. Во время суда чести Хугебурка взял всю вину на себя. Неизвестно, на что он рассчитывал. Во всяком случае явно не на то, что произошло после. Капито скоропалительно заключила брак с одним из участников скандала и вышла в отставку, а Хугебурка был понижен до боцмана и переведен на «Стремление» — заслуженный боевой корабль, далеко не такой роскошный, как «Гордость Гэтао», но все же довольно уважаемый. Два года Хугебурка исправно разбивал кулаки о матросские зубы, пока ему наконец не вернули офицерские погоны и не допустили в рубку.
На «Стремлении» о нем кое-что знали. Хугебурка слыл грязным типом, и некоторые отказывались садиться с ним за один стол.
С особенной брезгливостью относился к нему старший лейтенант Сигниц. Принимая у Хугебурки пост, он всегда протирал панель салфеткой, которую затем выбрасывал, а однажды, сдавая ему вахту, не снизошел сообщить о сбое сканера наружного наблюдения. Сбой произошел за два часа до окончания вахты Сигница и вскоре повторился. Вполне доверяя показаниям приборов, Хугебурка не воспользовался ручным визором, результатом чего стала авария. Погибло несколько человек.
Обвиненный в преступной халатности, Хугебурка предстал перед трибуналом. Следующие четыре года он вывозил радиоактивные отходы и сбрасывал их в необитаемом секторе одиннадцать. Прошение о помиловании, направленное им в трибунал по прошествии этих лет, неожиданно было удовлетворено, и Хугебурка оказался на торговом флоте, сперва матросом, а затем — младшим навигатором.
Когда капитан «Ласточки» вышел наконец в отставку, кое-кто предлагал предоставить эту должность Хугебурке, но руководство флота решительно воспротивилось. Хугебурка был этому даже рад. На «Ласточке» он рассчитывал дослужить до старости, а потом, получая маленькую пенсию, забиться в какую-нибудь щель и там скрипеть остаток жизни. Тихонько так скрипеть, почти беззвучно.
Сопровождая нового капитана, он поглядывал на нее сбоку. Выразительный профиль: большой острый нос, нахальная прядь, взбитая над бровью, кривоватая улыбка, высвечивающая острый клычок с левой стороны. Наверняка любит ссоры и в разгар скандала крушит хрупкие предметы. Хугебурке подумалось: «Хорошо, что я не ее любовник».
Она о нем ничего не знала. Слухи утихли. Большая часть сплетен осталась на военном флоте. Для Бугго он всего лишь младший навигатор в должности старпома.
Бугго вдруг остановилась — перед самыми стеклянными воротами — и тихо, счастливо вздохнула. Какой-то исцарапанный сухогруз как раз заходил на посадку. Это происходило в десятке метров от ворот, совсем близко. Он выглядел древним, обтрепанным — и все же «Ласточка» была еще старше. А Бугго словно не замечала этого. Глядела, мечтательно сблизив пушистые белые ресницы, покусывала губу.
— Как красиво! — вымолвила она, словно помимо воли. И косо поглядев на кислое лицо своего старшего офицера, осведомилась: — Вы не находите?
— Я это уже видел, — отозвался он, осторожничая.
— Я тоже! — вскрикнула она. — Ну и что?
Он промолчал. Бугго засмеялась, взяла его за рукав:
— Думаете, я восторженная, да?
— Почему вас направили на «Ласточку»? — решился спросить Хугебурка.
Бугго подвигала бровями.
— Если говорить честно… Эй, а вы не разболтаете?
— Я — труп, — сказал Хугебурка так серьезно, что его слова можно было принять буквально.
— Ладно, — махнула рукой Бугго. — Я плохо училась. Вот почему.
Хугебурка поперхнулся.
— Что?
— Ну да. Что вы так выпучились? Я закончила академию хуже всех на нашем курсе.
— Ясно, — сказал Хугебурка и замолчал.
Бугго поглядела на него испытующе.
— Только не говорите, что вы были отличником.
— Не скажу, — обещал он. — Идемте.
Они вместе шагнули за ворота, и Бугго впервые оказалась на настоящем летном поле.
«Ласточка», как ни странно, ничуть не разочаровала ее. Конечно, корабль выглядел далеко не так внушительно, как это представлялось в мечтах, особенно на первом курсе, но зато Бугго была его капитаном.
